Обычным банником валил польских улан. Об уникальном генерале-силаче
Генерала Василия Григорьевича Костенецкого современники считали замечательным оригиналом – это в ту эпоху, когда для такой оценки требовалось приложить исключительные усилия. А иначе и невозможно. Происходил он из дворян Черниговской губернии, не самых богатых. На гвардию их средств не хватало, так что в 13 лет будущий генерал отправился учиться в кадетский корпус, готовивший артиллеристов и военных инженеров – тогда эти две военные профессии считались смежными. Откуда через семь лет в 1786 году выпущен штык-юнкером во 2-й артиллерийский (тогда это звучало "канонирский") полк.
Первые два года службы прошли довольно тихо, но в 1788 Костенецкий получил боевое крещение при штурме Очакова. За смелость его произвели в подпоручики, и тогда же он выбрал себе предмет подражания, кумира всей последующей жизни – Суворова. Во многом это проявлялось внешне – ходил он круглый год в каком-то не совсем уставном мундире и в особенной фуражке с высокой тульей, отчего издалека ее порой принимали за кивер. А шинели или плаща не носил вовсе – даже зимой в самые лютые морозы.
В 1796 его назначили командиром конно-артиллерийской роты, тогда еще только формирующейся. А через пару лет присвоили полковника и отдали под командование лейб-гвардейскую артиллерийскую часть. Так что вскоре о странном военачальнике много и охотно заговорили в свете.
Его любили дамы, но женой Костенецкий так и не обзавелся, так что за все удобства немудреного быта отвечали денщики. Сам Василий Григорьевич алкоголя не пил вовсе, вот и от его денщиков требовалось немногое – вести трезвый образ жизни и создавать условия для здорового образа жизни своего командира. Что проявлялось довольно специфически – каждый зимний день под крыльцо дома, где он стоял, сгребалась огромная куча свежего снега, что и служила полковнику утренней ванной. Печей в его жилище не топили отроду, отчего в квартире стояла великая стужа. Ну а спал герой на простом жестком диване без одеял и простыней.
Стол и вовсе спартанский для его круга – простые щи, каша и нарезная отварная говядина. Чайников не признавал. Заваривал чай прямо в стакане и пил его необычайно горячим. А потом еще и жевал листья. Считая, что в этих листьях содержатся необходимые для долголетия жизненные соки.
Был он кротким и даже стеснительным, крайне добрым. Но при этом ужасно боялся одного – отравления недругами. И чтобы обезопасить себя от такого, носил в кармане мундира здоровенный кусок мышьяка. Который регулярно, в одно и то же время лизал. Постепенно увеличивая количество подходов. Так что постепенно организм привык и Костенецкий мог запросто поглощать этот яд без особого вреда.
Солдат своих любил, но строго спрашивал военную науку, регулярно отправляясь с ними на учения. При этом особо следил за взаимозаменяемостью номеров расчета, придумывая различные комбинации: то этот номер "убит", то этот "ранен". В результате его пушкари наловчились работать даже при половинной нехватке, что почти не отражалось на темпе и точности стрельбы.
Такая спартанская жизнь неимоверно закалила от природы крепкий организм. И Костенецкий удивлял всех тем, что запросто гнул подковы и рвал цепи. Он складывал пирожками екатерининские медные пятаки и в одиночку на марше вытаскивал застрявшие в грязи пушки, не отсоединяя их от передка.
Говорят, на одном из светских раутов ему, смеха ради, подсунули каменную грушу, сделанную очень искусно. И он, якобы не заметив обмана, раздавил ее в пыль одной рукой и притворно удивлялся, что попалась такая мягкая, перезрелая.
Показал себя отлично под Аустерлицем (Кутузов отметил действия своего подчиненного особо), изрядно потрепав напирающего француза. Участвовал еще в нескольких крупных сражениях и в 1808 году получил генерал-майора. Хорошо показал себя под Смоленском, а под Бородино и вовсе удивил всех – мало того, что не сдавал позиции, когда противник уже оседлал пушки, так еще в момент, когда на его батареи навалились польские уланы, схватил банник и принялся валять тех вместе с конями. Банник пришлось вскоре поменять (прежний сломался), но батареи отстояли, причинив вражеской кавалерии немалый урон. Тут надо сказать, что в ту пору Костенецкий командовал всей русской артиллерией, взамен погибшего Кутайсова (тело которого так и не нашли), так что участвовать лично в рукопашной силача никто не просил.
Александр I, восхищенный подвигами этого великана, спросил, чем же наградить, отметить его? На что Костенецкий подал подробный рапорт, в котором просил заменить деревянные банники на железные – чтобы не ломались в случае рукопашной. На что Александр остроумно заметил, что такая реформа выполнима технически, но где на всю артиллерию Костенецких набраться? В результате ему из личной царской коллекции вручили какой-то неимоверных размеров палаш – уставная сабелька казалась в руках генерала детской игрушкой.
Костенецкий участвовал в заграничных походах, где неоднократно получал награды за толковое командование и личную храбрость, а потом поселился в тихой Москве. Где и заразился холерой в 1831 году, от которой очень быстро умер. Надо сказать, что в такую нелепую причину смерти не верили ни местные обыватели, ни старые солдаты генерала. Почему-то казалось, что этот богатырь если и не окажется вечным, то проживет не менее века. Но судьба отмерила всего 65 лет.