Россия инвестирует в перевод белорусского транзита при наличии политических гарантий – эксперт
Ситуация в Беларуси отразится на экономическом взаимодействии с Россией.
Состоявшийся в конце сентября Форум регионов Беларуси и России впечатлил рекордной суммой заключенных контрактов более чем в $700 млн. Как отметил по его итогам президент Александр Лукашенко, страны «нашли пути не просто сближения, а взаимодействия, которое приносит ощутимый экономический эффект». Минск оптимистично оценивает перспективы заключения контракта на поставку российского газа, называя срок до конца года. Уже в ближайшее время в белорусские сети должна поступить энергия с БелАЭС. Кроме того, активно обсуждается перенос белорусских грузопотоков в российские порты. Означает ли это, что Минск и Москва оставили былые противоречия позади, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил эксперт Фонда национальной энергетической безопасности и старший научный сотрудник Финансового университета при Правительстве России Станислав Митрахович.
– Беларусь ранее апеллировала к низким ценам на российский газ в Европе, однако в конце сентября цены на газ на голландском хабе достигли $150 за тысячу куб. м. Как подобная конъюнктура может повлиять на дальнейшие переговоры между Россией и Беларусью по цене на газ на 2021 г?
– Рост цен в Европе был ожидаем по мере преодоления последствий коронавируса, и для Беларуси тот аргумент, что российский газ для них был дороже, чем на европейских биржах, отпадает. Хотя, он и раньше был не очень эффективным, ведь Беларусь не могла закупить газ в Европе по цене биржи – его надо было еще как-то доставить, для чего понадобилось бы в противоположную сторону разворачивать работу газопровода «Ямал-Европа», а как это сделать – вообще непонятно, тут нужно еще и с Польшей договариваться. Что касается текущей ситуации, то Беларуси стоит признать, что их цена будет, скорее всего, дешевле, чем та, которая установится в Европе через какое-то время.
Сейчас есть такая схема: Россия дает Беларуси $1,5 млрд и из этой суммы 340 или 350 млн тут же будет возвращено Беларусью обратно в счет оплаты за газ. Здесь, видимо, политический расчет: сейчас не то время, чтобы требовать от Беларуси полного исполнения всех обязательств, потому что есть риск, что там будет новая власть, которая будет хуже для России. Поэтому было принято решение фактически простить им этот долг и перенести его на будущее. То есть, они нам его вернут, но исходя из того, что мы даем им новый кредит.
Но у нас есть опыт Украины, которая тоже получила от России в долг довольно большое количество денег ($3 млрд) перед «майданом», а потом новые власти Украины эти деньги выплачивать отказались, заявив, что это долг Януковича. Я так же могу себе представить, как новые власти Беларуси скажут, что это долг Лукашенко, который они платить не хотят. Будем, конечно, надеяться, что такого не произойдет, но теоретически подобный риск все-таки присутствует.
– 29 сентября посол Беларуси в России Владимир Семашко заявил о том, что общий рынок газа в Союзном государстве можно создать с 1 января 2022 г. Какие шаги для этого необходимо предпринять России и Беларуси?
– У нас иногда бывают разные толкования понятия «общий рынок». Российская сторона, например, считает, что общий рынок – это когда российские компании могут продавать газ в Беларуси. Сейчас это сделать невозможно: российский «Газпром» продает газ белорусскому посреднику, который принадлежит местному правительству, а он уже накручивает цены в несколько раз и передает газ местным потребителям. Мы же хотели бы иметь возможность напрямую продавать газ подобно тому, как любая белорусская компания приезжает и продает сметану где-нибудь в Москве или Санкт-Петербурге.
Мы даже можем пойти на либерализацию российского законодательства, чтобы не только «Газпром» мог продавать трубопроводный газ, а еще и какие-то другие компании. У нас и «Роснефть», и «НОВАТЭК» за это с удовольствием ухватились бы.
Любые нефтяные компании производят также и газ, так что они тоже могли бы этот газ продавать, но здесь надо быть уверенным, что нас туда пустят.
Это наше понимание единого рынка, а Беларусь считает, что просто наши цены для них должны быть такими же, как в России. Не совсем понятно, почему. Мы же пока не идем по пути создания полноценного единого государства. Да, у нас есть Союзное государство, но нет полноценных единых органов власти, единой налоговой системы, единого Гражданского кодекса, единой валюты, соединенной единым эмиссионным центром, нет пока одного правительства, у нас разные главы государств.
Если в Беларуси, допустим, будет принят российский рубль в качестве единой валюты, то тогда, безусловно, можно будет двигаться уже и к дальнейшим формам интеграции, когда, Беларусь, возможно, сможет даже получать субсидии из общего бюджета. Но тогда Беларусь должна согласиться идти по пути интеграции и дальше. А просто так сказать «дайте нам газ по цене Смоленской области и назовем это общим рынком» –неправильно. Причем, они хотят, чтобы цены Смоленской области были даны государственному посреднику в Беларуси, который сам потом в несколько раз накручивает цены. Это неправильный подход.
– На 8 ноября запланирован запуск Белорусской АЭС. Позволит ли это сэкономить на поставках газа и в каком объеме?
– Да, примерно четверть. Если сейчас Беларусь импортирует примерно $20 млрд, то четверть от этого будет сэкономлена. Но тут вопрос в том, что дальше делать с этой электроэнергией от атомной станции. Нельзя просто взять и выключить газовые станции. Если мы их просто выключим, то кто будет маневрировать мощностями для того, чтобы снижать пики добычи? Поэтому часть газовых станций придется оставить. К тому же стоит учесть, что они работают в когенерации, то есть там часть электроэнергии идет на то, чтобы отапливать помещение. Там не просто вырабатывается электричество, но еще и горячая вода, которая используется для отопления белорусских городов.
Так что какие-то газовые станции все равно останутся, и Беларуси придется ставить вопрос о том, чтобы модернизировать предприятия металлургические, которые работают на угле, например. Нужно будет сделать так, чтобы они работали на электричестве. В таком случае да, атомная электростанция эта будет востребована.
Что касается России, то мы построили эту станцию в кредит, и неизвестно, когда эти деньги нам начнут возвращать с учетом сложной ситуации в стране. Экспортировать на внешние рынки Беларуси будет очень сложно, потому что против этого настроены Литва и Польша.
Так что, фактически, мы пошли на уступки Беларуси: построим им эту станцию фактически за свои деньги, и теперь ждем возврата кредита, который растянется на долгие годы. И неизвестно, что будет в процессе, учитывая нестабильность ситуации в стране. Также мы соглашаемся с тем, что они будут покупать меньше нашего газа.
Мы во многом пошли на уступки, если честно. Но иногда из-за высказываний некоторых белорусских авторов возникает впечатление, что они вовсе этого не ценят. Выглядит так, как будто это было больше нужно России, хотя на самом деле это Беларусь получила актив и возможность снизить зависимость от российского газа. С российской стороны это, конечно же, уступка, но мы это сделали, потому что рассчитываем на дальнейшую интеграцию, дальнейшее развитие наших отношений.
– Министр энергетики России Александр Новак заявил, что объем белорусских нефтепродуктов, переправленных из Литвы в Россию, может составить от 4 до 6 млн тонн. На каких условиях данный перенос может быть реализован?
– Поскольку российские порты находятся дальше от Беларуси, чем Клайпеда и Вентспилс, то, видимо, придется субсидировать перевозки на РЖД, чтобы это было рентабельно для Беларуси. То есть, мы стратегически выиграем от того, что привязываем к себе Беларусь, а минус в том, что это надо будет субсидировать.
Может быть еще такой вариант: к этим морским портам могут быть проложены российские трубопроводы. Но тогда надо быть уверенными, что они будут востребованы очень долго. Что характерно, Литва в отношении Беларуси ведет интересную линию: у них там ни дипломатические связи не разорваны, ни посол не выслан. Лукашенко же говорит о том, что они будут работать с Россией в том случае, если мы дадим им условия, сопоставимые с теми, что дает Прибалтика. Он не говорит, что у него с Россией стратегическое сотрудничество, потому он переводит все поставки на Россию. Звучат фразы, что да, они переводят, но только если Россия даст лучшие условия. Мне кажется, что это тоже немного не похоже на стратегическое партнерство.
– 25 сентября президент Лукашенко предложил губернатору Ленинградской области Александру Дрозденко построить новый российско-белорусский морской порт. На решение каких задач нацелена данная инициатива, и как она может повлиять на энергетическое сотрудничество Беларуси и России?
– Этот вопрос – продолжение предыдущего. То есть нам надо переключить белорусский экспорт на себя, но Лукашенко говорит, что они тоже готовы в это вложиться. Из каких денег? Из тех денег, которые мы давали в кредит на постройку атомной станции? Как вообще может так быть, что мы дали в кредит $10 млрд. и из них 3 было сэкономлено? Я тут вообще не очень понимаю, что Лукашенко имеет в виду. $3 млрд. – это большие деньги, которые, по плану, должны были быть потрачены на атомную электростанцию.
Если у Беларуси есть деньги, тогда пусть она вкладывается в этот порт. Если нет, то о каком вообще вложении может идти речь, если в стране нет денег даже за газ платить? В какой порт они могут тогда вложиться?
То есть, опять получается, что Россия должна вытащить деньги из атомного проекта и потратить их на порт, а все это будет называться белорусской инвестицией. Но как-то это все сомнительно. Если это белорусская инвестиция, значит, Беларусь должна дать свои деньги.
Ну и в принципе, Россия готова вложить деньги в инфраструктуру для того, чтобы пропускать белорусские товары через свои порты, но, опять же, нужно быть уверенным в том, что эта инфраструктура не останется незагруженной. Мы должны быть уверены, что она будет загружена, а для этого Лукашенко должен перестать играть в многовекторность.
Беседовала Мария Мамзелькина