Михаил Тройник: «Мы шутили на тему апокалипсиса — и становилось не страшно»

«Жизнь была прекрасная, но к тому времени я уже 10 лет скитался по общагам и съемным комнатам...

«Жизнь была прекрасная, но к тому времени я уже 10 лет скитался по общагам и съемным комнатам и немного устал от кочевой жизни. Кстати, фильм «Хандра» про это. Когда ты уже вроде не студент, но еще неустроен и живешь в съемных квартирах. Жизнь веселая, но неуютная», — рассказал актер.

— В прошлом году буквально все выучили вашу необычную фамилию. У вас один за другим выходили успешные проекты: «Чики», «Иванько», «Хандра», «Обычная женщина-2», «Андреевский флаг» — долго перечислять. Как ощущения?

— Многие проекты снимались давно, некоторые я даже перестал ждать. И вдруг они все стали выходить, и скажу, ощущение завершенности дела — реально круто. Часто в нашей профессии живешь в плотном потоке мыслей, фантазий, но когда будет результат — не ясно. А тут я ощутил, как здорово, когда фильмы увидели люди и есть отклик.

— И реакция действительно есть. Я знаю, поклонницы в «Инстаграм» вам пишут, кому-то вы даже отвечаете.

— Не скажу, что мне много пишут... Главный отклик я чувствую от моей семьи в родном Рыбинске, от школьных друзей, которые живут в Ярославле и в Питере.

— А что родителям больше нравится?

— Родители меня во всем поддерживают, хотя, наверное, до конца не понимают этой профессии, да и не должны. Она кажется им чем-то не очень надежным. Отец говорит: «Это какое-то перекати-поле». Наверное, меня это беспокоит подсознательно. Но когда выходят фильмы, когда результат зафиксирован, появляется фундамент.

— А каким было ваше детство?

— Разным. Рыбинск в девяностые и в нулевые был таким же, как и вся Россия. Сложным, неуютным. Так жили и выживали в нашей стране все, за очень маленьким исключением. Папа — инженер на судостроительном заводе, мама — бухгалтер. Но когда ты ребенок, для тебя любой мир — прекрасный. Правда, я был очень впечатлительный.

— Что вас впечатляло тогда?

— Да как серьезно ответить на этот вопрос? Бабочка, пролетевшая над травой, листик, шелестящий за окошком. Конечно, я иронизирую. Но в этом есть доля правды. Как и все дети, занимался всем подряд: и борьбой, и какими-то творческими делами. Но когда перешел в лучшую школу в городе, времени не стало хватать ни на что, кроме физики и математики.

— Вы уже тогда хотели учиться в Москве, в Бауманке?

— Ничего подобного. Даже не думал, что поеду в Москву, меня просто гнало куда-то. Хотел быть то моряком, то инженером — так папа мечтал. Когда я заканчивал школу, получил какие-то огромные баллы на выпускных экзаменах. И понял, что с ними могу попробовать махнуть в Москву, например в автодорожный — МАДИ. Но стал изучать сайты вузов и увидел, что прохожу в Бауманку, не на все специальности, но все равно казалось, что все это фантастика. Выбрал факультет специального машиностроения.

— А как вы из Университета имени Баумана переместились в Школу-студию МХАТ?

— Просто приехал к своим одноклассникам в Питер, они учились в Политехе и играли в КВН. Это была совсем другая жизнь, я же два года занимался только учебой. И я тоже начал играть в КВН, меня ввели в сборную. Мы поехали зимой в Сочи на фестиваль, жили в гостинице «Жемчужина», где всегда проходит «Кинотавр» и где в прошлом году мы представляли дебютный фильм Алексея Камынина «Хандра». И тогда — зимой в Сочи — я ясно понял, что хочу заниматься совсем другим и нужно что-то делать и как-то развиваться. В университете уже шла специализация. Мы поехали на практику на «АвтоВАЗ» — невероятно крутой завод, который поразил меня своим масштабом. Но там я еще больше убедился, что быть инженером и разрабатывать все эти пружины точно не хочу. И развиваться по линии КВН тоже уже несерьезно.

— Какая-то самодеятельность?

— Не люблю слово «самодеятельность». КВН многим дал новую энергию и новую жизнь, но я понял, что для меня рамки слишком узкие. В итоге ушел из Бауманки после четвертого курса и поступил в Школу-студию МХАТ на курс к Константину Аркадьевичу Райкину.

— Ничего себе! Так сразу и поступили? Там конкурс, наверное, человек пятьсот на место. Знаете, несколько лет назад, когда у вас не было таких ярких ролей, Алексей Гуськов, который у вас преподавал, говорил, что вы очень талантливый человек, о котором скоро все узнают. И что он заметил вас еще на вступительных экзаменах и решил поддержать. Он же тоже в актеры пришел из Бауманки.

— Между вторым и третьим туром Алексей Геннадьевич сказал: «Под­готовь новый материал. Почитай Толстого, Чехова, Бунина». А там времени между турами всего два дня! Но я взял и сделал совершенно новую программу. И Гуськов сказал, что тут проявилось «техническое» мышление: не знаю как, но делаю. Это особенность советской инженерной школы, когда тебя учат разбираться в любом деле и приспосабливаться к любым обстоятельствам. Вот я тогда так и поступил. Не знал как, но сделал.

— После Школы-студии МХАТ вы пошли служить не в «Сатирикон», а в «Гоголь-центр» — одно из самых модных мест в Москве. Как вы туда попали, ведь в основе была труппа, которая выросла из «Седьмой студии», из учеников Кирилла Серебренникова?

— Кирилл Семенович делал донабор в «Седьмую студию», и меня кто-то порекомендовал. Думаю, его ученики, мы все друг друга знали, жили в общежитии на одном этаже. Когда меня пригласили, я был счастлив стать частью студии. Это, безусловно, мой театр. Первые четыре года по ощущениям — как детство. Яркие эмоции, открытия, поток творческих идей.

— А Москва стала вашей? Вы ее полюбили?

— Могу сказать, что летом Москва — моя. Мне никуда не хочется уезжать из города в теплые дни. Но москвичом я, наверное, назвать себя не могу. Мне кажется, я где-то между прошлым и новым. И сейчас я как раз занят тем, что определяю себя. Это, знаете, как Милла Йовович отвечала в одном интервью: «Я не знаю, кто я, я не знаю, какая. Но я знаю, что я здесь. Это важно».

— У вас есть уже свой дом?

— Недавно появился.

— Я знаю, что был период, когда вы со Стасей Милославской и другими студентами снимали вместе квартиру.

— Да, квартира была похожа на общагу. Я тогда уже работал в «Гоголь-центре», ребята еще учились. Жизнь была прекрасная, но к тому времени я уже 10 лет скитался по общагам и съемным комнатам и немного устал от кочевой жизни. Кстати, фильм «Хандра» про это. Когда ты уже вроде не студент, но еще неустроен и живешь в съемных квартирах. Жизнь веселая, но неуютная.

— Скажите, вы совершали какие-то дурацкие, нелепые поступки? Как, например, в «Хандре», когда в честь дружбы парни предлагали: давайте сожжем трусы?

— Мы ничего не жгли. Но по канату поднимались на второй этаж. В общежитии МХАТа у нас закрывали дверь ровно в час ночи, и ребята со второго этажа сбрасывали канат, поднимали меня. Но кроме приключений была и работа. Мы очень уставали. В студии Константина Аркадьевича Райкина учились с девяти утра до десяти вечера, у нас было тринадцать дипломных спектаклей. И часто не оставалось сил на какие-то безумства и веселье. Ты морально и психически очень устаешь.

— Многие и после института продолжают самосовершенствоваться, ходят на курсы по освоению новых актерских техник, на какие-то мастер-классы. Не останавливаются.

— Я обычно тоже хожу, но сейчас был карантин, и на год многое прервалось.

— Что вас радовало на карантине?

— Наверное, что я смог взять паузу, перестал куда-то бежать, принял какие-то важные решения.

— Какие?

— Больше времени стал уделять съемкам в кино. Хотя без театра не могу, это дает энергию, это серьезный тренинг. Перешел к другому агенту.

— Скажите, а как обычно ваше утро начинается?

— Учусь четко планировать день. А в целом я люблю помолчать с утра.

— Видимо, поэтому вы на десять утра назначили интервью. Скажите, а что доставляет вам самое большое удовольствие? Какие они — ваши ежедневные простые радости?

— Да такие, как у всех, наверное: есть, молиться, любить. Шучу, но как тут ответить?

— Вы еще вместе с Константином Хабенским и Иваном Янковским снимаетесь в большом проекте «Чемпион мира»…

— Да, но ничего пока по контракту не могу рассказывать ни про съемки, ни про роль. Дождитесь премьеры.

— Недавно в прокат вышла комедия «День города» про один безумный день в провинции. Роль у вас там не очень большая, это не смущало?

— Нет. Во-первых, не такая уж и маленькая, этот фильм состоит из новелл, как лоскутное одеяло, там нет супербольших ролей. Во-вторых, мне нравится пробовать себя в чем-то новом, а здесь комедия, такой немного абсурд. Съемки начались сразу после карантина — я буквально впрыгнул в проект. Можно сказать, вечером прочел сценарий, а утром ехал на съемки. Мой герой — зоотехник, маленький человек, совершенно обычный, любит животных и философствовать. Он один из центральных персонажей, среди которых участковый — Паша Ворожцов, его помощник — Женя Михеев, святой отец — Коля Шрайбер и секретарша — Ольга Дибцева.

Все разные, но мы, как фантастическая четверка, спасаем мир. Часто в экстренных ситуациях именно обычные люди становятся героями. Мне интересно было сыграть такого простого, чуть заикающегося товарища — я придумал манеру, как он говорит, прямо на площадке; если честно, срисовал с одного своего друга — это даже не совсем заикание, а небольшая особенность речи. Но, конечно, что он заикается — не главное, а всего лишь деталь, главное, повторюсь, он философ. Вокруг все рушится, а он философствует. Мы позволили себе пошутить на тему апокалипсиса, потому что мне кажется, что когда ты можешь посмеяться над своим страхом, ты можешь его преодолеть, сделать смешным и уже не таким страшным.