Назначая на днях Татьяну Лугину гендиректором «Кавмоля», правитель заявил, что это «последний шанс для нее»: — Если только вы не сможете сработать, я больше с вами разговаривать не буду. Вы грамотные, опытные. Меньше разговоров — больше дела. Прозвучало напутствие достаточно сурово, если учесть, сколько лет и денег ушло у самого Лукашенко на «спасение» предприятия. А главное — чем все закончилось: огромными долгами и простоем. Но, если кого-то по какой-то причине встревожила судьба бывшей управляющей «Беллегпрома», не стоит заранее волноваться. Практика последних лет показывает, что у лукашенковских чиновников нет особых причин для волнения. Более того, начинает прослеживаться любопытная тенденция, о которой стоит поговорить подробнее. Вернемся на два года назад. Конец сентября 2023-го, Александр Лукашенко проводит в Солигорске семинар-совещание о развитии животноводства. На выходе из вертолета он распекает главу Минской области, требуя от вице-премьера взять ситуацию в регионе под особый контроль: — Ты пока уберешь кукурузу, будет конец октября. И какие озимые ты будешь сеять? Я же не считал. Может, ошибаюсь, но впечатление такое, что даже половина у него не распахивается под озимый клин. Минщиной тогда руководил Александр Турчин. Да, тот самый, который сегодня возглавляет правительство. А вице-премьером — Леонид Заяц, со скандалом уволенный с поста министра сельского хозяйства в 2019-м после истории с «обо****ными» коровами. А дальше был очередной непростой разговор о ситуации в животноводстве: — Мужики, не обижайтесь, последний разговор на эту тему. Ничем вы это не оправдаете, даже слушать не буду. С 1 января очень будет тяжело тем, кто меня не услышал или услышал и не сделал выводы. Знакомые слова, правда? Почти один в один, как в случае с Татьяной Лугиной. Но главное — что было дальше. А вслед за этим разговоры с мужиками о падеже скота не только не прекратились — их стало еще больше. Говорили уже не только о массовой гибели коров и телят, но и про аналогичные проблемы в свиноводстве. А совсем недавно на совещании по развитию птицеводства в том же Солигорске заговорили и о падеже птицы. В итоге Лукашенко заявил, что падеж скота в Беларуси достиг исторического максимума. Прозвучало это настолько вызывающе, что новому главе Академии наук Владимиру Каранику пришлось сглаживать углы. Правда, получилось так себе. Но еще хуже было дальше. На фоне уголовных дел и разбирательств, затронувших почти полторы тысячи чиновников и специалистов, правитель сделал неожиданное предложение: — Ну, если ты гробишь молодняк, его надо просто забрать и перевести туда, где с ним хорошо обходятся, содержание хорошее, ветврачи работают. Ну, не просто забрать, а заплатить тем, которые передают этот молодняк 21 день возраста, им заплатить хорошие деньги, но это все равно будет плюс, ибо не погибнет скот. Не привлечь к отвестственности, не оштрафовать и не судить, не закрыть убыточный колхоз, а дать денег тем, у кого несчастная скотина содержится в пыточных условиях. Но наверху сочли такую практику вовсе не дикостью. Наоборот, правитель задумался над тем, чтобы масштабировать ее на другие проблемные участки. Не меньше, если не больше «последних разговоров с мужиками» мы слышали о бесхозяйственности, расхлябанности и отсутствии дисциплины. И что характерно, в последнее время в какой колхоз не приедет Лукашенко, так сразу все это и обнаружит. Даже в «Городце», который он дважды лично доводил за счет бюджета до состояния полного ренессанса. Наставления о жесточайшей дисциплине и порядке давно стали штатным атрибутом любой поездки на госпредприятие. Но что мы услышали во время вышеупомянутого совещания по развитию птицеводства? Еще одну «идею»: — Все кричат: «Дайте, дайте технику!» Ну вот дай плохому хозяйству технику. Трактор, комбайн — энергонасыщенная техника, очень сложная. Через год под забор поставят. Поэтому нам надо очень серьезно думать, кому давать эту технику, — заявил Лукашенко. И тут же добавил, что «где-то, возможно, технику стоит отдать лучшим хозяйствам, но под обязательство помочь соседям, где не смогут с ней должным образом обращаться». И снова вопрос — а нужно ли вообще сохранять такие хозяйства, у которых трактор через год-два оказывается под забором? И почему вдруг правитель начал открыто благоволить тем, кто годами нарушает дисциплину и порядок, за которые он сам борется четвертый десяток лет? Попробуем поискать если не ответ, то версию. Возможно, уровень «исторического максимума» таков, что закрывать нужно очень многие хозяйства. Это же касается и тех, кто «через год поставит» технику под забор. Похоже, в сельском хозяйстве, как в том анекдоте, «проще новых нарожать, чем старых отмыть». Но как в таком случае быть с десятилетиями поддерживаемым образом страны, «сохранившей колхозы»? В отличие от Литвы и Латвии, где, согласно древним легендам пропаганды, «все заросло бурьяном». Не поэтому ли приходится выписывать индульгенцию тем, кто морит скот голодом и нарушает святую святых — трудовую и исполнительскую дисциплину? «Камволь» как наказание. Лукашенко отправил главу «Беллегпрома» спасать безнадежное предприятие
