Дубы на Финском заливе
Сестрорецк — суверенный курорт
Мой старый товарищ с конца 90–х годов владеет дачей в Сестрорецке — и уже многократно приглашал в гости. Но посетить северо–западную оконечность Большого Петербурга все как–то не срасталось. Наконец решил — еду!
Сам себе банщик
Маршрутка от Финляндского вокзала стоит странные 72 рубля. В ПАЗике еду вместе с пенсионерами и гастарбайтерами из Средней Азии. Не час пик, автобус мчит по зеркально гладкому шоссе. Собственно СПБ заканчивается, пролетаем Ольгино, Лисий Нос, по левую сторону Маркизова лужа — залив внутри Финского залива… Наконец водитель объявляет: «Сестрорецк, вокзал!» Это одно из немногих деревянных зданий, на фоне двадцатиэтажных билдингов весьма причудливой формы. Так вот какой ты, Курортный район.
Мимо памятника гению русского футбола–хоккея Всеволоду Боброву проходим в Советский переулок, ничуть не менее капиталистическому, чем соседние Огородная или Черничная улицы. Асфальт, крыши под металлочерепицей, припаркованный Mini… Но это соседский, у приятеля машина поскромней, новый Hyundai, да и домик эпохи раннего сталинизма с реконструкцией в первые годы ВВП.
— Тут что хорошо? — говорит дачник, поливая клумбу из колодезного шланга, мимо водяного счетчика, –настоящая деревня. Вот у меня пять берез, пять сосен, одну вон даже через крышу в баньке пропустил. А вышел, и ты в городе.
Жена дает наказ для покупок в Spar или «Пятерочке», мы некоторое время рассуждаем, не отправиться ли туда на велосипедах. Я честно признаюсь, что с двухколесным транспортом на «вы», и готов осматривать Сестрорецк пешком.
А дубы–колдуны…
Подходим к классическим закругленным сверху воротам — парк «Дубки». Место намоленное — основал его Петр I в 1719 году. Все по излюбленному им амстердамскому образцу — каналы, искусственные озера, островки… Мой товарищ отдает должное гидротехническим амбициям императора, но ворчит, что если уж весь парк привели в божеский вид из запустения, то и мостик могли бы поправить, а то дочка угодила колесом велосипеда в щель и чуть не оказалась в воде. «Проект находится на согласовании в Москве», — не без ехидцы повествует информационная табличка, предупреждающая быть осторожными.
А деревья тут не то что вековые — тысячелетние. Вот, скажем, могучий черешчатый дуб, обещает 2000 годков роста. По дорожкам проносятся велосипедисты и бегуны от инфаркта, Петр Алексеевич с постамента благожелательно взирает на отремонтированную лепоту. Не зря он утвердил в здешней почве пару тысяч дубков, принялись они.
Минуем ДОТ–122 — пожалуй, единственное место высадки финского десанта на советскую территорию, причем год шел уже 1943–й. Трое красноармейцев пали смертью храбрых, отбивая атаку. Капитальный пулеметный капонир выстоял — его возвели до 1939 года, когда граница с Финляндией прилегала в 15 километрах к северу. Сейчас Репино, экс–Куоккалу, видно на другой стороне мелководного залива. На другой стороне форт Тотлебен, и уж совсем вдали золотой купол Морского собора в Кронштадте. Вот где бы установить подзорные трубы и сшибать копеечку!
Пляж «Дубковский» не рекомендует купаться, зато предлагает есть шаверму и лазать по металлическим лесенкам. Песок крупный и мягкий, кусты и деревья местами подходят почти к самой кромке прибоя, а иногда образуют широкую полосу. Бетонные плиты вздыблены давним штормом. В прибрежной зоне без особой активности тусуется народ — погода пока не радует. Друг рассказывает, что пиком лета было +8. «Все кафе в пролете, и магазины одежды…»
Подробности читайте в новом номере газеты «СЕГОДНЯ НЕДЕЛЯ» с 25 августа