Когда законное риелтерство похоже на черное
Была семья. Муж – добрый семьянин, совершенно без вредных привычек, спортсмен. Жена Светлана – доцент, кандидат наук. Бабушка, Галина Васильевна – рождённый в день начала войны, 22 июня 1941 года, ребёнок Блокады, инвалид II группы, героиня нескольких репортажей о Блокаде Ленинграда. Квартира в самом центре города – 4-х комнатная, недалеко от Невского проспекта. Вообщем, одна семья – дружная – но, как это зачастую бывает, комнаты не в общей собственности, принадлежат каждому члену семьи по отдельности: так распорядилась жизнь, так она распоряжается после вынужденной приватизации жилья гражданами страны уже почти 30 лет.
Жили дружно и хорошо, в верности и согласии – трое детей лучшее тому подтверждение.
И вдруг глава семьи уходи «в себя», становится таинственным и неразговорчивым, не посвящает в свои дела членов семьи. Дело доходит до развода. Полгода назад Светлана узнает, что жильё уже принадлежит другому собственнику. Тремя комнатами из четырёх, принадлежавших супругу и его матери, уже владеет некий Дмитрий Валентинович Соловьёв 1961 года рождения. Одна, принадлежавшая героине рассказа, осталась за ней.
Выяснилось, что отец её детей серьёзно погрузился в долги, с которыми расплатиться ему помог тот самый Дмитрий Соловьёв, взамен попросивший его и его матери жильё. Может быть «временно», в качестве залога, может быть ещё как – но экс-супруг Светланы всерьёз поверил, что это ненадолго, что квартиру можно будет вернуть, что через это можно будет вернуть семью – поэтому ему удалось убедить и свою мать подписать передачу двух её комнат Соловьёву. После этого Галина Васильевна с деменицией была помещена в психолечебницу, а потом перенесла операцию на сердце. Через 3 дня после операции она уже подписала документ о том, что получили за эти комнаты большие деньги. Стариков вообще обмануть легко.
Соловьёв на встрече со Светланой (на этой встрече присутствовал и мой друг* в качестве моральной поддержки) сообщил, что в случае того, если она с детьми не съедет отсюда и не продаст ему оставшуюся комнату, он намерен заселить квартиру людьми с «пониженной социальной ответственностью», с которыми ей и её детям обещает жизнь, полную проблем.
У меня в какой-то момент возник резонный вопрос: а не проще ли Светлане продать оставшуюся комнату кому-нибудь другому – благо комната в нескольких сотнях метров от Невского стоит приличные деньги и есть спрос – и купить себе и детям жильё? Выяснилось, что не всё так просто: по закону, первым в очереди на покупку этой комнаты должен стоять (и стоит) собственник остальных трёх – Дмитрий Соловьёв. И только в случае, если он откажется, можно будет приглашать других покупателей.
Есть и ещё один, волнующий Светлану вопрос, который так и не озаботил ни её бывшего супруга, ни нового собственника Дмитрия Соловьёва: а где будет жить Галина Васильевна? Которая до сих пор уверена, что ничего в жизни не изменилось и не
изменится. Её сын убеждён, что они с матерью продолжат жить в их бывшей жилплощади. Но так не думает нынешний обладатель жилья.
Идут суды, связанные с частностями, связанными с размером долга, который стал отправной точкой совершающейся трагедии, с его соотношением с ценой уступленного жилья и т.п. Суды намекают на то, «дело ваше безнадёжное, и отступитесь». Знакомые юристы выражают пессимизм. Говорят – такая сейчас жизнь, брат.
Но неужели у нашего «социального государства» до сих пор нет механизмов борьбы с чёрным риелторством и его исполнителями?
___________
* «Впечатление такое», – сказал мой друг, «что словно вернулись 90-е. Пришёл с тремя хмурыми крепким парнями, и ещё попросил её отдать ему часть, которая могла остаться от совместно нажитого с мужем имущества».