Переводчик Максим Немцов: "Боб Дилан – творение подлинной литературы"
Первое русскоязычное издание книги Боба Дилана "Тарантул" появилось его стараниями еще в начале 90-х годов, повергнув в интеллектуальный шок, как любителей рока, так и специалистов в области словесности. Двенадцать лет назад, впервые на русском языке были опубликованы "Хроники". Не так давно обе книги были переизданы и снова вызвали массовый интерес. Виной ли тому недавнее вручение одному из главных рок-поэтов Нобелевской премии или неизменно высокий интерес активно читающей публики к творчеству Дилана – не так уж важно. Сегодня, в день рождения поэта и музыканта мы решили поговорить с легендарным переводчиком Максимом Немцовым – о "трудностях перевода" и приключениях прозы Боба Дилана в России.
– Помните ли вы, как в первый раз услышали Боба Дилана и что это был за альбом?
– Ох и давно это было! Ну, на самом деле все мои школьные годы – а они пришлись на семидесятые – Дилан как-то долетал отдельными "песнями протеста", но не скажу, что я его прямо-таки усиленно слушал. Только в самом конце 1970-х, когда я уже понял, что стал "меломаном", начал слушать что-то систематически. Первыми пластинками стали, пожалуй, Highway 61 Revisited или Blonde on Blonde. Позже я стал заполнять пробелы систематически. Вот с той поры и слушаю его. Понятно, что лично я к Дилану пришел (в силу возраста) поздно, но тут уж никто не виноват.
– Существует мнение, что первыми творчество Дилана в России популяризировали Борис Гребенщиков и Майк Науменко. Многие их ранние песни содержат не только личное переосмысление, но и прямые цитаты.
– Не они одни, видимо, просто Борис и Майк были заметнее. В том, как доходила до советских потребителей классика музыки ХХ века, есть определенные особенности: во-первых, конечно, доступность источников. Она по всей стране была разная. Ленинграду, Одессе и Владивостоку в этом смысле везло – в портовые города моряки везли пластинки. В Москве, насколько я понимаю, складывались свои плейлисты и фонотеки (дипломаты, выездные работники культуры), но таким анализом пусть занимаются музыкальные социологи и архивисты. Во-вторых, просто слушать музыку и не понимать, о чем поют "поющие поэты", – от этого практического толку было мало. Все-таки это не Deep Purple. Поэтому важным был не только пыл первооткрывателей (как мы знаем, в идеологизированной бардовской тусовке песни Дилана переосмысляли еще в 60-х) или рок-н-ролльная пассионарность, но и элементарное знание языка и желание разбираться в тексте. У БГ и Майка с этим все было в порядке, хотя, слушая сейчас ранний "Аквариум", к примеру, заимствованные строки вычисляются вполне просто – и не только потому, что они узнаются. Они при переводе и вставке в собственный текст часто калькировались, не от незнания английского, а от, я бы сказал, "негибкости" русского в формуле рок-н-ролла. И вообще у БГ, например, это одна из особенностей стиля на всю жизнь – он часто пользуется заемной песенной грамматикой и синтаксисом.
– Почему Боб Дилан при всей своей харизматичности, а на каком-то этапе – уже и музыкальном драйве, так и не стал в России рок-н-ролльным героем, оставшись усладой, все-таки, более эстетской части любителей рока? Означает ли это то, что для его понимания нужно в первую очередь блестящее знание английского?
– Ну, в общем, да – "много букв", не все осиливают, голос неприятный. То ли дело Леонард Коэн, под чей голос хорошо было охмурять девчонок, про что бы он ни пел. Диланом проникались, я бы сказал, на особом, непотребительском, уровне. Ну а того, кто проникался, цеплять могли совершенно разные периоды его творчества, потому что он всегда переизобретал себя заново. Он вполне мог стать "героем". Для меня вот стал. Но я, признаться, уже давно не принимаю в расчет мнения массового потребителя культуры, будь то литература, кино или музыка. Поэтому насчет причин отсутствия массового обожания Дилана в России у меня нет мнения, мне просто не очень интересно об этом думать.
– Когда вы впервые взялись за его переводы и с какими сложностями столкнулись?
– У-у-у... "Тарантул" переводился больше 30 лет назад, в 1986, на борту теплохода "Приамурье" посреди Тихого океана, идущего рейсом к Новой Зеландии "за рыбаками". Это отдельная история, достойная пера Лоры Белоиван: две недели без заходов в порты, жесточайшая экономия воды и, волею капитана Мышова, почему-то – столового серебра. Переводил в тетрадку, от руки, со словарем. Дело происходило в каюте на баке треугольного сечения. Иногда качало, дрожала рука, перо скользило и царапало бумагу...
Потом текст я, конечно, перепечатал, раздал друзьям, и у некоторых, говорят, он до сих пор хранится. Александр "Дёма" Дёмин по мотивам одной главы написал песенку про "Несколько советов ученику третьего класса, мечтающему стать бас-гитаристом", посвятил ее Бобу Дилану и зачем-то мне. Это был вообще мой первый перевод чего-то длиннее текстов песен группы Rainbow, и, как сейчас понятно, "модусом операнди" был девиз "слабоумие и отвага", хотя его тогда еще не придумали.
А песенки были сильно позже, и их у меня довольно мало. Они требуют какого-то гигантского накопления внутренней энергии, что получается не всегда. Мой старый друг и коллега Вадим Смоленский, известный своими переводами нескольких романов Харуки Мураками, перевел их гораздо больше, и, обладая музыкальными талантами, он их еще и поет. Получается хорошо, хотя голоса у них не похожи. Но это, как ни странно, сейчас не факт рок-н-ролла, а, скорее, факт литературы.
http://www.youtube.com/watch?v=cJpB_AEZf6U
Видео: YouTube/BobDylanVEVO
– Не так давно вышли ваши переиздание "Тарантула" и "Хроник" Дилана. Почему время пришло именно сейчас?
– "Тарантула" мы впервые издали в 1991 году по-пиратски, с запоминающейся обложкой Михаила Павина. Специально, чтобы издать эту книжку во Владивостоке было создано издательство "Улисс". Редактором был хороший православный поэт и мыслитель Юрий Кабанков. Он счел этот текст "голосом ада", но, кажется, оценил. Тираж у книжки был по тем временам совершенно феерический – десять тысяч экземпляров! Она добралась из Владивостока даже до Еревана, где ее прочла рок-н-ролльная компания Мариам Петросян и использовала в качестве эпиграфа в "Доме, в котором…". Да многие ее тогда увидели и даже возили с собой в рюкзаках, "стопя по стране" и "таская на стрит". Последние экземпляры того тиража я купил за какие-то смешные деньги уже в начале нулевых, в клубе "ОГИ" на Чистых прудах.
В 2003 мы выпустили "Тарантула" еще раз, с какой-то минимальной чисткой, но все равно получилось не идеально. Как обычно, не хватило времени – надо было поддержать недолго просуществовавшую рок-н-ролльную серию "Конец света", за которой теперь охотятся коллекционеры. Обложку там сделал Андрей Рыбаков, и я до сих пор считаю, что шутка удалась: тарантул на ней, как живой, хотя книжка совсем не про них, даже вкратце.
http://www.youtube.com/watch?v=941PHEJHCwU
Видео: YouTube/Nobel Prize
В том, что стихи про хаос ХХ века, Кабанков был, конечно, отчасти прав. Хотя про что именно – читатели и критики уже почти полвека спорят и разбираются. Надо бы собрать всех, кто переводил "Тарантула" на разные языки, где-нибудь в одном месте, наподобие "Анонимных алкоголиков". Пусть делятся своими стыдными историями, как они разбирались в ней. Про переводы, кстати, смешно: на испанский ее переводили три (!) раза, один перевод – аргентинский, его сделал человек по имени Габриэль Задунайский, а два собственно испанские. И есть еще перевод на каталан.
Понятно, что плотность и структура текста там такова, что есть место для совершенно разных интерпретаций и прочтений. Так что развлекаться с этим текстом можно до бесконечности, ну, или, по крайней мере, очень долго. В итоге, новое, "нобелевское", издание – это как бы второе ее прочтение: на мою матрицу понимания свою читательскую и профессиональную матрицу наложила редактор Шаши Мартынова. Так что тем, кто "Тарантула" уже читал в одной из двух предыдущих версий, может быть интересно прочесть его еще раз. Теперь это несколько другая книжка. Еще через 30 лет, глядишь, мы к ней опять вернемся, потому что парочка темных мест там по-прежнему осталась. Да и комментарии не исчерпывающие: они, скорее, призваны немного сориентировать тех, кто не разбирается в реалиях Дилана, и дать какие-то ориентиры.
Ну а "Хроники. Том I" выходили в 2005, когда книга только появилась на мировом рынке. Мы тогда не сильно-то отстали от остального земного шара. Так что нынешний заход на Дилана русские издатели сделали исключительно из-за Нобелевской премии – это очевидно. Но для русскоязычного читателя обе книги, понятно, – не новинки. Это как раз тот редкий случай, когда автор-нобелиант существовал в пространстве русского языка, хотя и не все могли о нем знать. Но тут издатели не виноваты, сказать по чести.
– Кого бы из поющих поэтов вы бы поставили с ним в один ряд?
– Трудно сказать, у всех тут свои матрицы. Для меня, несомненно, что поэтические фигуры сопоставимого порядка – Леонард Коэн, Жорж Брассанс, Владимир Высоцкий и Александр Башлачев, хотя сравнивать их я бы не рискнул. Они все-таки ощутимо разные. Но если говорить о "феномене Дилана" – творении подлинной литературы без скидок на то, что она исполняется со сцены и записывается на пластинки, при помощи гитары, фортепиано и губной гармошки, – он, на Земле абсолютно уникален. Наверняка, в других певческих культурах есть свои национальные "Диланы", у меня просто недостаточно данных по этому поводу. Но с другой стороны – будь там такие "Диланы" в полном масштабе его личности, мы бы наверняка о них знали.