Нужно ли нашим футболистам разрывать контракты и уезжать из Европы?
Чалов только начал забивать.
Российский спорт угодил в кампанию повсеместной травли, для коей в высокоразвитых странах заранее придумано смягчающее название «культура отмены». Они пытаются делать вид, что нас не существует. Это пока коснулось прежде всего тех областей спорта, где за фигурами атлетов или команд легко угадываются контуры российского государства.
Поэтому европейский футбол, в котором десятилетиями разрушались национальные барьеры и в котором разнообразные легионерские лимиты сформулированы так, что они не бросаются в глаза, пока борется лишь с нашими клубами и нашим спонсорством. Отдельные российские футболисты в европейских клубах открытой дискриминации не подвергаются (пока). Их выход на поле в составе многонациональных команд не сопровождается выносом всех государственных флагов. И команда сама защищает их от давления.
Если только сама команда не принуждена подчиняться политизированным и принудительным социальным акциям, какие организуют лиги. По причудливому совпадению Как минимум три обязательных для всех клубов акции — нагрудный символ мака, радужные шнурки (капитанские повязки, угловые флажки) и предматчевые стойки на коленях — не считаются с внутренними убеждениями игроков, которые съезжаются в Англию со всего мира, и добровольно-принудительно проводятся каждый год или даже каждый матч.
Пока они возмущались тому, что где-то, по их мнению, государство грубо вмешивается в спорт, у них самих в спорте прочно обосновалась диктующая свою волю идеология.
Примеры личного противостояния таким навязчивым флешмобам редки, но они есть. В разные годы отказывались цеплять на футболку цветочек мака — дань памяти британским солдатам, павшим в разных военных конфликтах, — ирландец Тони Макклейн и серб Неманья Матич. Последний наотрез отказался поминать британских солдат из-за варварских бомбардировок Югославии силами НАТО в 1999-м, когда в центре Европы упало 80 000 тонн авиабомб, включая кассетные боеприпасы с обедненным ураном. Очевидно, у Матича было веское основание на собственное отношение к британским летчикам. И он был готов отстаивать его вплоть до разрыва контракта и выезда из страны. Но спортсменов ни одного из 14 государств, которые приняли участие в этой операции, никто даже и не подумал отстранять от соревнований.
Наших футболистов в Англии сейчас нет. Но другие футбольные лиги реагируют на нынешнее противостояние собственными акциями ограниченной добровольности. Например, начало матча «Монако» против «Реймса» 27 февраля было отложено на пять минут — гости демонстративно не выходили из раздевалки. Футболисты принимающей команды и зрители ждали игроков «Реймса», а гендиректор «Монако» Олег Петров был вынужден что-то разъяснять на трибуне князю Альберу.
Очевидно, что эта ситуация создавала бы давление на Александра Головина, будь он в строю. От публичной неловкости нашего полузащитника спасла очередная травма. Головина не было в заявке на игру.
Отсутствие наших представителей в Бундеслиге и Английской премьер-лиге избавляет их от акций неизбежного выбора: какую бы сторону они ни заняли, им была бы гарантирована ненависть. Как плохо, казалось нам недавно, что наших там нет. Как хорошо — кажется сейчас, — что жизнь их от этого уберегла.
Федор Чалов в «Кристал Пэлас» стоял бы перед развилкой куда более коварной, чем тот выбор Матича. Вместо этого российский «армеец» (в совершенно мирном смысле этого слова) осваивается в футболе относительно нейтральной Швейцарии. У него только началась та самая зарубежная карьера, о какой он давно мечтал. Если никто не посягает на его молчаливый нейтралитет, у него нет повода его нарушать.
В «Аталанте» футбольное товарищество, искренняя дружба стирают искусственную «национальную» границу между двумя людьми, которые на уровне генетическом и культурном не отличаются друг от друга ни единой хромосомой и ни одной кириллической буквой — Алексеем Миранчуком и Русланом Малиновским. Они там буквально сейчас — один народ. Футбольный.
Стоит ли сегодня Миранчуку без непосредственного давления и угроз в его сторону идти на разрыв — хоть этой человеческой связи, хоть своего трудового контракта? Это точно выглядело бы как демарш. Как согласие рассматривать футбол продолжением и даже заостренным выражением политики. Кроме нас это больше никто не воспринимает всерьез.
Всем, кто там у нас есть, если им ничто физически не грозит, стоит оставаться. Футбол и вообще спорт превращаются в последний несожженный мост дипломатии, и одновременно первый и главный — в дипломатии непосредственной, когда обычные люди контактируют с такими же людьми.