Первые секретари
Магнитка стала переломным пунктом в его партийной карьере.
В июле 1932 года секретарём Магнитогорского горкома партии был избран Иван Александрович Спиров. Правда, отчество нового секретаря по документам звучало иначе - Хрисанфович. Но такое заковыристое отчество для сурового Урала совсем не подходило. Вот и стал Хрисанфович Александровичем.
В Магнитогорск Спиров приехал в возрасте 46 лет, то есть с большим жизненным и партийным опытом. Родился он в 1886 году в одном из сёл Саратовской губернии. Участвовал в первой мировой войне. В рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии воевал в гражданскую войну. В возрасте 33-х лет вступил в партию большевиков.
В 40 лет Ивана Спирова назначили председателем исполкома Тобольского окружного Совета. Тобольск с конца XVI до XVIII века считался главным военным, административным, политическим и церковным центром Сибири, но постепенно пришёл в упадок из-за переноса Сибирского тракта и строительства железной дороги южнее города.
В Тобольске Спиров проработал до 1928 года, причём в эти годы он избирался от Уральской области во Всероссийский центральный исполнительный комитет - высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти в 1917-1937 годах. В 1929 году Иван Спиров назначен ответственным секретарём Бийского окружного комитета ВКП(б). Словом, в Магнитогорск приехал партиец с большим стажем работы на высоких должностях. До января 1933 года Иван Александрович работал в паре с Яковом Гугелем - одним из крупнейших хозяйственных руководителей страны, ставленником наркома Серго Орджоникидзе.
Якова Гугеля направили на Магнитострой для того, чтобы он организовал пуск первой домны. В одном из выступлений нарком сказал: ""Назвали какую-то дрянь Соцгородом… Социалистический город, а в нём жить нельзя". Это был укор в сторону директора Гугеля, который ради пуска чугуна забыл о людях. Но Гугеля не наказали. Орджоникидзе своих людей защищал и оберегал. В феврале 1933 года Орджоникидзе вернул Якова Гугеля на Украину начальником строительства - директором завода "Азовсталь". А на его место в Магнитку прибыл Николай Гордеевич Мышков, высоким покровителем которого был Клим Ворошилов. Мышков и Ворошилов сблизились в годы гражданской войны. Николай Гордеевич был грамотным инженером, неоднократно изучал и перенимал опыт в Америке, Германии, Франции. До Магнитки работал на строительстве Харьковского тракторного завода, где его вклад получил самую высокую оценку - орден Ленина.
Но на Магнитке Мышков "споткнулся". Отчасти он был виноват в этом сам. Спустя два месяца после приезда на Магнитострой Николай Гордеевич направил председателю Совета народных комиссаров СССР Вячеславу Молотову обстоятельное письмо с оценками положения дел на стройке. Нужно было быть достаточно уверенным в себе человеком, чтобы написать такое письмо. Несмотря на то,что доводы Мышкова были убедительны, тон письма вызвал раздражение. Комиссия Наркомата тяжёлой промышленности провела экспертизу магнитогорской стройки.
В июле 1933 года в Магнитогорск приехал железный нарком Серго Орджоникидзе. После осмотра завода и стройки он, вероятно, ожидал извинений от Мышкова за "дерзкое" письмо, но не получил таковых и начал разгневано предъявлять имевшиеся факты: в городе нет ни одного законченного дома, отсутствует канализация. В бараках - запущенность и грязь, протекают крыши. В столовых - антисанитария. В магазинах обвешивают при выдаче хлебного пайка. Запущенность и грязь царят в цехах, часто происходят аварии. Судьба Мышкова была предрешена.
После детального знакомства с состоянием дел на Магнитострое Орджоникидзе издал приказ о неотложных задачах по строительству и освоению завода. Газета "Правда" опубликовала этот документ и сообщила, что берёт под особое наблюдение работу Магнитогорского завода. Когда руководящие работники Магнитогорского горсовета стали саботировать приказ Орджоникидзе, а секретарь горкома Спиров прикрывал их действия, "Правда" выступила с корреспонденцией "Помпадуры из Магнитогорского горсовета". Почти одновременно была опубликована статья "Советские законы обязательны для всех". В ней остро критиковали директора Мышкова, установившего два плана - один для наркомата, другой - для себя, и председателя горсовета Румянцева, который вместо выполнения приказа наркома жаловался на то, что нарушен его председательский престиж. В результате в августе 1933 года Орджоникидзе освободил Мышкова от обязанностей начальника Магнитостроя, а Уральский обком партии вынес постановление о снятии с должности Румянцева и отзыве из Магнитки секретаря горкома партии И. А. Спирова.
В дальнейшем он был председателем Западно-Казахстанского облисполкома. Более того, в июле 1937 года он вошёл в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД, и стал активным участником сталинских репрессий.
Но недолго Спиров вершил судьбы арестованных, поскольку в марте 1938 года он был арестован и приговорён к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. Надо заметить, что из 40 членов "троек" в Казахстане 19 было расстреляно, а 18 - приговорены к разным срокам и практически все умерли в лагерях. А самое поразительное, что все осуждённые члены "троек" в 50-е годы были реабилитированы как пострадавшие, точно так же, как и те, кого они отправляли на расстрел или в лагеря. Среди реабилитированных членов "троек" был и И. А. Спиров, после лагеря отправленный на спецпоселение. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Продолжение следует.