Сталин как Верховный Главнокомандующий
Сталин как Верховный Главнокомандующий - высочайший уровень понимания ключевых военных вопросов
На закрытом заседании делегатов ХХ съезда КПСС в своём докладе Н.С.Хрущёв заявил: «Надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. Да, товарищи: возьмёт глобус и показывает на нём линии фронта».
То, что эти слова — абсолютная ахинея, сейчас уже вполне очевидно. Имеются и многочисленные свидетельства, и собственно документы, которые доказывают, каким именно образом Сталину докладывали обстановку на фронтах, как планировались и обсуждались предстоящие военные операции. Каждый день военная обстановка докладывалась Верховному Главнокомандующему по картам, подготовленным Генштабом Красной Армии с точностью до уровня дивизий. Поэтому откуда взялся этот хрущёвский «глобус», не совсем понятно — скорее всего, автор данной фразы таким образом пытался отмыться за катастрофу мая 1942 года под Харьковом, к которой имел самое непосредственное отношение.
В ответ на это могут возразить: хорошо, пусть Сталин смотрел на эти фронтовые карты, но насколько он мог видеть и понимать происходящее там? А тем более — отдавать обоснованные приказы?
Для того, чтобы оценить уровень собственно военной компетенции Сталина к лету 1941 года, попробуем обратиться к документам.
При этом хотелось бы подчеркнуть, что, помимо высказывания Хрущёва, существуют высказывания ряда известных полководцев, которые, образно говоря, похлопывали товарища Сталина по плечу, утверждая, что он, особенно — в начале Великой Отечественной, плохо разбирался в военных делах, и лишь потому, что в ходе постоянного общения с настоящими специалистами те его учили, году к 1943-му или к 1944-му, кое-что начал понимать. Опять же, эти высказывания относятся к тому времени, когда доступ к первичным документам фактически был закрыт. Теперь же такой доступ в целом есть, и я в рамках данной темы обращусь к документу, который называется «Доклад наркома обороны СССР С.К.Тимошенко на совещании высшего руководящего состава Красной Армии» и датирован декабрём 1940 года.Сталин за этим совещанием наблюдал, но лично в его работу не вмешивался. Однако в архивах существует текст доклада Тимошенко с обширными правками Сталина. Что мы там видим? Тимошенко пишет: «Главным врагом современной обороны, опирающейся на укреппункты, является танк, применяемый в массе». Товарищ Сталин слова: «Является танк, применяемый в массе», — вычёркивает и пишет: «Артиллерия. Это лишний раз показал опыт прорыва линии Маннергейма. Вторым врагом является танк с хорошей бронёй, применяемый в массовом масштабе». И дальше: «Третьим врагом современной обороны оказался самолёт ближнего действия: бомбардировщик, штурмовик, истребитель». Если мы обратимся к докладу, который реально был прочитан Тимошенко перед своими подчинёнными, то там присутствуют именно эти, сталинские слова.
Надо заметить, что такая правка очень важна. По сути, Сталин говорит о том, что работает только общевойсковой бой, когда есть превосходство над противником в воздухе, в огневой мощи и в манёвре. Только взаимодействие артиллерии, танковых частей и авиации способно решить исход боя. Ведущую роль Сталин отводил артиллерии, «богу войны». Он ещё раз подчеркнул это, когда правил доклад наркома обороны дальше.
Маршал Тимошенко писал: «Что же касается артиллерийского воздействия на оборону со стороны наступающего, то, несмотря на массовое применение других средств подавления (танк, самолёт), то размеры его не только не уменьшаются по сравнению с 1917 и 1918 годом, но, наоборот, показывают тенденцию роста: если не в количественном, то в качественном отношении».
Сталин весь этот абзац вычёркивает и заменяет его следующим: «Только соединение и сосредоточение действий всех этих трёх родов оружия может обеспечить прорыв современной оборонительной линии, вроде линии Маннергейма или Мажино».
Вся эта правка вносилась в последние дни декабря 1940 года. То есть перед нами, в лице Сталина, человек, который демонстрирует высочайший уровень понимания ключевых военных вопросов. Ни о каком его «обучении азам» в течение первых трёх лет войны, на мой взгляд, не может быть и речи. Понятно, что все набирались опыта. Но говорить о том, что Сталин не разбирался в военных вопросах, на мой взгляд, абсурдно. Конечно, у него имелись определённые заблуждения, в том числе — связанные с недостатком информации. Например, линию Мажино, вопреки утверждениям Сталина, немцы не только обошли, но местами и прорвали. Но об этом тогда просто не знали.
Что же продемонстрировал Сталин, когда война началась? Всевозможные рассказы о том, что он 22 июня убежал на дачу и неделю там прятался, являются досужими вымыслами, которые опровергаются таким сухим документом, как журнал учёта посетителей кабинета Сталина в Кремле. А что было сделано им для организации обороны в первые дни и месяцы войны? 24 июня — создан Совет по эвакуации при правительстве СССР, 30 июня, совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) — Государственный комитет обороны (ГКО), чрезвычайный высший орган власти в стране, 8 августа председатель ГКО И.В.Сталин назначен Верховным Главнокомандующим, и в этой должности руководил Советским Союзом до 4 сентября 1945 года, когда ГКО был расформирован Указом Президиума Верховного Совета СССР.
И это были далеко не «бумажные» решения. Особенностью Сталина как руководителя: и политического, и военного, — всегда было системное создание и использование резервов, это было его «ноу-хау», которое отсутствовало у других, даже самых выдающихся лидеров той эпохи. Особенно ярко это проявилось во время битвы под Москвой, когда немцы стояли буквально в нескольких километрах от советской столицы, но уже не имели сил двигаться дальше, а у Сталина уже была наготове целая 26-я армия, которую, в конце концов, даже не пришлось бросать в бой, и контрнаступление шло без её участия. Подоспели другие резервы, которые немцы назвали «сибирскими дивизиями», хотя, например, 10-я армия третьего формирования под командованием генерала Филиппа Голикова создавалась вообще на территории Московского военного округа.
Сталин как Верховный Главнокомандующий понимал не только стратегические вопросы, связанные с ведением боевых действий. Он был компетентен и в военно-экономических вопросах. И район Тулы был важен не только из-за военных заводов. Это был ещё и крупный буроугольный бассейн, который имел ключевое значение для советской экономики. Поэтому его нельзя было терять, как нельзя было терять Москву как важнейший узел дорог, который обеспечивал транспортное единство страны. Именно сюда наносился удар 10-й армии, и сразу же после освобождения этого района был отдан приказ о восстановлении работы угольных шахт. Важно, что контрнаступление под Москвой было полностью обеспечено собственными резервами, поставки по ленд-лизу начались только 28 декабря 1941 года.
То же самое происходило в 1942 году: Сталин считал все возможные варианты не на один-два, а на пять и даже на десять шагов вперёд. И катастрофа под Харьковом, и катастрофа в Крыму были, наверное, самым худшим из того, что вообще могло произойти. Но есть резервы: сформированные и подготовленные части, обеспеченные оружием, боеприпасами, имуществом и продовольствием по нормам военного времени, плюс к тому времени уже начали работать эвакуированные на восток промышленные предприятия — а их, напомню, было больше 5000! — и громкие победы летней кампании 1942 года в итоге стали последними победами немецко-фашистских войск на Восточном фронте. 64-ю, бывшую 24-ю и 1-ю резервную, армию под командованием сначала генерала Василия Чуйкова, а затем генерала Михаила Шумилова из-под Тулы перебросили под Сталинград ещё в июле 1942 года, когда стало понятно, что немцы перенацелены с Москвы на кавказскую нефть. Прорыв под Воронежем — есть резервная армия, которую туда направляют, чтобы ликвидировать угрозу. Когда в октябре 1942 года Гитлер подписал директиву о переходе к обороне, он расписался в отсутствии возможности продолжать наступление, резервов для этого у него не было. Он полагал, что их нет и у Сталина. А у Сталина они были — результатом оказалось мощное советское контрнаступление, с окружением и разгромом немецкой группировки под командованием произведенного в фельдмаршалы Фридриха Паулюса.
Только после этого в Третьем рейхе объявили «тотальную войну», официально — в речи Геббельса 18 февраля 1943 года, а указ о тотальной мобилизации был подписан Гитлером 27 ноября 1943 года, уже после поражения в Курской битве и форсирования Красной Армией Днепра. Но ничего подобного той боевой машине, которая под руководством Сталина к тому времени была создана и вовсю работала в СССР, включая временно оккупированные врагом территории, немцы, захватившие практически всю континентальную Европу и имевшие исходно, в начале войны гигантское превосходство над Советским Союзом практически по всем экономическим и военным параметрам, создать не смогли.
Не говоря уже о внешнеполитических достижениях, к числу которых необходимо отнести как создание антигитлеровской коалиции в составе СССР, США и Великобритании, так и сохранение мира с Японией.
Ни один из полководцев Красной Армии, ни один из государственных деятелей СССР и партийных лидеров ВКП(б) того времени не обладал суммой компетенций, которые были бы сопоставимы с суммой компетенций Сталина в качестве Верховного Главнокомандующего. Победа в Великой Отечественной войне была достигнута не «вопреки Сталину», а только благодаря Сталину. Данный факт необходимо зафиксировать, и только после этого можно говорить о каких-то ошибках Сталина.
Я согласен с тезисом Ленина о том, что людям нужно говорить правду. Хотя бы для того, чтобы умолчания не использовались с деструктивной целью нашими конкурентами и врагами. О чём идёт речь? Что действительно можно поставить «в минус» Сталину?
В минус Сталину можно поставить его октябрьские приказы 1942 года как наркома обороны СССР: №306 и №325. Приказом №306 от 8 октября запрещалось эшелонирование боевых порядков пехоты Красной Армии, т.е. наступать следовало одним эшелоном, имея минимальные резервы. Здесь мы подходим к пределам сталинской компетенции. Хорошо понимая стратегическую проблематику, Сталин не был профессиональным военным, не разбирался в вопросах тактического применения вооружённых сил. И как только он заходил на эту территорию, то допускал ошибки, порой, как в данном случае, — весьма существенные. У всех людей есть пороги компетенции, и нельзя быть одновременно «гением всех наук».
Приказ №306 был обусловлен тем, что бои подо Ржевом и под Сталинградом, где немцы массово использовали артиллерию и авиацию, приводили к большим потерям среди личного состава второго и третьего эшелонов: люди даже не могли вступить в бой. Но попытки атаковать «одной волной» показали свою неоправданность, и командиры массово от выполнения этого приказа отказывались — так сказать, явочным порядком, хотя формально он не отменялся.
Чтобы не быть голословным, приведу мнение специалиста, генерала-танкиста Алексея Радзиевского, высказанное им в закрытом военном учебнике: «Решение вопроса потерь следовало искать не в одноэшелонном построении, а в более надёжном подавлении огневых средств противника, в изменении порядка перемещения вторых и третьих эшелонов, ввода их в бой и лучшим прикрытием от ударов с воздуха».
Второй приказ, №325 от 16 октября 1942 года, касался применения танковых войск. В нём было сказано немало правильных вещей, но содержалась и концептуальная ошибка. Говорилось следующее: «Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной». То есть «танки с танками не воюют».
Дальнейшая практика боевых действий, в том числе — и послевоенных, показала, что это далеко не так. То есть сталинские указания октября 1942 года в этом отношении явно расходились с реальностью. К счастью, на уставных документах Красной Армии, в отличие от приказа №306, этот приказ не отразился.
Дискуссионным остаётся вопрос о взаимоотношении политических и военных мотиваций в деятельности И.В.Сталина. На мой взгляд, политические мотивации у него преобладали, и это в целом правильно, поскольку война есть продолжение политики, а не наоборот. Однако — не ошибается только тот, кто ничего не делает, — иногда эти предпочтения шли в ущерб собственно военным интересам. «Рубить сплеча» здесь ни в коем случае нельзя, поскольку необходимо учитывать как общую ситуацию того времени, многие аспекты которой засекречены и неизвестны нам до сих пор, так и доступную Сталину (но частично недоступную для нас) картину этой ситуации.