Девочка в Забайкалье погибла от инфекции, прождав скорую помощь
Жительница поселка Горный Улётовского района Забайкалья Ирина Агаркова рассказала «Чита.Ру» о тех ужасающих январских днях, отнявших в итоге ее годовалую дочь Серафиму. Эта история всколыхнула целый район, где люди, по их признанию, вынуждены часами ждать скорую помощь, а потому случись что…
«Нам не удалось спасти вашего ребенка»
Ирина и Андрей в отпуске повезли детей — старшего сына и младших девочек-двойняшек — в Омск к родителям супруга. Обратно в Забайкалье выезжали, когда не закончились еще новогодние праздники, в Читу должны были добраться в Рождество. Но в пути у одной из дочерей, Серафимы, открылся понос. Родители решили сообщить об этом начальнику поезда и попросили о медицинской помощи в Красноярске. Фельдшер, по словам матери девочки, осмотрел ребенка, рекомендовал пить «Смекту», «Энтерофурил» и побольше жидкости, разрешив ехать дальше.
— На каждой крупной станции к нам приходили медики, проверяли состояние ребенка. А в Улан-Удэ сказали, что в Чите нас встретит скорая и мы сразу поедем в инфекционное отделение. На вокзале к нам действительно подошла фельдшер, даже помогла сумку нести, а потом довела до здания и сказала, что скорую придется ждать чуть ли не три часа, поэтому лучше бы нам своим ходом добираться. Муж со второй дочерью и сыном хотели было домой ехать, потому что думали, что нас с Серафимой с вокзала заберут, но всё повернулось вот так. Поэтому мы сами отправились в инфекционную больницу на КСК, была уже ночь, — вспоминает события 7 января Ирина Александровна.
Когда-то она уже лежала с сыном в этой больнице, поэтому решила полностью довериться врачам. Выждали очередь из нескольких человек, женщина поздравила медработников с Рождеством и объяснила, что приехали они с дочерью в приемный покой прямо с поезда, у ребенка уже двое суток не прекращается понос, нужна помощь.
— В приемнике была только девушка-врач и медсестры. Я еще удивилась, какая же она молодая. Только потом уже в листе осмотра увидела, что принимала нас врач-стажер. А где был основной врач? Она нам поставила диагноз: инфекционный энтерит средней степени тяжести и синдром прорезывания зубов. И еще у нас взяли кровь. Всё! Госпитализацию не предлагали, просто заявили, что можно ехать домой. Никаких отказов я не подписывала, подписала только согласие на оказание моему ребенку медицинской помощи, потому что без этой бумажки они даже бы анализ взять не смогли. Ничего больше не объяснили: какое может быть состояние, если мы уедем, и опасно ли нам находиться дома? Так мы ночью вернулись уже в Горный, — рассказывает Ирина Агаркова.
По информации из Краевой клинической инфекционной больницы, Ирина Агаркова со своей дочерью обратились в приемный покой ККИБ в ночь на 7 января (в 03:45). Сообщается, что девочка на момент осмотра была стабильна, признаки тяжелого заболевания отсутствовали. Маме было предложено лечение в стационаре (в госпитализации отказа со стороны медучреждения не было), однако она попросила расписать амбулаторное лечение. Соответствующие рекомендации были даны, а в случае ухудшения состояния нужно было снова обратиться в больницу. Маленькую пациентку действительно осматривал врач-стажер (ординатор 2-го года обучения). «Стандарт осмотра соблюден, всё выполнено качественно. Старшего врача (наставника) смены не привлекали, так как состояние ребенка не вызывало опасений», — говорится в комментарии больницы.
По словам Ирины Агарковой, муж на следующий день поехал в Читу, чтобы забрать результаты анализов. На просьбу объяснить, что из этого анализа крови следует, получил ответ, что нужно обратиться к педиатру в поликлинику по месту жительства. Ирина Александровна с дочерью так и поступили, отправившись в детскую поликлинику в Горном, но дежурного врача не оказалось. А спустя время состояние девочки стало ухудшаться, у Серафимы начались судороги.
— Мы вызываем скорую, говорю: «Срочно приезжайте, у ребенка судороги!» Андрей кричит: «Звони еще!» Набираю снова через пару минут, мне отвечают, что машина выехала. Муж снова просит узнать, где же врачи? Звоню в третий раз, отвечают: «Машины нет». Я кричу им: «Вы что, ребята, у меня ребенок умирает!» Хватаем Симушку, одеваем ее. Я прошу соседку посидеть с детьми, а мы бежим в опорный пункт скорой помощи (по официальным данным, в Горном работает одна бригада скорой помощи. — Прим. ред.). Думали, может, там фельдшер есть дежурный, все-таки праздники же новогодние. Но там никого нет, всё закрыто, только бабка-сторож нам кричит: «Бегите куда-нибудь в другое место». И тут пришла в голову мысль обратиться в военный госпиталь, — перечисляет свои действия Ирина Александровна.
По официальной информации от врачей, ухудшение состояния ребенка началось вечером 8 января, то есть в Горном после визита в ККИБ девочка провела два полных дня. В Читу девочку привезли ранним утром (около 4 часов) 9 января.
В госпитале оказались врач и медсестры, которые, по словам матери, смогли снять судороги и дать ребенку кислородную маску. Пришлось вызывать реанимацию прямо к военному госпиталю, но приехала она только через 2,5 часа. Сами родители везти девочку в таком состоянии на своей машине не решились, посчитав, что сопровождать в пути ее должны специалисты.
Зафиксировано, что скорую помощь для девочки вызвали в 22:50 8 января. Машина прибыла в Горный за ней в 01:20 9 января.
— Когда приехала бригада, врач из госпиталя им сказал, что ребенок в тяжелом состоянии. То есть оно стабилизировалось, но нужно подключать систему. У меня, говорит, «бабочек» нету (игла-катетер для вливания в малые вены. — Прим. ред.). Они при нем говорят: «Одевайте ребенка, едем». Муж Андрей нас посадил в реанимацию. Медики дают мне маску в руки кислородную и говорят держать. Я спрашиваю их, почему они не делают того, что сказал врач. Они отвечают: «Ротавирус средней тяжести, едем». И мы еще 15 минут стояли возле этого госпиталя, пока они заполняли документы, — голос убитой горем матери срывается, и она плачет.
Расстояние от закрытого административно-территориального образования (ЗАТО) поселок Горный до Краевой клинической инфекционной больницы в Чите составляет около 80 километров. С учетом особенностей дорожного движения этот путь можно преодолеть за час с небольшим.
Успокоившись, она тише продолжает: «Мы ехали без проблесковых маячков. Андрей каждые 15 минут звонил, а я всё это время держала Симушку на руках и маску у ее лица. Мы подъезжали к инфекционке, я еще спросила, ждут ли нас там? Они ответили, что ждут, не волнуйтесь. Как только добрались, они нас закинули в приемный покой и со словами: «Выздоравливайте» поехали дальше. Я только Симушку раздела, она у меня вот так голову откинула назад, и всё. Я как заору! «Девочки, ребенок не дышит!» Они ее хватают и несут в реанимацию. Через 15 минут (по данным ККИБ, прошло 30 минут. — Прим. ред.) вышел реаниматолог и сказал: «Нам не удалось спасти вашего ребенка, нам очень жаль».
Ирина Агаркова недоумевает, почему скорая в Улётовском районе, который совсем недалеко от Читы, добирается до своих пациентов так долго?
— Мне сегодня позвонила Оксана Немакина (мы беседовали с Ириной 30 января, в этот день в Улётовский район приехала министр здравоохранения края. — А. С.), представилась. Затем спросила, кто дежурил 7 января, когда мы обратились в больницу. Я назвала фамилию врача. Она говорит: «Вы отказ писали». Я говорю: «Нет, не писала!» Министр тогда сказала: «Мы проводим свое внутреннее расследование. Всех, кто виноват в этом трагическом событии, мы накажем». А затем спросила, нужна ли мне какая-нибудь психологическая помощь? Я отказалась, мне психологическая помощь не нужна, спасибо, я попробую справиться сама со своей психикой, — поделилась подробностями разговора мама умершей девочки.
Факт проведения проверки по данному случаю Оксана Немакина «Чита.Ру» подтвердила.
Семья вместе с адвокатом 31 января должна была приехать в Читу к следователям, которые начинали доследственную проверку по факту смерти Серафимы. Ирина Агаркова рассчитывает, что будет возбуждено уголовное дело. По словам матери, вскрытие показало, что ребенок умер от шока и инфекционного энтероколита.
— Как только мы заехали на поезде в Забайкальский край, нас стали отфутболивать, по-другому и не скажешь. А потом будут говорить, что родители во всём виноваты. А в чем? Мы сразу обратились, заявили о проблеме, мы же доверяем медицине. Мы кричали, чтобы нам помогли. И в инфекционную больницу мы приехали, чтобы не просто поздороваться в Рождество. Сейчас сестра Серафимы, хоть и маленькая, но плачет, потеряла. Двойняшки все-таки. Могу добавить только одно, что никто не застрахован от подобной ситуации. И думать, что с моим ребенком такого не случится, нельзя, — резюмировала Ирина Александровна.
Скорые — по нормативу
В этот же день в поселке Дровяная, что находится совсем рядом с Горным, министр здравоохранения края Оксана Немакина встречалась с местными жителями.
Случай с погибшей девочкой привел к искреннему возмущению населения этой части Улётовского района. У людей, а их в местный Дом культуры пришло на встречу под сотню, видно, что накипело. Жаловались и на отсутствие круглосуточного стационара, и на плохое состояние местной поликлиники, где кабинеты педиатра и взрослого терапевта находятся друг напротив друга, и на нехватку бесплатных лекарств.
Но главная претензия касалась именно отсутствия в поселке городского типа, где живут около 3 тысяч человек (плюс прилегающие сёла), своей бригады скорой помощи. Ближайшая — в Горном, но, если она на выезде (как было в тот день, когда умирала маленькая Серафима), помощь придется сильно подождать.
На сходе граждан историй о том, как долго пришлось ждать скорую при инфаркте или обострении какой-либо хронической болезни, было немало. Глава Улётовского района Александр Синкевич рассказал, что в ноябре прошлого года ждал вызванную для ребенка скорую 3 часа, а он, надо полагать, живет в Улётах, а не в Дровяной. А на что рассчитывать обычным гражданам? При этом жалоб на то, как работают сами медики, практически нет. Все видят, что бригады трудятся на износ. В чем же тогда причина столь долгих разъездов?
Главный врач читинской станции скорой медицинской помощи Николай Коновалов, который также приехал в Дровяную вместе с министром, рассказал, что в апреле 2022 года скорую помощь в районе передали в подчинение Читы. Три бригады остались в том же количестве и на своих местах: в Танге, Улётах и ЗАТО Горный. При этом, по словам Коновалова, существует федеральный норматив, по которому на Улётовский район, исходя из его численности населения (около 18 тысяч человек), положено только две машины скорой.
— А у вас их три. Но мы приняли решение ввести четвертую бригаду в Улётах. Для чего это делается. Если машина уходит с Танги, эта машина с Улёт уходит в Тангу. Если машина ушла с Горного, то четвертая машина прикрывает Горный. Норматив, который положен, мы увеличиваем в два раза. Бригаду мы уже создали, но двоих из ее состава пока взяли в армию, на СВО. Поэтому четвертая бригада сейчас работает непостоянно. Но я вам скажу, что до конца 2023 года четвертая бригада в Улётах будет работать, — дал обещание Коновалов.
Он добавил также, что теперь экстренных больных, которых предписано госпитализировать в Читу, а не в районную больницу, например с поражением сердца, будут увозить местные бригады скорой, но на пути в Читу их будут встречать машины из краевого центра и забирать пациентов, чтобы скорые района успевали быстрее вернуться на свои места дислокации (такая практика, по информации «Чита.Ру», применялась уже и в 2022 году).
Обещания Николая Коновалова дровянинцев не очень устроили, что было понятно по недовольному гулу и возгласам из зала о том, что Улёты далеко, а Дровяная так и останется без скорой. Но есть норматив, действующий в России. Хотя до 2010 года в районе работали пять бригад скорой помощи. Тогда, как говорят местные, чувствовали они себя в большей безопасности. А значит, что это за норматив такой? И учитывает ли он ситуации, что произошла с Ириной Агарковой и ее дочерью? Большой вопрос.