Пермские «боги»: мифы, загадки, предположения
Сегодня скульптурные изображения православных святых из коллекции Пермской картиной галереи — предмет восхищения и искусствоведов, и посетителей музея, которые специально приезжают сюда за тысячи километров, чтобы увидеть творения талантливых резчиков, чьи имена за редким исключением не дошли до нас. Очень велика вероятность, что и сами шедевры могли не дожить до наших дней, если бы не энтузиазм и воля Николая Николаевича Серебренникова (1900−1966) и его единомышленников.
Детство, мобилизация, фронт, музей
Село Ильинское Пермской губернии, центр пермских имений Строгановых, стало местом, где прошли детство и юность будущего основателя местного музея Николая Серебренникова. О Строгановских архивах и библиотеке он много слышал от отца-священника и матери-учительницы. Они рассказывали ему о Федоте Волегове, крепостном, получившем вольную и собиравшему «древности пермской чуди». Николай любил музыку, поэзию и театр, участвовал в любительских спектаклях и концертах, но делом всей его жизни стал музей. Больше всего гимназиста привлекали экспонаты церковно-археологического отдела Пермского научно-промышленного музея.
После революции Николай стал активно заниматься агитацией и пропагандой, но Прикамье захватили войска Колчака, и его мобилизовали. Затем — фронт, ранение, госпиталь и эвакуация в Сибирь, где ему удалось перейти к красным.
В 1920 году девятнадцатилетний Николай Серебренников возвращается в Ильинское. Он продолжает заниматься просветительской работой и ликвидацией безграмотности. На собрании работников просвещения он узнаёт, что в Народном доме предполагается создать две секции: музейную и огородную. Он пишет в своём дневнике, что «никто из работников не мог на себя взять труд по организации музея» и что он «имел смелость предложить … заняться организацией музея на селе». Основой музея должны были стать остатки Строгановских коллекций, которые удалось бы разыскать при его участии.
Уже к маю 1923 года удалось собрать более семи тысяч экспонатов и среди них — несколько деревянных скульптур. Позднее в своей книге «Пермская деревянная скульптура» Серебреников вспоминал об этой находке: «Усталый, шёл я тогда к себе домой. Дул порывистый ветер. У сельской околицы на кладбищенской часовне привычно хлопали обветшалые ставни окон. Вдруг заметил: против обыкновения стучат не только ставни, но и створки дверей. Нехотя свернул посмотреть, в чём дело, и неожиданно увидел такое, что крайне поразило меня. Главную стену в часовне занимали пять деревянных скульптур. А ведь они не должны были здесь находиться — скульптурные изображения не приняты в православии. Особенно удивила меня фигура Христа с лицом татарина».
Молодой исследователь стал искать, но не нашёл сведений о подобных скульптурах ни в церковных архивах, ни в литературе о русском ваянии. Он обратился за помощью к своему наставнику, директору Пермского музея, этнографу и краеведу Александру Сыропятову, и тот рассказал, что, работая в 1915 году землемером, он делал записи о быте коми-пермяков и в Верхнекамских церквях обнаружил несколько статуй Христа, очень похожих на местных жителей. Можно было предположить, что подобные изваяния можно встретить по всему Пермскому краю. Не вызывало сомнений, что надо срочно начать собирать и изучать пермскую скульптуру наряду с другими предметами, представляющими историческую и художественную ценность. Вскоре Николая Серебренникова пригласили стать научным сотрудником Пермского музея и уже летом 1923 года состоялась первая экспедиция по поиску деревянных скульптур.
В поисках деревянных святых
В первую экспедицию отправились втроём. К Александру Сыропятову и Николаю Серебренникову присоединился художник Иван Туранский, который должен был делать зарисовки памятников старины. Изначально было ясно, что это путешествие не будет лёгкой развлекательной прогулкой.
Передвигаться приходилось и по железной дороге, и по реке, и на лошадях по бездорожью. Население встречало их далеко не хлебом-солью и ездить из деревни в деревню было небезопасно. Старинные предметы крестьянского быта покупали или меняли на ситец, но с предметами культа служители церкви и местные жители расставались неохотно. Беседы не всегда помогали, более эффективным было сопровождение экспедиции представителями милиции и местными властями.
В процессе поисков требовалось перепроверять информацию, полученную как из устных рассказов очевидцев, так и из письменных источников. Например, Николай Серебренников прочитал в работе 1916 года этнографа А. С. Непеина, что скульптуры Рождественской церкви в Соликамске были изрублены на дрова. Но две из них после написания этой статьи были найдены в частной коллекции! Николай Николаевич вспоминает, что в надежде, что могли уцелеть и остальные статуи, члены экспедиции тщательно осмотрели каждый уголок, и когда собрались уходить, то на колокольне среди хлама «который никто давно не трогал… в одном из углов нашли считавшиеся погибшими статуи Богоматери и Марии Магдалины…"
Участникам экспедиции очередной раз стало горько от мысли, что огромное количество деревянных скульптур пропало, сгнило и сгорело вместе со старыми церквями. Чтобы найти уцелевшие, надо было прислушаться к своей интуиции и не бросать поиски, потому что статуи могли оказаться в самых неожиданных местах — на чердаках, в подвалах и в кладовых.
Из первой поездки привезли шестнадцать изваяний. Всего было совершено шесть экспедиций. В одну из экспедиций в 1925 году отправился знаменитый художник, искусствовед и реставратор Игорь Грабарь. Он написал в письме: «Завтра вечером еду на пароходе по Каме в Соликамск, — сутки с чем-то езды. До Соликамска из-за мелководья пароход не идёт, останавливались у Нового Усолья. Новое Усолье — это один из трёх округов, на которые распалась бывшая Пермская губерния, ныне существующая. Из Нового Усолья до Соликамска придётся ехать на лошадях, если не посчастливится получить лодку моторную».
Всего на лодках, телегах и санях музейщики привезли в Пермь и спасли от уничтожения 412 деревянных скульптур. Естественно, параллельно с поиском экспонатов велась научная работа. Записывали, как местное население называет ту или иную скульптуру, как люди к ней относятся, в каких случаях ей молятся, какие совершают обряды и делают ли ей какие-либо приношения, а также существуют ли легенды и поверья, связанные с ней, как она здесь появилась и кто её делал, а также фотографировали местонахождение скульптуры в храме.
Пермские «боги» входят в научный оборот
Пять лет жизни Николай Серебренников посвятил изучению и написанию монографии о пермской деревянной скульптуре и к началу 1928 года были сделаны фотографии и описание всех находок, привезённых из экспедиций. Выходу книги содействовал Анатолий Луначарский. Нарком просвещения «узаконил» и название «пермские боги», написав в этом же году статью с одноимённым названием. Серебренников вспоминает: «Мне пришлось быть свидетелем того, как, осматривая скульптуру, Анатолий Васильевич то и дело восхищённо говорил:
— Творцы скульптуры, не имея образования, по интуиции создавали такие прекрасные произведения!
— Саваоф из Лысьвы… Настоящий Зевс! Если не сказать, из чего исполнена скульптура, можно подумать, что из мрамора.
В статье «Пермские боги» Луначарский писал: «Совершенно невиданным и совершенно потрясающим явлением надо признать бога Саваофа из Лысьвенской церкви… Серебренников склонен видеть в том произведении какого-нибудь крепостного, который путешествовал по Европе и видел южно-европейские образцы. Может быть…»
«Резные неумеренные иконы устроять вшел от иноверных, а наипаче от римлян и от последующих им порубежных нам поляков»
Никаких документальных свидетельств того, как и когда точно в Прикамье в православных церквях появились объёмные изображения святых Николай Серебренников не нашёл. Он, сын священника, не мог не знать, что в 1722 г Священный Синод предписывал «…резных икон и отливанных не делать и в церквах не употреблять, кроме распятий искусною резбою, учреждённых… понеже в греческих и других православных странах до себе такова… не бывала и ныне не обретается. А в Россию сей обычай, что резные неумеренные иконы устроять вшел от иноверных, а наипаче от римлян и от последующих им порубежных нам поляков, которым, яко благочестивой нашей вере несогласным, последовать не подобает и вышеозначенных резных икон устроять не надлежит».
При преемниках Петра этот и последующие указы не очень строго исполнялись, и несмотря на то, что такие запреты повторялись приблизительно раз в сто лет, резные рельефные иконы и храмовая деревянная скульптура были распространены почти на всех российских территориях.
Как и когда деревянные скульптуры могли появиться на Урале?
Изучая историю родного края, Николай Серебренников нашёл немало подтверждений тому, что ещё до присоединения Перми Великой в 1472 году к Московскому княжеству местное население было готово к восприятию объёмных изображений. Об этом свидетельствуют многочисленные археологические находки изображений зверей, птиц и людей, которые искусно изготовляли из металла финноугорские народности: пермяки, зыряне, вогулы, остяки и другие. До христианизации они веками поклонялись деревьям, и прагматично верили в силы природы. У них были простые отношения с окружающим миром, и они всегда знали, что и у кого им надо просить. Им чужда и непонятна была абстрактная идея, что где-то когда-то жил Сын Человеческий, который пострадал ради спасения всех людей и теперь они должны были молиться ему.
Христианизация всегда и везде не была безболезненным процессом. Не стало исключением и Прикамье, и здесь случались столкновения между местным населением и православными. Понадобилось долгое время, чтобы новая религия победила, но и через несколько веков то тут, то там наблюдались проявления язычества. Такое слияние старых религий с новыми тоже является универсальным процессом.
Николай Серебренников предположил, что для того, чтобы новообращённым было легче привыкнуть к другой вере, на месте священных рощ стали возводить православные храмы, где наряду с плоскими иконами появились объёмные изображения святых, которые были им более понятны. К такому Христу они смогли искренне отнестись с жалостью и состраданием, особенно, если у него явные черты местных жителей: монгольские скулы, а порой и раскосые глаза. Никто не знает, кто и когда здесь начал делать деревянных святых, но первые упоминания о них встречаются в переписи Михаила Кайсарова 1623−1624 годов, в которой были описаны существующие в то время церкви, однако памятников этого периода практически не осталось.
«Ведь ись-то хочет, а дерево не заешь»
Походы в церковь стали привычными, но и элементы язычества остались. По мнению Серебренникова, «пермяки часто не видят разницы между божеством и его изображением». Он слышал, что православные пермяки в своих неудачах винят «бога» и могут в сердцах поставить его икону вниз головой. А в одной из изб он видел, как её жильцы крестятся на лубочную картинку с изображением шута Балакирева, принимая её за икону.
Из-за того, что деревянные святые стали для прихожан родными, и часто они относились к ним как к живым, то для того, чтобы сделать им приятное или прикрыть наготу, они пытались их нарядить, а особо почитаемого Николая Чудотворца — обуть. Каждый год в день его праздника на него надевали новые «ботинки», а порой на них для верности могли натянуть и галоши. Резные образы святых стали для прихожан родными, к ним часто относились как к живым: на архивных фотографиях можно увидеть сидящего Спаса в нарядном облачении, а Николая Чудотворца, особо почитаемого и любимого православного святого, — в обутках, которые регулярно меняли.
Считалось, что он, главный защитник деревни, все ночи напролёт ходит с дозором и непременно за год должен сносить обувь до дыр. Николай Серебренников услышал от старосты одной из часовен ещё одну версию, почему Чудотворец ходит по ночам: «Ведь ись-то (есть) хочет, а дерево не заешь». Жители этого села были уверены, что он голоден и нахаживает многие вёрсты в поисках еды. Не дерево же ему грызть?
Три источника вдохновения создателей пермских «богов»
Изучая пермскую деревянную скульптуру, Николай Серебренников сравнил свою работу «с такой же подобной «дремучему тёмному лесу» темой, с какой имели дело первоначально исследователи древнерусской живописи и других искусств». Он столкнулся с тем, что нашёл только небольшие главы и отдельные страницы в общих историях русского искусства. На основании этих свидетельств он смог предположить, что «…местнобытовыми причинами обусловлено появление и распространённость деревянных скульптур; сюжетность же их показывает, что композиция новых богов подсказана, как и должно было быть, с христианского Запада, — для Пермского края с того запада, который в виде вольного города Новгорода имел в числе своих данников и Пермскую землю, затем, с того северо-запада, откуда пришли в Пермь Великую Строгановы и другие первые колонизаторы края, и, наконец, с того запада, посланцы которого — воеводы над Московским войском — князь Фёдор Пёстрый и Гаврило Нелидов, завоевав в 1472 г. Пермь Великую, покорили князей её и привели её под Московское царство».
Николай Николаевич предположил, что развитию ваяния в его родном крае послужило то, что Пермской епархией, учреждённой в 1799 году, управляли епископы, выпускники Киево-Могилянской академии, для которых деревянные скульптуры в храмах были в порядке вещей. Также во время Северных войн в Прикамье было сослано много поляков, литовцев и шведов, которые часто жили при монастырях и использовались здесь в том числе для церковного строительства Очень вероятно, что среди них могли оказаться люди, которые имели отношение к резьбе по дереву и вполне могли не только стать учителями для местных мастеров, но и дать им представление о том, как выглядят святые в западно-европейских храмах. И наверняка пермские резчики не стали слепо следовать этим урокам и добавляли статуям своё видение. Так могла родиться и оформиться неповторимая пермская скульптура — самобытная, живая и искренняя.
Небесное воинство и рай на земле
Из немногих имён резчиков деревянных шедевров до наших времён дошло имя мастера Никона Кирьянова, обучившегося резьбе по дереву у своего односельчанина Назара Филимонова. Его мечтой было превратить свою деревню Габово… в рай. И в некотором роде он преуспел в этом. Вид армии из более чем пятисот херувимов изумил Николая Серебренникова: «Представляете часовню, весь купол и стены которой усыпаны двукрылыми ангелами?! У них необычное одеяние — в стиле петровской эпохи. Они все в париках, одежда напоминает военную форму Преображенского полка, есть портупеи, ремни. Своя логика в этом прослеживается. Ангелы ведь считались небесным воинством. Не исключено, что по этой причине резчик и «нарядил» их в военную форму».
Увы! Часовня вместе со своим небесным воинством погибла в огне. Лишь несколько ангелов, увезённых Николаем Серебренниковым в Пермь, сегодня могут дать представление о рукотворном земном рае в Габово.
Прощание с «богами»
Участники экспедиций видели, как непросто было прихожанам расставаться с любимыми «богами», как они провожали их со слезами, как в последний путь. В своей книге Николай Серебренников приводит красноречивый пример такого прощания: «Музейный работник просил доставить изваяния из часовни деревни Толстик, и был удивлён, когда к назначенному времени статуи не были доставлены. Когда они всё-таки прибыли, то на вопрос, почему их пришлось так долго ждать, староста часовни ответил, что статуи — не люди, а даже когда людей провожают, то прощаются. И здесь жители решили проститься со статуями, а затем, так как статуи от них навсегда увозились, решено вместо простой укладки в ящик, сделать нечто вроде погребения. Их укладывали в ящик и накрыли холстом, как полагается обычаями положения покойника в гроб. Когда после рассказа старосты была сделана попытку вернуть ему холст, он поспешил скорее уехать домой».
Местные жители были уверены, что пришлые люди обрекали их заступников на верную смерть, в то время как те спасали их от неминуемой гибели и забвения.
Пермские «боги» обретают новый дом
Новым пристанищем деревянных статуй стал первый на Урале художественный музей — Пермская художественная галерея, которая сначала располагалась в Архиерейском доме, а в 1932 году переехала в Спасо-Преображенский кафедральный собор. Создаётся впечатление, что здесь пермские «боги» стали заступниками и для других произведений искусства, которые поселились под музейными сводами: и для редчайших строгановских икон, и для великолепных образцов золотного лицевого шитья и даже для картин художников русского авангарда, чьё творчество не принималось властями. Сегодня это гордость коллекции Пермской художественной галереи, ставшей первоклассным музеем эрмитажного типа. Но это не последний их адрес. Скоро их ждёт новый, более просторный дом.
В ожидании переезда часть спасённых шедевров из коллекции Пермской художественной галереи приехала в Москву. До 25 февраля 2024 года их можно увидеть в Третьяковской галерее на выставке «От иконы к авангарду. К 100-летию Пермской художественной галереи и 300-летию города Перми».