Ответы на комментарии к постам про Дзержинского. Продолжение-3
Читатели обвиняют Дзержинского в том, что будто бы именно он провёл так называемое «расказачивание». С Дзержинским или без Дзержинского, расказачивание было неизбежно. Социалистическое общество мыслилось как бесклассовое. Все граждане назывались «трудящимися». Трудящимися были рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция. Сотрудники силовых структур, армии и милиции тоже были трудящимися. Никаких особых прав и привилегий у них не было. При Сталине сформировался новый привилегированный класс – бюрократия, но это было уже после Дзержинского, намного позже.
При царе казаки были опорой престола. В печально известный день, который назвали «Кровавое воскресенье», это они рубили шашками головы участникам мирного шествия к царю, организованного попом Гапоном. Казаки гордились своей миссией, гордились тем, что они верная опора престола. Казаки занимались сельским хозяйством, но крестьян-неказаков они презирали. После революции, во время Гражданской войны, казаки тоже разделились на белых и красных. Ставшие на сторону красных называли себя червонными казаками. Но таких было меньшинство. Большинство казаков воевало на стороне белых. Есть великий роман «Тихий Дон», который можно считать энциклопедией жизни казачества. Главный герой этого романа, Григорий Мелехов, во время Гражданской войны воюет то на стороне красных, то на стороне белых, то опять на стороне красных… Словом, мечется. Шолохов писал свой роман в советское время, в условиях советской цензуры, поэтому главный герой у него несколько более красный, чем было на самом деле.
Казаки и сегодня претендуют на роль опоры действующей власти, готовы подавлять всякий протест. Они приезжали и в Петербург, и в Москву, с удовольствием, не за страх, а за совесть, боролись с протестным движением. Они и к нам в Яблоко приходили. В большом зале на 4-м этаже, мы как раз собрались, чтобы поговорить об особенностях русского национального менталитета. Тема называлась «Россия кончилась на нас». Речь шла о том, что моё поколение – последнее, носители того, что называют русским национальным менталитетом. Говорили о том, как он изменился сегодня, во многом превратился в свою противоположность. Я не знаю, случайно ли казаки пришли именно на это обсуждение, или кто-то им сообщил о теме. Казаки выглядели какими-то надёжными, настоящими и красивыми. Очень хотелось с ними подружиться. Но ничего из этого не получилось. Казаки сразу стали объяснять нам происхождение слова «фашизм». И выяснилось, что к фашизму как таковому они относятся весьма положительно. Кроме того, оказалось, что они полные, абсолютные и законченные националисты. Среди яблочников, собравшихся в зале, они увидели много нерусских. Обнаружили татар, грузин и прочих чужаков. Украинцев, а Навального они сочли украинцем, они тоже считали чужаками. Они сочли нерусскими многих яблочников, в русскости которых я не сомневалась. Меня это удивило, впоследствии я попыталась в этом разобраться, и оказалось, что казаки были правы. Было у них какое-то особое чутьё на чужаков.
В Станиславе нашими соседями и близкими друзьями были супруги Минины, Володя и Ася. Володя был военный, капитан, его определили на постой к пани Галковской, не спросив у неё согласия. А Ася преподавала в техникуме. Мы с Миниными стали очень близкими друзьями. Ася была казачка. Она родилась и до замужества жила в станице Летняя Ставка. Я рассказывала, что в то время, когда эта территория была оккупирована немцами, в доме Аси, это был лучший дом в Летней Ставке, квартировал немецкий полковник. А денщик этого полковника был коммунист. Он рассказал об этом семье Аси, не побоялся. Он щедро подкармливал асину семью продуктами из пайка своего полковника. Однажды он пришёл домой очень весёлый и сказал: «Бутилка, бутилка, мы в бутилка!». Он хотел сказать, что они оказались в окружении. Назавтра немцы покинули летнюю ставку, стали пробираться к своим. Ася была очень красивая, настоящая красавица. Одно время её фотография стояла на письменном столе у Игоря Тареева, и я его понимала: фотография была прекрасным украшением стола.
Во время венгерских событий часть Володи направили в Венгрию. Когда он вернулся, мы с мамой устроили застолье в честь его возвращения. Я спросила у Володи: «Ну, что, утопили в крови венгерскую революцию?». Володя кивнул. Впечатления от Венгрии у него были очень тяжёлые. Нас удивило, как изменились погоны Володи. Когда он уезжал, у него на погонах было четыре звёздочки, он был капитаном. А когда вернулся, звёздочек было только три. Его разжаловали за то, что один из его бойцов что-то украл в венгерском доме, то ли сапоги, то ли не помню, что. Я думаю, это была не единственная кража, мародёрство, наверное, вообще имело место, но другие не жаловались. И, конечно, Володя не мог уследить за поведением всех своих бойцов. Быт дома Мининых и то, что Ася готовила, отличались от того, к чему я привыкла. Она жарила пончики с мясом и называла их «пельмечи», я таких пончиков никогда не ела. Асина мама приехала из Летней Ставки навестить дочь. Она устроила обед и нас пригласила. Я себя почувствовала совершенно в «Тихом Доне». А человеком Ася была жёстким. Мы дружили, даже любили друг друга, но жёсткость Аси иногда меня травмировала. Я думаю, её студентам в техникуме было с ней очень непросто. Володину часть перевели в Ужгород, расставаться было очень трудно. И я бывала у них в гостях в Ужгороде. Там среди соседей было много мадьяр, и Володя чувствовал себя некомфортно. Вот я опять ушла от темы. Не я владею воспоминаниями, а воспоминания владеют мной.
Продолжение следует.