С правом на предсмертную записку. Приговор, вынесенный Хрущевым, приводили в исполнение сами жертвы

Хрущевским репрессиям подверглись не только политики, общественные деятели, военные. В сфере искусства резали по живому – и великие произведения, и их творцов. Трагические судьбы Александра Александровича Фадеева (1901–1956) и Михаила Георгиевича Геловани (1893–1956) – самые известные, но не единичные примеры.

Выдающийся советский прозаик, в течение 10 лет глава Союза писателей, и народный артист СССР, воплотивший образ Сталина в киноискусстве, покончили жизнь самоубийством. Доведенные до грани иезуитской травлей, организованной Хрущевым и его «сподвижниками» сразу после 5 марта 1953 года. То, что Фадеев и Геловани считали главным, воплощая в творчестве, новая власть стала искоренять стахановскими темпами. Вытравить всякую память не только о предшественнике, но даже о достижениях того периода значилось одной из главных задач политики Хрущева. Директива об изъятии из произведений изобразительного искусства, кинохроники, спектаклей, художественных фильмов образа Сталина и даже упоминаний о нем не знала исключений.

В постхрущевский период Фадееву отчасти воздали должное. С ноября 1964-го в репертуарах театров восстановили спектакли по его произведениям. В 1970-м за роман «Молодая гвардия» Фадееву посмертно присуждена премия имени Ленинского комсомола. В России и Белоруссии по сей день есть улицы, названные в честь писателя.

Место надежд захватили невежды

Он покончил с собой в Переделкине 13 мая 1956 года. Его предсмертное письмо, адресованное в ЦК партии и в тот же день оказавшееся у Серова, тогдашнего главы КГБ (после обыска его сотрудниками писательской дачи), полностью объясняет причины трагического поступка: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Литература отдана на растерзание бюрократам. Из самых «высоких» трибун – таких, как ХХ партсъезд, раздался новый лозунг «Ату ее!». Собрана группа «руководящих» невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности... Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина (имеется в виду Берия. – А. Б.). Тот был хоть образован, а эти – невежды... Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже трех лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять. Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушиваются подлость, ложь и клевета, ухожу из жизни».

“В 1936-м на сцене Тифлисского театра Геловани впервые сыграл Сталина. И зрители, и критики отметили беспрецедентное сходство”

11 мая, за два дня до гибели Фадеев удостоился-таки приема у Хрущева. Но разговор не сложился: партийный лидер высокомерно требовал от писателя «изжить рецидивы и последствия сталинизма», перередактировать свою публицистику, не избегать самокритики. Но темпераментный собеседник вспылил, назвав Хрущева бывшим троцкистом. Похоже, самоубийством Фадеев упредил то, что с ним сделали бы.

В канун случившегося, в конце апреля 1956-го была организована анонимка в Центральную ревизионную комиссию КПСС: «...Центральный комитет воплощает мудрость и чистоту нашей партии. Народ видит в нем любимого коллективного вождя, за которым пойдет в любой бой. Каждый член ЦК должен быть достоин этого доверия и уважения народа. А член ЦК Фадеев недостоин. Пьянство Фадеева вошло в поговорку. В Переделкине жители называют закусочную «Фадеевской». Это дискредитация Коммунистической партии и советской литературы». Показательно, что «Правда» и другие советские издания в связи с кончиной Фадеева тоже намекали на его пристрастие к алкоголю. И, конечно, даже не упоминали о предсмертном письме.

На ХХ партсъезде многие его делегаты от культуры критиковали Фадеева, впрямую не называя его фамилии, за диктаторский стиль работы, пренебрежение к критике и самокритике, творческий застой. А на состоявшемся вскоре съезде СП СССР эти обвинения, написанные под копирку, лились как из рога изобилия. И главное, что инкриминировали писателю, была его «приверженность культу личности». Как следствие Фадеева сняли с поста главы творческого союза. Тогда же вывели из состава ЦК партии.

Все это притом что произведения писателя – романы «Молодая гвардия» (1946, 1951 – расширенное издание), «Разгром» (1927), «Последний из удэге» (1940), публицистические сборники «Ленинград в дни блокады» (1949), «За 30 лет» (1954) – в 50-х – начале 80-х были переизданы в 20 странах, а «Молодая гвардия» – многократно. Парижская «Леттр франсэз» отмечала в мае 1956-го: «Если история одной цивилизации и один из ее величайших моментов должны быть выражены одним только литературным произведением, то в СССР таковым вполне может служить «Молодая гвардия» Александра Фадеева – роман и одноименный фильм».

Похоронили писателя на Новодевичьем. Но представители советского руководства траурную церемонию не почтили...

В зените славы и вне кадра

Та же участь постигла Михаила Геловани. Народный артист СССР, лауреат Сталинских премий, любимец советских кинозрителей покончил с собой в день рождения вождя – 21 декабря 1956 года.

Геловани отстранили от кинематографа уже весной 1953-го. Более того, актера удалили даже из почетного караула у саркофага с телом Сталина 6 марта 1953-го. Когда он уже встал у гроба, к нему подошли люди в штатском и сказали, что Геловани вычеркнут из списка участников. Артисту дали понять, что его карьера закончена...

После марта 1953-го Геловани «зачастил с алкоголем». Будучи пьяным, часто звонил в Елисеевский гастроном и известным всей стране голосом заявлял: «Это говорит Сталин. Я жив и буду жить». Затем следовал перечень требуемых продуктов. На эти проступки не обращали внимания, но работники ЦК, курировавшие кино и театр, разослали циркуляры, объявлявшие актера психически больным и запрещавшие с ним сотрудничать. А с февраля 56-го года началось массовое вырезание кадров в фильмах и сюжетов в спектаклях, где Геловани играл Сталина.

Лаконичный некролог о кончине народного артиста появился только в «Вечерней Москве», зато центральные газеты Китая и Албании уделили этому событию куда больше места. Отношения этих стран с СССР стали быстро ухудшаться, как известно, вскоре после ХХ съезда КПСС.

“Если история цивилизации должна быть выражена только одним литературным произведением, то в СССР таковым может служить «Молодая гвардия»”

Кстати, княжеский род Геловани известен еще с XII века. Существует легенда о происхождении Геловани из Мекки, причем из рода хранителей священного черного камня – Каабы. В «Истории царства Грузинского» царевича Вахушти Багратиони в перечислении государственных деятелей при царице Тамаре (Ахтамар) сказано, что ее «визирем и секретарем был назначен Антон Геловани – человек умный и здравомыслящий...» То был предок Михаила Георгиевича. После присоединения Грузии к России династия Геловани указом Павла I утверждается в княжеском достоинстве Российской империи.

Уже в 1913 году Геловани сыграл в пяти спектаклях Кутаисского театра, причем сразу заслужил благосклонность местной прессы. А в феврале 1924-го Госкинопром Грузии пригласил артиста на главные роли. Критика уже в те годы отмечала талант артиста, его уникальные возможности перевоплощения и импровизации. Во второй половине 20-х актер проявил себя и как самобытный режиссер в фильмах «Злой дух» (1927), «Молодость побеждает» (1928), «Дело доблести» (1931), «Настоящий кавказец» (1934).

В 1936-м Геловани впервые сыграл Сталина – на сцене Тифлисского театра в спектакле «Из искры возгорится пламя» Шалвы Дадиани. И зрители, и критики, в том числе московские, отметили беспрецедентное сходство его фактуры с «Самим». В 1937 году режиссер Михаил Чиаурели пригласил Геловани на сталинскую – главную роль в фильме «Великое зарево» (1938) Тбилисской киностудии (бывший Госкинопром Грузии). Феноменальный успех определил дальнейшую судьбу актера – творческую и личную. Образ, созданный обаятельным артистом, очень понравился вождю. Выходят новые кинокартины с Геловани-Сталиным: «Человек с ружьем» (1938), «Выборгская сторона» (1938), «Ленин в 1918 году» (1939), «Валерий Чкалов» (1941), «Оборона Царицына» (1942), «Клятва» (1946), «Падение Берлина» (1949), «Донецкие шахтеры» (1950), «Незабываемый 1919 год» (1951), «Джамбул» (1952), «Вихри враждебные» (февраль 1953-го) разных режиссеров и сценаристов. А еще 10 спектаклей, где Геловани в той же роли. В итоге – четыре Сталинские премии, орден Трудового Красного Знамени, звание народного артиста СССР (присуждено в 1950-м).

В жизни он был скромным человеком, вплоть до конца войны жил в однокомнатной квартире на окраине Москвы. В 1946-м с помощью Михаила Чиаурели и Марка Бернеса удалось выбить для актера двухкомнатную квартиру на улице Горького. Однако всемирная популярность Геловани (фильмы и фильмы-спектакли с его участием снабжались переводами-субтитрами не только на языках союзных республик, но и еще на 15, в том числе китайском, албанском, корейском) спровоцировала «манию величия». В 1947 году в перерывах оперы Вано Мурадели «Великая дружба» в Большом театре, где Геловани-Сталин величаво появлялся в ряде сцен, артист в гриме уходил в буфет и... «сталинской» трубкой указывал на продукты, которые хотел. Перепуганные буфетчицы дрожащими руками быстро укладывали все, на что падал жест Геловани. Происходило это без слов...

Слухи о том, что Сталин разгуливает по буфетам Большого театра, дошли до прообраза. И в январе 1948-го он, позвонив ночью Геловани, спросил: «Что, не стыдно экономить за мой счет? Долго это будет продолжаться?». Затем, после паузы, Сталин без прощания прервал разговор. На роли первого лица начали готовить других артистов. Но все они до уровня Геловани недотягивали.

К середине 1948-го «Хозяин» простил незадачливого двойника. Сам позвонил ему и сказал: «Довольно бездельничать. Пора работать, если, конечно, вы этого хотите». – «Да, обязательно, товарищ Сталин. Очень прошу простить меня». – «Хорошо. Посмотрим на ваше поведение и на вашу работу».

Утверждают, что 7 ноября 1951 года, когда Сталин очень плохо себя чувствовал, вместо него именно Геловани стоял на трибуне Мавзолея. У пионеров, вручивших вождю цветы и получивших от него шоколадки, сомнений в подлинности не возникло. Есть данные, что артист подменял Сталина и в начале сентября 1948-го на похоронах Андрея Жданова.

Март 1953-го, повторим, прервал творчество Геловани. За ним сохранились лишь три эпизодические роли в Театре-студии киноактера, но после ноября 1955-го не стало и их. У артиста усугубилась депрессия, он часто и внезапно уезжал в другие регионы страны и столь же скоропостижно возвращался. По имеющейся информации, в 1955–1956 годах его приглашали жить и играть в Китае и Албании, но состояние актера уже не позволяло ему активно работать. Тем более что с середины марта 1953-го он был под особым надзором МГБ.

Артист не оставил предсмертной записки перед самоповешением. Но его психическое состояние, по медицинским данным, уже в 1955-м было определено склонным к суициду. О XX партсъезде Геловани отзывался, мягко говоря, нелицеприятно, что, конечно, было известно в МГБ.

Власти пытались воспрепятствовать похоронам Геловани на Новодевичьем кладбище, но многие бывшие коллеги артиста настаивали на упокоении его тела именно там. Вмешалось посольство КНР, поддержавшее театральную общественность. В малолюдной церемонии похорон Геловани участвовали представители посольств и министерств культуры Китая и Албании. В прессе обеих стран вплоть до начала 90-х периодически публиковались материалы о «хрущевских издевательствах над выдающимися артистами СССР сталинского периода».

Мало кто знает, что на могилах Фадеева и Геловани часто бывают делегации и отдельные туристы из КНР. Возлагают букеты красных роз и гвоздик. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, ведь творчество Фадеева и Геловани в Китае поныне изучается и пропагандируется.