Главред: «Свобода творчества в России немыслима ныне во Франции...»
В Риге по проекту «Культурная линия» побывала журналист и публицист Елена Кондратьева—Сальгеро, главный редактор парижского литературного альманаха «ГлаголЪ».
Сегодня «ГлаголЪ» — самое серьезное, главное русскоязычное литературное издание в Париже и во всей Франции. Здесь публикуются пишущие по—русски авторы со всего мира, которые кажутся редакции заслуживающими внимания, интересными.
Печатный междусобойчик
Елена, выпускница МГУ, живет в Париже уже с 1989—го, с 1988—го замужем за французом, в семье за эти годы родились пятеро детей.
— Все эти годы живу не среди русской диаспоры, а в самой что ни на есть французской среде, общаюсь с людьми разных слоев — от аристократов до рабочих, поэтому и о французской жизни знаю все досконально, — говорит Елена. — А о русской диаспоре знаю, потому что наше издание «ГлаголЪ» достаточно хорошо отражает ее дух. Надо сказать, последняя волна эмиграции сильно отличается от всех предыдущих.
Наш альманах создали в свое время супруги Сергеевы, Владимир и Алла. Владимир — журналист и переводчик, Алла преподавала русский язык в разных странах мира. 10 лет назад Владимир решил создать литературную русскую ассоциацию «ГлаголЪ». Обычно все начинается у русских за границей с посиделок с водочкой—селедочкой, общения, чтения своих опусов. Потом, как правило, находится какой—то спонсор, начинается печатание «своих», обсуждение, где все сами себя хвалят и распространяют в самых близких кругах знакомых.
Все ограничивалось Парижем и ближним Припарижьем. Кто—то что—то пописывал, другие — почитывали. Зачастую это приводит к гибели толстых журналов. Ведь печатаются только «свои», без притока свежего воздуха извне. Алла Сергеева, будучи редактором от Бога, к 2014 году подустала от редактирования стандартных текстов и клише, плохой поэзии, безграмотных опусов, производимых своим окружением. А своим очень тяжело отказать.
Алла решила этого больше не делать и высказала все, что думает. А тут «подоспели» украинские события 2014—го, и редакция разделилась не только по своим взглядам на поэзию и прозу, но и по идеологическим и политическим мотивам.
...И авторы из глубинки
Когда переняла бразды правления в альманахе — это был уже 6—й номер, — мы его сразу же открыли для русскоязычных авторов со всего мира. Принцип у нас такой: всем понравиться невозможно, но каждый читатель найдет на наших страницах что—то по своему вкусу. Здесь нет никакого ограничения в жанрах и рубриках. Есть и немало фотографий. Единственное требование — качественные тексты. Поэтому наряду с очень известными авторами печатаем начинающих, если их творения чем—то зацепили, показались талантливыми.
Гонораров не платим, да и редакция работает бесплатно. Спонсоры оплачивают только то, без чего обойтись невозможно: макет, корректуру, выпуск — печатаем в Санкт—Петербурге.
«ГлаголЪ» рассылается по библиотекам разных стран, его презентуют на мероприятиях ЮНЕСКО, не говоря уже о литературных собраниях, у нас есть и электронная версия. Свободно можно все скачать и читать.
Бывает так, что номер уже сверстан, и вдруг приходит совершенно гениальный рассказ автора из какой—то русской глубинки — и мы все переверстываем по новой. Латвийских авторов на наших страницах тоже перебывало немало. Нас очень заинтересовал международный конкурс поэзии, который проводит Евгений Орлов. С ним у нас завязалось хорошее сотрудничество. На его конкурс присылают стихи со всего мира, и мы тоже лучшие печатаем. На наших страницах находят свое место творения талантливых авторов из Белоруссии, Украины, Молдавии.
Недавно нас заметила такая организация, как «Россотрудничество», и предложила сделать сентябрьский выпуск к российско—французскому форуму, который состоится в Париже осенью.
Русские за границей и дома
Русские люди за границей очень любят разделяться — по фракциям, идеям, взглядам, пристрастиям. Это отметил в свое время еще Николай Бердяев. Первые волны русской эмиграции дали миру имена самых известных литераторов. А последняя волна, в водах которой барахтаемся сегодня, непонятно, что оставит. Стараемся бережно собирать все это литературное русское наследие диаспоры. Но окончательно даст оценки всем время...
Сегодня не только диаспора, но и вся Россия разделилась на два лагеря, а мы стараемся на своих страницах всех ну если не примирить, то хотя бы представить вместе. Часть русскоязычной диаспоры во Франции, что называется, позволяют себе «плевать в свою мать», то есть поносить Россию, Союз — свою страну, которая дала им все. Наблюдаем, как интеллигентные люди, разругавшись за границей по политическим и всяким другим мотивам, даже по отношению к «Пусси Райот», перестают друг с другом здороваться и переходят на другую сторону улицы, завидев «оппонента». Одна учительница музыки, украинка, отказалась учить русского ребенка... В общем, хватает всего.
Да и дети у последней волны эмиграции, как правило, по—русски уже не говорят. А сами они французским тоже почти не владеют. Получается, что, с одной стороны, они открещиваются от своей родины, а с другой — желают принимать непосредственное участие в ее действиях. Даже осуждают пенсионную реформу, к которой не имеют уже никакого отношения. Никто из народов, живущих не на своей родине, так сочно и смачно не осуждает свою страну, как русские, к сожалению. После каждого нового события, которое происходит в России, русские диаспоры разделяются — что во Франции, что в Штатах, что в Израиле. Кто—то винит во всех своих бедах СССР, иной — наступивший капитализм. Больно и обидно на все это смотреть.
Что стараемся сделать в нашем издании — это сохранить литературное наследие русских для последующих поколений. Что бы ни было, нужно хранить свое достоинство — и собственное, и своей родины. Небольшая часть русских все же смогла удержаться от этого, считаю, недостойного поведения. И образование детям дать, и самим хранить свое наследие, трудиться, не осуждать родную страну.
Чтобы дети за границей владели русским, родителям нужно приложить очень много усилий. Ведь все по—французски кругом — начиная со школы и окружения. Детям ЛЕГЧЕ говорить по—французски, поэтому их надо все время останавливать и направлять, заставлять говорит по—русски. Все это требует большого терпения, сил, много времени, и многие не дают себе такого труда.
У меня все дети говорят по—русски, но старшая дочь, 20—летняя студентка второго курса вуза, знает язык лучше всех. Она два года его изучает в вузе, побывала в Питере, Москве, во Владивостоке. И такой пошел вал вопросов у нее! Сейчас она в Грузии. Несмотря на то что муж католик, все пятеро наших детей крещены в православие.
Гонимое христианство
О судьбе православия и вообще христианства в Европе Елена говорит с большой тревогой:
— Православие сегодня — самая гонимая ветвь христианства. Идет открытая исламизация Европы. Уже не говорю о терактах, которые стали в Париже чуть ли не нормой, но иммигранты—мусульмане ходят порой по православным храмам у нас, в Италии, Испании, и разбивают статуи, спиливают кресты, жгут церкви. Во Французских Пиренеях только в июне так пострадали четыре христианских храма.
Проблема уже вырастает в такие масштабы, что замолчать ее невозможно.
Недавно был издан сборник публицистики «Черная книга христианства», где напечатано более 70 свидетельств из разных стран о нападении на христианские храмы.
Но того, что сегодня происходит в Европе с миграционным кризисом, многие стараются не замечать.
Случайно или намеренно просочившуюся информацию о каждом новом нападении мигрантов срочно и сурово заминают безапелляционной ссылкой на «психиатрическое прошлое» очередного клиента и дальнейшую дискуссию прекращают без объяснений.
Собственно говоря, на эту тему уже никто и не дискутирует, даже в ток—шоу: все привыкли, никому не интересно. Рутина не возбуждает. Поэтому любое экзотическое отклонение от уже устоявшейся нормы привлекает внимание и позволяет предложить публике новые трактовки.
Протянуть руку врагу?
Например, два бородатых молодых человека являются в католический монастырь кармелиток в Вердене, где одна из сестер, конечно же, позволяет им войти и побеседовать с ней. И даже по их настоятельной просьбе поприсутствовать на богослужении, во время которого и начинается самое интересное. В самый разгар песнопений два молодых бородатых человека неожиданно принимаются громко читать молитвы на арабском языке, а затем призывают 10 обескураженных монахинь «перейти в ислам или перейти в ад», уверяя, что никаких других опций для них не имеется.
Во французском обществе нет никакого протеста — я бы сказала, оно сознательно взращено с неумением думать. Это так называемое ассоциированное общество, привыкшее жить на иждивении. Оно принимает все, что делают они, то есть правители.
Меня поразило, как на одной встрече с президентом, в то время Жаком Шираком, одна женщина из толпы попросила устроить своего 18—летнего сына на пособие, а то он безработный. Подумайте только: не работу помочь ему найти, а устроить на пособие! И так во всем.
Как в одной статье сказала, что вы зря теряете драгоценное время и усугубляете неизбежное противостояние собственной вялостью и необоснованной покорностью. Потому что от вас здесь ничего не зависит — не вы выбираете своих врагов. Это они выбирают вас. Какими бы славными идеями вы ни кипели, вас назначили врагом приехавшие к вам иммигранты, без вашего ведома и согласия. И поэтому поступать с вами будут соответственно. Продолжать протягивать руку, которую вам без всяких на то оснований пытаются отсечь, бессмысленно и беспощадно. А ведь за вами ваши дети и все ваши близкие.
Мы поинтересовались, а есть ли во Франции интеллигенты в русском понимании слова, то есть люди жертвенные, сочувствующие, сострадающие?
— Само слова «интеллигент» по—французски означает «умный». Какие бы идеи ни исповедовали французы — а ведь здесь есть и коммунисты, и социалисты, и консерваторы, и всякие прочие, — однажды разойдясь во взглядах, они не позволят себе со своими знакомыми—оппонентами после этого не здороваться. Они по—прежнему вежливы и предупредительны. С одной стороны, это хорошо, а с другой — выявляет их толерантность ко всему на свете...
Русофобии во Франции тоже за все 30 лет не наблюдала. Французы знают и помнят, что их с русскими многое связывает, — уже не говорю об их благоговении перед русской культурой.
Но скажу, что та свобода в политической, общественной и литературной жизни, которая сейчас наблюдается в России, во Франции, ныне немыслима. Когда мне заказывают статьи из России, пишу то, что думаю. Ни одна строчка никогда не была вычеркнута.
Наталья ЛЕБЕДЕВА.