«Действуем на стыке закона и справедливости». Омбудсмен о своей работе

10 декабря отмечается День прав человека и 70-летие со дня принятия Всеобщей декларации прав человека. «АиФ-Черноземье» беседует с уполномоченным по правам человека Белгородской области Александром Паниным о том, с какими проблемами к нему обращаются граждане, и как омбудсмены могут их решить.

Татьяна Черных, «АиФ-Черноземье»: Александр Григорьевич, вы более трёх лет занимаете должность уполномоченного по правам человека в Белгородской области. Насколько, на ваш взгляд, защищены люди? Сколько было жалоб и обращений в этом году?

Александр Панин: За 10 месяцев 2018 года мы получили обращения от более 1700 граждан. Это количество превышает показатель прошлого года. Но эти цифры мы не расцениваем как достижения или упущения. Самое главное, как с атмосферным давлением, - отследить тенденцию: к буре или к ясной погоде.

Поэтому задача уполномоченного по правам человека не только в непосредственном рассмотрении того или иного обращения, немалую часть работы занимает аналитика. В жалобах и обращениях граждан мы стремимся выявить определённую закономерность, системность. Когда мы получаем обращения по одной и той же теме, то видим, что существует какой-то сбой, очевидно, где-то не работает законодательная система, не обеспечиваются законные права граждан.

Отношение общества к правам человека можно условно разделить на борьбу за те права, которых ещё нет, и защиту прав, которые уже определены законом. Честно говоря, я не вижу сегодня актуальной для борьбу за права, а вот вопросы с защитой прав возникают часто. Законом определено какое-то право человека, так почему возникает сбой и необходимость защиты? Как раз для этого существует институт уполномоченных по правам человека в нашей стране.

- В немалой степени защитой прав человека занимается и прокуратура, и правоохранительные структуры, и органы власти. Нет ли здесь дублирования функций?

- Порой бывает так, что с точки зрения закона нарушений прав вроде бы и нет, а вот с точки зрения справедливости - есть. Мы работаем на стыке закона и справедливости. У омбудсмена нет распорядительных функций, но у него есть право обращения в органы государственной и муниципальной власти, прокуратуры, внутренних дел. Мы с ними сотрудничаем и обмениваемся информацией. Любые органы государственной власти обязаны отвечать на наши запросы и нести ответственность, если есть нарушения прав человека в соответствии с законодательством.

- Вы сказали, что систематические нарушения указывают на сбои системы. А, может быть, это болезнь нашего общества в целом? Какие сферы наиболее болезненные?

- Судя по обращениям к нам, чаще всего проблемы возникают у граждан с правоохранительной и пенитенциарной системами и с судебными органами. Такие обращения составляют почти четверть от общего количества.

Если говорить о системе исполнения наказаний, то мы проводим плановые и внеплановые проверки всех исправительных учреждений совместно с общественной наблюдательной комиссией и органами прокуратуры. Внеплановые проверки, как правило, связаны с обращениями тех людей, которые там содержатся. Если мы видим какой-то случай, вызывающий подозрение, мы организуем немедленную проверку.

Приведу в пример недавнюю ситуацию в одной из валуйских колоний. К нам поступил сигнал от московских правозащитников. Якобы в исправительном учреждении Валуек происходят систематические пытки осуждённых. Мы отреагировали немедленно: связались с органами прокуратуры, общественно-наблюдательной комиссией, представитель аппарата уполномоченного выехал на место. Мы встретились с людьми, отбывающими наказание, побеседовали с ними, обследовали их условия содержания. Оказалось, не было даже подозрений на пытки. И эти осуждённые, и их родственники утверждали, что ничего подобного не происходило. Жена основного жалобщика была обеспокоена, что частные данные осуждённых придаются огласке, и категорически возражала против этого.

Я с уважением отношусь к общественным правозащитникам, но не поддерживаю любые противопоставления государства и общества. Да, и негосударственная, общественная система защиты прав человека тоже должна работать. Вспомним период 1990-х годов, как даже ценность человеческой жизни ставилась под сомнение. Поэтому, проводя проверку пенитенциарной системы, мы, конечно, проверяем и бытовые условия содержания, обязательно встречаемся с спецконтингентом, проводим прием граждан.

- И какая, на ваш взгляд, главная проблема в системе ФСИН?

- Проблема в том, что не все осуждённые имеют возможность работать – трудоустроены только 27%. А праздность, как известно, – мать всех пороков. Более того, порой не могут трудоустроить даже тех, кто имеет долги перед пострадавшими.

Когда суд рассматривает дело, у нас всегда, прежде всего, говорят о защите обвиняемого, и очень мало говорят о защите потерпевшего. На мой взгляд, судебная система должна быть заострена не на состязательности процесса, а на том, чтобы с помощью закона установить справедливость и защитить слабого, обиженного, малого, униженного.

Или, например, у нас очень много обращений по алиментщикам, которых не могут найти. Сейчас в законодательстве очень удачно найдено решение - объявлять их пропавшими. Это, конечно, подстегнет их ответственность, но мне кажется, что нужно создать государственный фонд для возмещения ущерба пострадавшим. Почему мы ставим судьбу ребенка в зависимость от возможности поймать или не поймать этого безответственного папашу? И такой фонд должен пополняться теми, кто несет ответственность перед потерпевшими.

- Но для создания такого фонда нужна законодательная инициатива?

- Да, но мы видим тенденции, системные сбои, несовершенства законодательства. И одна из целей выступления перед Государственной Думой уполномоченного по правам человека в РФ как раз и заключается в том, чтобы донести всё это до депутатов. Это одна из наших задач - систематизировать правоприменительную практику и давать предложения законодателям, чтобы восполнить пробелы, который возникают в жизни. Ведь если закон не работает или работает плохо, это порождает у граждан правовой нигилизм. Надо вовремя это замечать.

- Судя по обращениям в редакцию наших читателей, самые больные сферы сейчас - это образование и медицина. Были ли обращения к вам по этим вопросам?

- Да, по работе системы здравоохранения к нам поступило порядка 10% от общего числа обращений. Тут и обеспечение льготными лекарствами, и санаторно-курортное лечение, и обеспечение средствами технической реабилитации инвалидов. В последних двух случаях сказывается недостаток федерального финансирования, людям приходится становиться в очередь и ждать.

Но хочу сказать, что система здравоохранения в регионе переживает положительные изменения. Сегодня очень качественно отработано первичное звено, фельдшерско-акушерские пункты, их привели в порядок, оснастили современным оборудованием, благоустроили и реконструировали.

Если говорить о системной проблеме, то это дефицит медицинских кадров. Эта же проблема касается и педагогических кадров. Было предложение вернуть систему распределения на работу. Мы изучали этот вопрос, некоторые встают в позу и говорят, что нельзя человека помимо его воли направлять куда-то работать. Но я думаю и о правах жителей тех же сёл, которые лишаются права на обеспечение нормального здравоохранения и образования.

- Но ведь есть система целевого набора?

- Да, но до внесения поправок в закон документ целевого набора был юридически ничтожным, то есть ни к чему не обязывал. Но с 1 января 2019 года закон устанавливает обязательность трехлетней отработки. Это нарушает права человека? Я думаю, нет, ведь у студента есть право выбора - поступать ли ему на целевой набор или не поступать.

Я полагаю, что необходим государственный заказ для специалистов, в первую очередь, для государствообразующих отраслей - здравоохранения и образования. У нас сегодня немало выпускников медицинских и педагогических специальностей не работают по своему профилю, уходят в другие сферы. Но если мы будем распределять молодых специалистов, должна повыситься ответственность органов местного самоуправления, он обязательно должен получить жильё.

- Сейчас очень остро стоит вопрос о введении в школах второго обязательного иностранного языка. Как вы к этому относитесь?

- Если выступить против его изучения, можно прослыть ретроградом и консерватором. Но если задуматься, будут ли наши дети знать второй язык? Сейчас после школы выпускники и один иностранный язык с трудом понимают.

Количество учебных часов в день ограничено приказом главного санитарного врача. За счет каких предметов будет вводиться второй иностранный язык? Недавно на совещании в Москве, на котором присутствовала министр образования Ольга Васильева, я задал вопрос представителю Рособрнадзора Анзору Музаеву о целесообразности обязательного введения второго иностранного языка. Ведь не все школы готовы сегодня осваивать этот новый образовательный стандарт, особенно сельские. В Белгородской области была выработана вариативная программа освоения государственного образовательного стандарта - чтобы не ущемлялись права детей из тех учебных заведений, которые не могут ввести второй иностранный язык.

- В конце прошлого года вы предложили создать при каждом вузе, где есть юридические факультеты, бесплатные юридические клиники для пенсионеров. Вас услышали?

- Правовое просвещение - ещё одна из задач уполномоченного по правам человека. Законодательная база постоянно меняется, усложняется, порой в ней трудно разобраться даже специалистам. Человек просто теряется, когда сталкивается с законом, теряет самообладание, веру в справедливость. Система юридических клиник необходима, чтобы просвещать население, и помогать ему, например, в борьбе с мошенническими схемами.

Кстати, во всех 22 районах Белгородской области работают общественные помощники уполномоченного по правам человека. Они тоже оказывают консультационную и бесплатную юридическую помощь населению. Благодаря им, очень большое количество вопросов по обращениям граждан удалось решить непосредственно на местах.