Хельсинки — город бездельников
Внезапно для очень многих, современные жилые кварталы Хельсинки выглядят вот так:
Квартальная плотная застройка. Чёткое деление на двор и улицу. И — внимание — НИКАКИХ ПАРКОВОК во дворах. В лучшем случае машины могут заезжать во двор только скорой помощи и пожарных. А в новой застройке уже не делают проезда во двор вообще, даже для разгрузки мебели и скорой — только узенькие проходы для пешеходов и велосипедов.
Паркинги? Хрен. Газоны? Хрен. Тротуары? Хрен. Да туда даже подъехать зачастую невозможно, потому что в жилмассиве тупо нет дорог. Только ходить пешком. У вас сердечный приступ? Подыхайте или ждите, когда вас понесут на носилках руками за полкилометра или еще дальше до дороги, где остановилась скорая.
На улицах кое-где есть так называемые «гостевые парковки», они платные (очень дорого) и с ограничением по времени стоянки (то есть даже задорого вы не сможете там оставить машину дольше чем на 3-4 часа), и от них до дома вы будете шкандыбать километр пёхом.
Это вот типичная гостевая парковка:
А так обычно везде вот такая гребанина:
Если где-то сделаны детские площадки — ищите рядом горловины мусорных баков. Это финский стандарт — дети играют рядом с вонищей и мухами.
Для длительного хранения машины в Хельсинки надо покупать место в подземном паркинге — и это очень, очень дорого (машиноместо стоит примерно как квартира эконом-класса).
Никаких вариантов поставить машину бесплатно в Хельсинки нет. Вообще нет. Если вы сломались, вас сразу утащит эвакуатор на платную стоянку, и выставит вам счет — точно так, как это делает российское ГАИ с их эвакуаторами за стоянку в неположенном месте, только ценник будет такой конский, что вы будете вспоминать наше ГАИ как недостижимое счастье.
Поэтому улицы в Хельсинки сейчас выглядят вот так:
Была бы это теплая страна, вроде Калифорнии — можно было бы мириться, ездить на велике или электросамокате. Но зимой — КАК??? Холодно, снег и очень скользко.
Эти укуренные финские урбанисты-онанисты рассуждают, что так они борются с циклическим движением людей с работы — на работу. Ну да — они своего добились, теперь в Хельсинки никуда не добраться, если ты не нашел работу в пределах пары кварталов — то можешь подыхать с голоду в своей квартире. Поэтому там квартиры перестали покупать, и теперь все снимают временное жильё поблизости от работы. А дебилы вроде Варламова-одувана восхищаются, какая прекрасная застройка, и машин нету, ура-ура.
Вот реально — эта урбанистика потому и нравится приезжим вроде Одувана, что она рассчитана на бездельников, на человеческую плесень, на безработных, плотно севших на халявный социал, и тому подобный социальный мусор. В этом городе невозможно работать и что-то производить — можно только дуть кофе в ближайшем Старбаксе и постить котиков в бложики. Хуже того — там тупо никуда невозможно добраться. В Хельсинки живет 600 тысяч человек, это довольно большой город — но общественного транспорта там фактически нет, потому что дорожная сеть разрушена.
Поэтому население из Хельсинки активно разбегается. Сейчас, на август 2019 года, там осталось 574 579 человек — а на 1 января 2018 года было 643 272 чел. Урбанисты пытаются замаскировать это, приписывая к Хельсинки всё новые и новые пригороды — но то, что результат деятельности урбанистов приводит к обезлюживанию столицы, всё труднее скрывать.
Вообще Финляндия под властью социалистов превратилась в комичную страну тотальной лжи. Например, официально считается, что естественный прирост населения в Финляндии примерно +1,5%. Но при этом, если посмотреть демографический разрез — вы обнаружите, что подавляющее число семей воспитывает одного ребенка, и только каждая четвертая супружеская пара имеет двоих детей. Всего за несколько десятилетий число подростков сократилось до 18%. При таких цифрах не то что прироста населения быть не может — должно быть стремительное вымирание. Ан нет — власти смело пишут +1,5% прирост.
И вот так у них всё. В 1990-е годы в стране ликвидированы почти все государственные предприятия — даже государственное издательство, компьютерный центр, центр картографии, Финский институт общественного управления и другие. Частично были приватизированы следующие компании: «Финланд Телеком», бывшая «Сонера» (телесвязь), «Несте», (нефтепереработка и химия), «Кемира» (обрабатывающая промышленность), «Финнэйр» и «Финнлайнс» (транспортные перевозки), «Фортум» (энергетика), «Оутокумпу» (обрабатывающая промышленность), «Раутаруукки» (металлургия и металлообработка), «Сампо» и «Спонда» (финансовые услуги и торговля недвижимостью), «Стура Энсо» (лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность), «Валмет» (машиностроение). В частные руки перешел общественный транспорт Хельсинки (после чего его фактически не стало). Всё навернулось, и быстро увеличивались только объёмы розничной торговли и импорта товаров длительного пользования.
А что же Финляндия производит, ты спросишь, мой друг? А она пилит свой лес под корень. После Канады «финское дерево» занимает второе место по экспорту. К 2007 году на Финляндию приходилось 10% мирового объёма экспорта лесной и целлюлозно-бумажной продукции, а по типографской бумаге её сегмент в мировом экспорте составил 20%. Для страны, в которой живет всего 5.5 миллионов человек (как в одном Питере) — это и обеспечивает всю доходную часть экономики.
Всё остальное — это галимый паразитизм и имитация. Вроде Nokia Networks (огрызок Нокии, производящий оборудование для сетей связи) — у которой нет в Финляндии ни одного завода.
Да чо там завода — посмотрите на руководство этой компании:
Генеральный директор (CEO): Раджив Сури
Директор по Маркетингу и корпоративным коммуникациям (CMO): Барри Френч
Финансовый директор (CFO) и Операционный директор: Самих Элхаге;
Бизнес директор (CBO): Ашиш Шаудари
Глава Технологического офиса (CTO): Хоссейн Мойин
Глава направления ШПД: Марк Руанн
Глава направления Глобальных Сервисов: Игорь Лепринс
Директор по Качеству: Дипти Арора
Директор по Корпоративной стратегии: Катрин Бювач
Найдите здесь хоть одного финна. Что — не получается? И вот так практически во всех «финских» компаниях, кроме тех, что занимаются переработкой древесины либо обслуживают эту переработку (вроде заводика Sisu, делающего грузовики в основном для обслуживания лесоповала). Потому что кроме лесоповала и его обслуги — всё остальное давно сдохло и превратилось в финские наклейки на чужой продукции.
Вот, например, «нефтяная компания» Neste — когда-то она даже имела свои нефтеперегонные заводы в Финляндии (нефтяных месторождений, правда, у нее не было никогда). Но теперь она просто барыжит топливом, которое производят заводы в Роттердаме, Сингапуре и Бахрейне. Ну и пилит «экологические» дотации, симулируя производство биодизеля. В качестве сырья для биотоплива используются различные отходы и остатки от производственной деятельности человека, в том числе пальмовое масло, стеарин, животные жиры и др.
Общая численность персонала компании — 5,5 тыс. человек, при этом большинство из них работают на бензоколонках, которых у Несте около 1000 штук. Нетрудно прикинуть, что на каждую бензоколонку приходится по 5.5 человек персонала — что с учетом работы в три смены очень мало. Кто работает в остальных подразделениях Несте? А никто — они давно виртуальны. Сидят клерки в штаб-квартире, бумажки перекладывают да налоги платят. Зачем что-то делать, если можно тупо перепродавать голландский бензин?
А помните историю с «финским авиационным бензином»? Лохи же не в курсе, что на всю Европу есть единственная линия, которая гонит авиабензин, и эта линия находится в Голландии. С нее танкером авиабензин везут в Финляндию, где финны разливают его в бочки — вот так на этих бочках появляется финская этикетка. В Россию возить бочки из Финляндии проще, чем из Голландии — вот лохи и думают, что бензин финский.
Вот такая вот печаль. Но пока русские дают финнам свою древесину на переработку — финны надувают щеки и рисуют красивые показатели.
