«У Баку была тысяча возможностей сделать армян более сговорчивыми». Кто виноват в произошедшем в Нагорном Карабахе

Военная операция Азербайджана против непризнанной Нагорно-карабахской республики (НКР) началась так же внезапно, как, похоже, и закончилась. Впрочем, после азербайджанско-армянской войны 2020 года то, что Армении так или иначе придется договариваться о передаче этих территорий под контроль Азербайджана, было очевидно. О том, почему это произошло именно в том виде, в котором произошло, кто прав, кто виноват, и кто бы мог хоть что-то в этой ситуации сделать, но не сделал, рассказывает специалист по региону Кирилл Кривошеев.

Из трагедии Карабаха, которая развернулась в начале этой недели, делают множество совершенно неверных, откровенно манипулятивных выводов. Их цель очевидна — подать историю в свете, нужном для пропаганды — российской, армянской, азербайджанской или западной. Между тем, причины трагедии лежат в особенностях человеческой психологии. Людям свойственно отрицать то, что вызывает боль и страх, до последнего. Так получилось и сейчас.

Завтра в азербайджанском Евлахе представители армян Карабаха встретятся с представителями Баку и обсудят будущее региона. Один на один, без посредников в виде российских миротворцев, европейцев или кого бы то ни было еще. На такие встречи азербайджанцы звали армян все последние месяцы, но те отказывались, предлагая вместо этого увидеться на базе миротворцев в Ходжалы (как было в марте) или, вообще за пределами региона — в Софии или Братиславе.

Но с психологической — ситуация выглядит совсем иначе. Когда азербайджанская пресса смакует идею, что армяне Карабаха «в мышеловке», и никто из «военных преступников» (а руководство Нагорного Карабаха-Арцаха, с точки зрения Баку, относится к таким поголовно) не избежит ответственности, идея ехать в Евлах выглядит для карабахского чиновника самоубийственной. Тем более есть шанс, что при поддержке Евросоюза удастся договориться и на Братиславу.

Уже сейчас при поддержке российских миротворцев происходит разоружение крошечной Армии обороны Арцаха (так называется армия непризнанной республики) и армянских военных. Их наличие признается в заявлении, которое подписали стороны после суток боев, а вот у Никола Пашиняна это вызвало страшное возмущение — ведь вся его риторика строилась на том, что никаких военных из Армении в Карабахе давно нет. Что ж, «ихтамнеты» — весьма популярное явление в современных конфликтах, и теперь очередные маски вновь сброшены.

Можно ли было решить эту проблему раньше? Можно, тем более что Азербайджан не раз призывал Ереван это сделать, а российских миротворцев — поспособствовать процессу. Это можно было сделать тихо и незаметно — ведь миротворцы были единственными, кто на тот момент контролировал Лачинский коридор (азербайджанские активисты появились там только в декабре 2022 года, а КПП с пограничниками — только в апреле 2023). Но и армянам, и миротворцам было комфортнее сохранять все как есть.

Россиян в регионе очень мало — всего 1950 человек. Заниматься разоружением превосходящих по численности армянских сил, вызывая раздражение население и одновременно Еревана — не самая приятная затея. Тем более что бездействие можно оправдать несовершенством соглашения, подписанного в ноябре 2022 года. Его четвертый пункт действительно гласит «миротворческий контингент Российской Федерации развертывается параллельно с выводом армянских вооруженных сил». Но во-первых, это не «армянские вооруженные силы», а «ихтамнеты» и «местные ополченцы», о которых речь не шла, а во-вторых есть еще и первый пункт, в котором говорится: «Азербайджанская Республика и Республика Армения, далее именуемые Сторонами, останавливаются на занимаемых ими позициях».

«Армяне идут на уступки только после войны или, как минимум, под угрозой войны. Проявлять к ним мягкость — значит затягивать процесс,» — такой логики все это время придерживались в Баку, оправдывая постоянные обострения на линии соприкосновения, в которых гибли и армяне, и азербайджанцы.

Если смотреть на ситуацию цинично, отбросив в сторону тезис о ценности каждой человеческой жизни, то это выглядит логично. Армяне правда шли на уступки после серьезных поражений. В ноябре 2020 года они подписали трехстороннее соглашение и ушли из районов вокруг Карабаха. После боев на Черном озере в мае 2021 — активно вступили в диалог по делимитации и демаркации границы. После сентябрьских боев 2022 года Пашинян признал территориальную целостность Азербайджана. После начала блокады Лачинского коридора — полностью отстранился от судьбы Карабаха, заявив, что ее должны решать исключительно местные жители.

Нынешнее военное поражение армян закрепляет все эти достижения Азербайджана. Пашинян не словом, а делом доказал, что признает Карабах чужой территорией (и приказал армянской армии не вмешиваться в боевые действия), а мирный договор теперь будет подписан буквально на любых условиях — лишь бы подписать.

На все это можно посмотреть и с другой точки зрения. Хотел ли Баку строить на своей территории сложную политическую конструкцию, позволяющую армянам мирно сосуществовать с азербайджанцами? Был ли Ильхам Алиев готов принимать непопулярные решения ради этого? Например, предложить армянам Карабаха ясные условия амнистии, объявить какой-нибудь переходный период с мягкими условиями. В конце концов, предложить карабахским армянам негласный договор, который Россия предложила чеченской верхушке после «установления конституционного порядка». Попросту говоря — карт-бланш на своей территории в обмен на полную лояльность в ключевых для центра вопросах. И параллельно — огромные дотации без должного контроля за их освоением.

В конце концов, можно было немного развить опыт соседней Грузии. Там для жителей Абхазии и Южной Осетии действуют серьезные льготы, обеспечивается бесплатная медицина и образование. И хотя русский язык не имеет в Грузии никакого официального статуса, абитуриентам из этих регионов можно сдавать вступительные экзамены на нем.

Слово «амнистия» впервые появилось в риторике азербайджанских властей лишь 28 мая этого года — это даже отметили в Госдепартаменте США, похвалив Ильхам Алиева за конструктивность. Оно же повторяется и сейчас — но уже без особой надежды кого-то убедить. Только сегодня, после того как база российских миротворцев в Ходжалы (она же аэропорт, который не принял ни одного рейса из-за угрозы Азербайджана сбить любой самолет) напоминает аэропорт Кабула в августе 2021 года, помощник Алиева Хикмет Гаджиев заявил, что план реинтеграции армян Карабаха готов.

Кто знает — возможно, если бы речь об амнистии зашла еще в январе 2021 года, армяне с куда большим энтузиазмом относились бы к переговорному процессу. Тогда же можно было создать для армян Карабаха специальный сайт с формой для обращения за финансовой помощью (например, прикрепить документы на ребенка и получить пособие). В конце концов, уже тогда можно было без особых проблем наладить поставки в Карабах азербайджанской гуманитарной помощи — при помощи миротворцев. Это теперь — после множества новых обострений и девяти месяцев блокады армяне говорят, что лучше умрут, чем примут азербайджанскую муку, а сразу после войны 2020 года от осознания новой реальности просто кружилась голова.

У Баку была тысяча возможностей сделать армян более сговорчивыми. Недоверчивые, которые сказали бы, что азербайджанец может предложить только отравленное яблоко, были бы. Но были бы и другие — которые пошли бы навстречу. Правда, тогда азербайджанцам пишлось бы смириться с тем, что в парламенте будет армянский депутат, в вузах — армянские студенты по квоте, на рынках — армянские предприниматели. Возможно, когда-то сложилась бы и ситуация, что состоятельный армянин сидит в бакинском кафе, а азербайджанец, потерявший родственника на войне — обслуживает его как официант.

Сам Ильхам Алиев принял бы такое вполне спокойно. А вот его граждане — точно нет, и он чувствует это настроение. В итоге азербайджанское руководство тоже выбрало путь наименьшего сопротивления. Размахивание кулаком, разговоры о «возвращении в Зангезур», полное отсутствие программы интеграции армянского населения кроме «вы должны стать нашими гражданами наравне со всеми» — и вот, мы оказались там, где оказались. Это тоже путь наименьшего сопротивления — чтобы не ломать голову над компромиссами.

Международных посредников, готовых предпринять усилия для того, чтобы такого не случилось, тоже не нашлось. Командование российских миротворцев исходило из цели подольше сохранить свое пребывание в регионе и успешно лавировать между сторонами. Политическое руководство в Кремле — показать гениальность российской дипломатии на постсоветском пространстве в противовес коварному Западу. Запад — создать условия для скорейшего выхода российских военнослужащих из очередной постсоветской страны.

После 24 февраля 2022 года к этому добавились новые факторы — отвлечение Москвы на свой конфликт, практически полное прекращение диалога с Европой и США по Карабаху (он продолжался до последнего — как и по Афганистану!), в конце концов — страхи и конспирология. Ни одна из стран бывшего СССР в 2022 году не стала доверять Москве больше — и Армения с Азербайджаном не исключение.

Теперь же Маргарита Симоньян и Владимир Соловьев пытаются представить дело так, что Никол Пашинян лишился Карабаха, потому что проводил плановые учения с США — которые затрагивали меньше 200 армянских военнослужащих, участвующих в миротворческой миссии в Косово.

Сам он справиться с оставленным ему в наследство от прежних властей грузом просто не мог. Партнеры — не особенно спешили помогать. Армянское общество не хотело думать над тем, что урегулирование конфликта требует каких-то болезненных решений, а азербайджанское — что бремя победителя вынуждает тебя как-то взаимодействовать с побежденными.

Даже после установки КПП в Лачинском коридоре, когда стало ясно, что игра закончена, ни у кого так и не хватило смелости это признать. За это время можно было хотя бы начать думать над тем, где размещать вынужденных переселенцев из Карабаха в Армении, чтобы они не стали маргинализованной, озлобленной и сплоченной группой. Но эту тему в Армении было даже запрещено обсуждать.

Каждая сторона шла по своему пути наименьшего сопротивления. Эти дороги сошлись вместе сегодня.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.