Годовщина «Проскуровского погрома 1919 года»
Глава из книги Островский З.С. Еврейские погромы 1918-1921гг. 15 и 16 февраля 1919 г. погромное движение в городе Проскуров.
Краткий очерк погромной эпопеи 1918-1921 г. составлен три года тому спустя, на основании многочисленных материалов и документов по поручению Еврейского общественного комитета помощи погромленным (Евобщестком).
Проскуровский погром представляет собою яркую картину «петлюровщины», ознаменовавшей свое существование рядом кровопролитных антиеврейских выступлений. До начала 1919 года в Проскурове было тихо, но затем, с вступлением в город Запорожской казачьей бригады имени атамана Петлюры, а также третьего гайдамацкого полка, настроение в городе стало тревожным и напряженным. По всему видно было, что комендант города Киверчук и атаман запорожской казачьей бригады Самосенко что-то затевают, но не было ясно, в какую форму это может вылиться. Погромщики же только ждали удобного момента. По роковому стечению обстоятельств местные революционные элементы, опиравшиеся на большевистски настроенные части местного гарнизона — 15-й Белгородский и 8-й Подольский полки, — задумали поднять восстание против власти «Директории». Это и послужило удобным предлогом к резне, которая втихомолку подготовлялась еще ранее. Восстание вспыхнуло 15 февраля рано утром, но через несколько часов оно было подавлено. Восставшие части под натиском превосходных сил противника отошли по направлению к Фельштину и к местечку Ярмолинцы. Тогда атаман Самосенко собрал весь гайдамацкий полк на вокзале и устроил для него по случаю «победы» торжественный обед с обильной выпивкой. За обедом Самосенко выступал перед охмелевшей аудиторией с пространной речью на тему о тяжелом положении Украины и о том, что самым опасным и непримиримым ее врагом, а также опаснейшим врагом всего казачества являются жиды, которых, поэтому, следует вырезать и уничтожить до единого. Эта погромная речь встретила глубокое сочувствие среди гайдамаков, которые по требованию атамана Самосенко тут же торжественно поклялись вырезать всех жидов, не тронув, однако, их имущества. Эта клятва была произнесена перед полковым знаменем и создала особое приподнятое настроение. После этого весь гайдамацкий полк, построившись в ряды, в полном боевом снаряжении, с оркестром музыки и особым санитарным отрядом торжественно направился с вокзала в город, где и перегруппировался в небольшие отряды по пять или десять человек. По данной команде отряды организованно и стройно принялись за дело. Население ничего не знало и не было совершенно подготовленно к этой катастрофе. И так как, согласно данной клятвы, убийства должны были производиться исключительно холодным оружием, то вначале даже соседи не знали о том, что происходит в ближайших домах и квартирах. Гайдамаки спокойно и не торопясь переходили из дома в дом и там, сразу накинувшись на обезумевших от страха и неожиданности жителей, резали, рубили, кололи всех попадавшихся им без разбора пола и возраста, обнаруживая при этом поразительную и совершенно не свойственную им стойкость в отношении грабежа еврейского имущества. Ни в одном доме палачи ничего не тронули, но зато они самым тщательным образом разыскивали спрятавшихся евреев по чердакам, сараям, погребам, бросая туда на всякий случай ручные гранаты и бомбы. Эта неслыханная по своей обдуманности и жестокости резня продолжалась четыре часа сряду, втечение которых было истреблено свыше 1600 человек. Рассвирепевшие гайдамаки намеревались выполнить свою клятву до конца и уничтожить все еврейское население Проскурова, но тут вмешался проскуровский комиссар Таранович, который совершенно не знал о замысле и уговоре атамана Самосенко с комендантом Киверчуком. Таранович немедленно снесся по телеграфу с командиром корпуса, который приказал Самосенку немедленно приостановить погром. По данному сигналу резня была приостановлена, при чем гайдамаки собрались в заранее условленное место, построились в колонны и с музыкой и песнями отправились на вокзал в свои вагоны, как будто они выполнили в высшей степени важное военное задание.
Однако, разбушевавшаяся стихия не скоро улеглась, и после этого еще продолжались частичные эксцессы и убийства.
Приостановив погром в Проскурове, Самосенко направил тотчас же своих гайдамаков в соседний город Фельштин, где одновременно с Проскуровом произошло также большевистское выступление. Гайдамаки повторили в Фельштине свое кровавое дело и втечение нескольких часов зверски перебили и замучили около 600 человек. Из «героев» проскуровской резни следует отметить врача Сорокина, который собственноручно убивал и пытал несчастные жертвы, попадавшие в его руки. После окончания погрома, когда палачи подводили итоги устроенной ими кровавой тризны, этот врач-бандит цинично похвалялся тем, что он собственноручно убил еврейскую девушку поразительной красоты, на которую не поднялась рука ни одного гайдамака… В противоположность этим извергам необходимо отметить самоотверженную деятельность комиссара Тарановича и особенно гласного Проскуровской думы гражданина Верхолы, который с явным риском для собственной жизни смело и решительно выступал в защиту еврейского населения, изобличал Самосенко в погромах и убийствах и своим энергичным вмешательством оказал весьма ценную помощь еврейскому населению Проскурова.
Доклад уполномоченного Отдела помощи погромленным при РОКК на Украине А.И. Гиллерсона о погромах, устроенных воинскими частями армии УНР в г. Проскурове и м. Фильштин Подольской губ. 15 и 16 февраля 1919 г.
Проскуров и его население
Проскуров является самым оживленным городом в Подольской губ. Население его простирается до пятидесяти тыс., из коих 25 тыс. — евреи. Демократическая городская Дума его состояла из 50 гласных; из них 26 христиан и 24 еврея. Из числа еврейских гласных 18 чел. прошли по еврейским спискам; остальные — по общим социалистическим спискам. Во главе Думы в Проскурове, как почти повсеместно в Подолии и на Больший, стоят поляки. Городским головой состоял поляк Сикора, а председателем городской Думы — поляк доктор Ставинский.
В административном отношении Проскуров управлялся военным комендантом Киверчуком и комиссаром Тарановичем. Первый был военный служака еще царского времени, а второй — бывший народный учитель.
Город охранялся милицией, которая, главным образом, была подчинена коменданту. Городское самоуправление, не доверяя всецело милиции, организовало собственную охрану, так называемая квартальная охрана. Во главе этой охраны стояло Центральное бюро, имевшее своим председателем христианина Гурского, а товарищем председателя — еврея Шенкмана. Так как городская охрана состояла преимущественно из евреев, то она вообще не пользовалась расположением коменданта Киверчука, и он чинил ей всякие затруднения.
В Проскурове, еще во время царя, имелись налицо не только все легальные партии, но и нелегальные. Само собой разумеется, что общественно-политическая жизнь в Проскурове особенно оживилась после падения царизма. При гетмане в Проскурове неоднократно подвергались репрессиям представители социалистических партий, а в особенности большевики. С падением гетмана и с воцарением петлюровской власти большевистские ячейки в Проскурове сохранились, но существовали нелегально. Вообще же все социалистические фракции, не исключая и большевиков, составили в Проскурове один общий фронт, возглавляемый бундовцем Иоффе.
Недели за три до проскуровской резни имело место следующее обстоятельство, оказавшееся роковым для Проскурова
Съезд большевиков в Виннице
https://isroe.co.il/segodnya-godovshhina-proskurovskogo-pogr...