Бывшие преподаватели ВШЭ, с которыми вуз отказался продлить контракт, решили создать собственный образовательный проект под названием «Свободный университет». В планах — получить лицензию в Европейском союзе и преподавать дистанционно по всей России. Daily Storm взял интервью у одного из основателей проекта, философа Кирилла Мартынова. Мы обсудили, за счет кого будет работать площадка, почему руководство ВШЭ проигнорировало увольнения медийных специалистов и легко ли в России быть «свободным» студентом?«Свободный университет» — образовательная площадка для студентов и преподавателей разных вузов. Большую часть курсов планируется вести онлайн, без привязки к привычному кампусу. Прийти к такому решению помог период самоизоляции. Создатели проекта отмечают, что не собираются конкурировать с государственными вузами. Они видят свою задачу в том, чтобы избавить студентов и профессоров от административного диктата отечественной системы обучения.— Кирилл, уже известно, с какими вузами вы будете сотрудничать, кто войдет в преподавательский штат? — С российскими вузами пока договоренностей нет. План состоит в том, чтобы начать преподавать и после этого задуматься о партнерстве с европейскими институтами. Если какие-то российские структуры не испугаются с нами дружить, будет замечательно. Однако после опыта с ВШЭ мы понимаем, что такое сотрудничество было бы токсично. Что касается преподавателей — мы рассчитывали, что наберется 10-12 человек. Но интерес оказался так велик, что буквально вчера нам пришло несколько десятков сообщений о партнерстве. Неожиданным было получить письма от академиков РАН, которые сказали: «Давно пора, молодцы, вперед!» Поэтому мы прикидываем: должны ли мы сразу усиливать программу или откроемся в том составе, которое в состоянии потянуть административно. — Из каких городов и учебных заведений вам пишут? — Кроме московских и петербургских коллег большое внимание исходит от двух категорий людей: от наших специалистов, которые уехали работать в Европу и США, и от русистов, с тревогой следящих за тем, что происходит в отечественном гуманитарном образовании. Большинство штата «Свободного университета» — точно не та группа преподавателей, которые уходят из «Вышки» в этом году. Это, скорее, был повод для новости. — Может, вам поступали сообщения от преподавателей, которых уволили раньше? — Да, очень много. В некотором смысле это беспроигрышная ставка. Собрать энергию, выстраданную преподавателями в структурах официального образования, откуда постоянно увольняют по надуманным предлогам. Поэтому если у нас что-то не получится, это значит, что спустя время придет кто-то новый и сделает проект лучше и сильнее. — При обдумывании идеи вы ориентировались на иностранные аналоги и модели? — Есть такой образовательный проект Minerva, на который мы не то чтобы ориентируемся, но держим их пример в голове. Они заявили следующее: есть условно говоря Гарвард, обучение там очень дорогое и туда очень сложно попасть. Давайте сделаем Гарвард, но только более современный, без конкретного кампуса, с онлайн-программой, в которой вовлеченно участвуют студенты. Наше главное отличие в том, что Minerva — коммерческий проект с платным обучением. На первом этапе они получили большую поддержку от инвесторов, заинтересованных в обновлении высшего образования. Наша аудитория — молодые русскоязычные люди, которые хотят иметь достойное образование, но у которых не слишком много средств. — Но какую-то оплату вы все же будете брать? Или я зарегистрировалась и могу спокойно слушать курсы?— Во-первых, будет отбор, так как группы формируются довольно маленькие. Для этого мы попросим студентов написать мотивационное письмо. В целом мы планируем, что площадка станет бесплатной для всех, но, наверно, будем просить внести символическое пожертвование в районе 800 рублей.— Будете ли вы оформляться как юридическое лицо, получать лицензию? — Я пока не могу оценить всех подводных камней на этом пути, но мы попробуем получить лицензию на территории Евросоюза. Проще это сделать в странах, которые имеют тесные связи с Россией. Хотя остаются два спорных вопроса. Первое — хотят ли европейцы русскоязычный университет. Второе — если университет зарегистрирован, например, в Праге, ты вещаешь из Тюмени, а твой ученик находится во Владивостоке, не будет ли проблем с подтверждением того, что студент прошел курс именно пражского университета. Но, в принципе, ситуация с пандемией нормализовала такие сценарии. — Если «Свободный университет» — это некоммерческий проект, как вы планируете зарабатывать? — Мы надеемся, что проект вызовет большой интерес и все те, кто недоволен государственным образованием, смогут помочь нам рублем. — То есть спонсорство, донаты? — Ну да, другого пути нет. Пока мы открываемся без денег. Хотя сайт, например, вышел очень дешево. Основная дороговизна в высшем образовании — здание, общежитие, юридическое сопровождение. Мы на всем этом сильно сэкономили. На данный момент я потратил меньше 100 тысяч рублей, с учетом того, что уже выплатил одну зарплату. — Вы готовы получать пожертвования из-за границы? Или, например, обратиться за поддержкой к семье Зиминых? — Мы проконсультируемся с юристами на этот счет. А по поводу Зиминых, ну, мы знаем всех хороших людей с деньгами в России и рядом с ней… Мы надеемся, в сентябре, когда проект станет презентабельным, заинтересованные люди нам помогут. — Как вы считаете, в стране остались свободные вузы? Возможно ли с кем-то сотрудничать? — Наша референтная группа — это «Шанинка» (Московская высшая школа социальных и экономических наук. — Примеч. Daily Sorm). И Европейский университет в Санкт-Петербурге. Кстати, с одним преподавателем оттуда я сейчас веду переговоры. А так, есть много маленьких университетов, до которых свобода добирается постепенно. Как мне самому ни странно, но с сентября я выхожу на работу в государственный вуз, у меня будут две пары и символическая зарплата. То есть университет не боится меня нанимать, что очень показательно. — Кто, по вашему мнению, стоит за увольнением преподавателей ВШЭ? — Я пытался строить предположения, думал, что есть внешний фактор, которого мы не знаем. Что кто-то заинтересованный пришел во ВШЭ… Но, честно говоря, мне не очень хочется это обсуждать. Высшая школа экономики сама порождает «монстров» — свободомыслящих студентов, которые не боятся участвовать в российской политике, преподавателей, которые не стесняются заниматься неформальными проектами. Кадровые чистки, мне кажется, продолжатся и в следующем году, но инерция качественного обучения будет отзываться еще долго.— Наблюдательный совет ВШЭ и ее председатель Сергей Кириенко как-то отреагировали на увольнения? — Дело в том, что «Вышка» делегировала все заявления по увольнениям одному человеку — главе пресс-службе. В этом есть своя эпичность: после того как ты полтора десятилетия проработал в университете, ни руководство ВШЭ, ни наблюдательный совет никак происходящее не оценивают. И вот это молчание вновь подсказывает, что есть какой-то внешний фактор. — В России уже несколько лет говорят о кризисе высшего образования. Как считаете, в чем причины, кто виноват?— Кризис высшего образования есть во всем мире. Вуз в нынешнем виде — это артефакт индустриальной эпохи, где главенствовали понятные вертикальные карьеры. Сейчас экономика устроена хаотичнее и все большему числу людей непонятно, какой товар продают университеты. Это общий тренд. Вузы пытаются урезать расходы, что отражается на преподавателях, с которыми заключаются краткосрочные контракты. В России на это накладываются еще два фактора: чудовищная инерция постсоветского образования, в системе которой вуз — это повод для мальчиков не ходить в армию, а для девочек — проводить время, чтобы не ругали родители. Второй фактор — превращение университетов в конторы по выдаче дипломов. «Вышка» в этом смысле пыталась быть агентом изменений. Помимо того что там были и остаются высокие зарплаты, университет придерживался честных правил игры: не был замечен в коррупционных скандалах, лояльно относился к инновационным курсам. Но, возможно, уже наметился какой-то слом.— Какое у вас впечатление от нового министра науки и высшего образования РФ Валерия Фаликова?— Многие мои коллеги работали под его руководством в Тюменском государственном университете, там о Фаликове были очень хорошие отзывы. Но я, к сожалению, не уверен, что при переходе на новую должность его лучшие качества раскрываются так же уверенно и хорошо.— Если спрогнозировать — какие трансформации ждет отечественное образование в ближайшие пару лет? — Мне кажется, российское образование пошло по разрушительному сценарию, где сделана ставка на инновационность. Причем под инновационностью понимается не содержательная сторона технологий, а просто использование средств, когда нужно показать, что все дети включены, например, в интернет-конференции. Другой курс — регулирование и идеологическое вмешательство. Которое, кстати, хорошо совмещается с инновациями. Была такая странная новость, что в Китае в средней и начальной школе пытаются использовать новые технологии, чтобы контролировать, насколько ребенок слушает учителя, насколько он сосредоточен на уроке. Детям на голову надевали девайсы, которые отслеживали показатели мозга и сообщали учителю, когда ребенок отвлекся. Выглядит как антиутопия. Но когда я думаю о ближайшем будущем российского образования, то представляю, как инновации в сочетании с идеологическим контролем идут по такому пути. Разве что без обручей на голове.
