Россия деликатно спровадила немцев от месторождений газа
@ Александр Демьянчук/ТАСС
Tекст: Ольга Самофалова
Указом президента Россия продает доли немецкой Wintershall Dea и австрийской OMV в совместных добычных проектах с Газпромом. Самостоятельно покинуть Россию у них не вышло. Что будет с вырученными за активы деньгами и в чем мягкость нашего подхода в отличие от европейского?
Президент России подписал указы, лишающие немецкую компанию Wintershall Dea и австрийскую OMV долей участия в ряде СП с Газпромом.
На Западе могут начать обвинять Россию в жесткой национализации активов иностранных компаний в России. Однако на деле речь идет, по сути, о замораживании средств, вырученных от продажи долей иностранных компаний в российских активах, на специальных счетах С. Важная особенность: вывести из России деньги, которые находятся на этих счетах, нельзя.
Иными словами, Россия принудительно заставляет немецкую и австрийскую компании продать свои доли в российских СП с Газпромом, но не национализирует их. Юридически деньги от продажи будут по-прежнему принадлежать иностранным партнерам, но на практике они не могут ими воспользоваться, вывести из России.
Это напоминает, по сути, заморозку российских золотовалютных резервов зарубежными странами у себя на счетах, когда деньги наши, но распоряжаться ими мы не можем. Зеркальная ситуация будет у Wintershall Dea и OMV: деньги за их доли будут лежать на счету, но доступа к ним у них не будет. Разница лишь в том, что ЗВР изначально лежали на счетах в денежном выражении, а России придется перевести доли иностранцев в рубли и положить эти рубли на специальный счет.
В реальности если посмотреть, что европейские страны делают с российскими долями в СП и российскими «дочками» на своей территории, то станет видно, что Россия поступает максимально лояльно со своими западным партнерам в данных условиях.
«Конечно, нас будут обвинять, что мы якобы воры и национализируем активы, но в этом плане нам есть что ответить. Потому что Европа просто национализирует наши активы.
Та же самая Германия еще в прошлом году национализировала ключевую «дочку» Газпрома Gazprom Germania, которая владела всеми другими структурами Газпрома в Европе. Они ничего не заплатили Газпрому, и даже не было перечислений денег за актив на счет типа С. Мы гораздо мягче относимся к иностранным активам, чем они к нашим», – говорит Игорь Юшков, эксперт Финансового университета при правительстве РФ и Фонда национальной энергетической безопасности.
Особой «жестокостью» отличается Польша, которая национализировала доли практически всех российских компаний на своей территории. Так, Польша национализировала долю Газпрома в компании-операторе газопровода «Ямал – Европа», а также активы «Новатэка» – а это даже не государственная, а частная компания, указывает Юшков. Ровно как российский производитель удобрений «Акрон», который тоже лишился активов в Польше.
«В отличие от ЕС с изъятием активов через национализацию, в России, напротив, активы никто не отбирает, позволяют иностранцам, если есть интерес, выходить из активов путем их продажи с дисконтом и получением денег», – указывает Александр Тимофеев, доцент кафедры информатики РЭУ им. Плеханова.
Чем же владели Wintershall Dea и OMV совместно с Газпромом и почему они в отличие от других компаний за два года так и не вышли сами из российского бизнеса и им приходится «помогать»? А западные партнеры прямо говорили о том, что больше не будут инвестировать в Россию, и рассматривают продажу своих долей и выход из бизнесов.
Речь идет о трех СП Газпрома с Wintershall Dea и OMV. Во-первых, это совместная разработка Южно-Русского нефтегазоконденсатного месторождения (немцам и австрийцам принадлежит в сумме 60%). Во-вторых, это совместная разработка нескольких участков Уренгойского месторождения.
Согласно указу, правительство создаст российские ООО, к которым перейдут все права и обязанности по этим участкам и по трейдингу. Доли в новых обществах будут оценены и предложены к покупке СОГАЗу и «Рыночным технологиям» по рыночной стоимости. Тимофеев предполагает, что, скорее всего, активы дальше будут выкуплены третьими лицами, например, азиатскими партнерами.
Для иностранных партнеров это были очень выгодные проекты, так как для них действовала особая финансовая схема разработки этих месторождений.
Немецкая и австрийская компании продавали газ с российских месторождений Газпрому с наценкой и получали тем самым сверхприбыль в пользу своих европейских владельцев.
Газпром пошел на такую сделку в обмен на получение технологий работы с трудноизвлекаемыми запасами. В итоге эти технологии были успешно Россией освоены, так что каждый партнер уже получил то, что хотел от этого сотрудничества. Конечно, немцы и австрийцы хотели бы и дальше получать сверхприбыль на продаже российского газа Газпрому по заведомо более высокой цене, но их этого лишили еще в 2022 году.
После того как был подорван «Северный поток – 1» и в целом возможности экспорта Газпрома в Европу уменьшились, финансовая схема была скорректирована: был установлен максимум цены, по которой можно продавать газ с этих месторождений. Иностранцы лишились сверхприбылей, на что очень сильно обиделись. Wintershall Dea даже успела обратиться за компенсацией к правительству Германии.
Однако немцы и австрийцы даже после этого не покинули Россию и не вышли из СП с Газпромом. Почему за два года они так этого и не сделали? Юшков считает, что, вероятно, они посчитали, что смысла суетиться и продавать свои доли нет, лучше «пересидеть».
«Сделку надо согласовывать, а деньги за нее все равно останутся в России. При этом на Западе уже особо никто не клюет за то, что остались активы в России, так как первый эмоциональный период, когда постоянно требовали отречения от России, прошел в 2022 году. Деньги за текущую деятельность они получать не могут, так как дивиденды иностранным компаниям из дружественных стран блокируются тоже на счетах C. А вдруг удастся досидеть до того момента, когда все наладится: и накопленные дивиденды вернут, и можно будет продать долю без проблем. Поэтому логика иностранцев была такая: сиди и не рыпайся», – рассуждает эксперт ФНЭБ.
Другие иностранцы давно вышли из российских нефтегазовых активов без напоминаний.
Государство вмешалось только в ситуацию с «Сахалином–2», где действовали соглашения о разделе продукции. Здесь была применена похожая схема, но с некоторыми отличиями. Первое отличие состоит в том, что компания-оператор «Сахалин–2» входила в иностранную юрисдикцию на Бермудских островах и ее потребовалось перевести в российскую юрисдикцию и оформить на компанию «Сахалинская энергия» в Южно-Сахалинске.
Второе отличие в том, что иностранным акционерам было предложено ответить, хотят ли они сохранить свои доли в новом ООО или хотят получить деньги за них. Японские компании Mitsui (12,5%) и Mitsubishi (10%) согласились оставить доли, а вот Shell отказалась от своей доли почти в 27,5%. В ситуации с СП с Газпромом переводить в российскую юрисдикцию ничего не надо, и у иностранных акционеров не спрашивали, хотели бы ли он сохранить долю, у них не было выбора, замечает Юшков.