«Вы нам наварили каши, кушайте с нами»: Муравьев-Апостол без знамени в руках
28 сентября (9 октября) 1796-го, 225 лет тому назад, родился Сергей Иванович Муравьев-Апостол, подполковник, который возглавил мятеж Черниговского полка, ставший послесловием к выступлению декабристов.
Фильм «Союз Спасения» вышел два года тому назад, его посмотрели многие. Муравьев-Апостол, которого сыграл Леонид Бичевин, оказался главным героем картины, сюжет которой временами был фантастичен. Историческим консультантом фильма стала известный историк Оксана Киянская, написавшая о восстании Черниговского полка очень интересную книгу. Позже она говорила, что если бы к ее мнению больше прислушивались, то «в фильме было бы допущено меньше ошибок».
Историки пишут, что Муравьев-Апостол и его сторонники взбунтовали Черниговский полк обманом. Солдатам они сказали, что вокруг полыхает военное восстание, своего брата, прапорщика Ипполита, командир батальона Муравьев-Апостол выдал за курьера из Варшавы, посланца «законного императора» Константина.
Все держалось на лжи. Даже перед финалом, которым стали картечный огонь правительственных войск и атака гусар, Муравьев-Апостол выдавал царские войска за своих, таких же восставших, идущих на помощь черниговцам.
Все было не так красиво, как мы читали в советских школьных учебниках. Теперь об этих событиях можно прочесть и в серьезных исследованиях, и в популярной исторической литературе.
Но, возможно, все было не так просто — и об этом писала Оксана Киянская.
Заговор декабристов был очень разветвлен. У них имелось много сочувствующих во 2-й армии, к которой относился Черниговской полк. Среди прочих высокопоставленных военных, они рассчитывали на командира 7-го пехотного корпуса и начальника армейского штаба. В тайном обществе был и сын главнокомандующего, генерал-фельдмаршала Витгенштейна. Однако после событий на Сенатской площади, когда прозвучали выстрелы, пролилась кровь и закончилось междуцарствие, желающих рисковать, присоединившись к бунту, не нашлось. Но и подавляли мятеж многие высшие военные чины чрезвычайно вяло. Позже их бездействие стало предметом разбирательств.
А с солдатами Черниговского полка произошло то, что, с одной стороны, напоминает «Окаянные дни» Бунина, а с другой — говорит о возможном будущем декабристов в случае их успеха.
Гренадерская рота полка ускользнула от восставших. Она сохранила верность властям и избежала печальной участи битых шпицрутенами сослуживцев: впоследствии черниговских гренадеров перевели в гвардию. Остальной же полк, двинувшийся к Житомиру, на соединение с частями, которые, как думал Муравьев-Апостол, могут поддержать мятеж, начал разваливаться. Вымуштрованная воинская часть стремительно превращалась в банду.
Память о походе черниговцев жила в тех местах долгие годы. Отставшего от своих однополчан солдата могли и побить. Такие случаи зафиксированы в полицейских документах, которые, в частности, приводит Киянская. Черниговцы грабили и безобразничали — войдя в хату, где лежал покойник, солдаты содрали с мертвого старика одежду и начали танцевать с трупом. Они вырывали у женщин сережки, отнимали у крестьян вещи, вплоть до икон, и чем дальше шли, тем больше пили — это был пьяный марш.
Вместо Житомира пошли на Белую Церковь: как выяснилось, помощи ждать неоткуда, и Муравьев-Апостол уводил полк от верных правительству частей. Пьяная, плохо управляемая, отлично вооруженная тола шла в никуда. Боеспособность черниговцев к этому времени резко упала. Спьяна и от нечего делать они дурили: кто-то зарядил ружье свечкой, другие насыпали порох поверх пуль.
Сергей Иванович Муравьев-Апостол был честным и порядочным человеком, героем войны 1812 года, идеалистом. В конце декабря — начале января 1825–1826-го он оказался в невозможной для дворянина и офицера ситуации. По его наущению солдаты искололи штыками его же командира, полковника Густава Гебеля. Он лгал солдатам. Победа не предвиделась — и он вел их непонятно куда. Подполковник превратился в атамана разбойников.
Как писала Оксана Киянская, «Муравьев был вынужден пойти по столь чуждому ему «безнравственному» пути физического устранения командира полка, продажи полкового провианта, захвата артельного ящика и простого грабежа на большой дороге: с его ведома караулы на заставах города Василькова отбирали у проезжающих деньги».
Страшно представить, что бы творилось в огромном Петербурге, если бы декабристы взяли верх и их солдаты превратились в такую же дикую и неуправляемую толпу. Началась бы всероссийская пугачевщина, как было в 1917–1918-м, — написанное в 1830-м лермонтовское «Предсказание» («Настанет год, России черный год,// Когда царей корона упадет;// Забудет чернь к ним прежнюю любовь,// И пища многих будет смерть и кровь…») и в самом деле оказалось пророчеством. Государство держалось царем, без него начиналась анархия.
В фильме «Союз Спасения» Муравьев-Апостол со знаменем в руках идет на переговоры с войсками царя, перед этим проведя на земле черту. Если черниговцы ее перейдут, будет война. Его соратник строит солдат и ведет их через эту линию, палят пушки…
Но все происходило иначе, линию на земле и переговоры придумали сценаристы. Вот как это описывается в рапорте следователей со слов самого Муравьева-Апостола:
«Между деревнями Устимовкою и Королевкою был встречен отрядом генерала Гейсмара, я привел роты, мною водимые, в порядок, приказал солдатам не стрелять, а идти прямо на пушки, и двинулся вперед со всеми остававшимися офицерами. Солдаты следовали нашему движению».
То, что Муравьев-Апостол повел солдат прямиком на орудия, под картечный залп, было совершенно необъяснимо — если только он не хотел со всем этим покончить. Затем, по его словам, он был схвачен самими черниговцами.
«Попавшая мне в голову картечь… повергла меня без чувств на землю. Когда же я пришел в себя, нашел батальон совершенно расстроенным и был захвачен самими солдатами в то время, когда хотел сесть верхом, чтобы стараться собрать их; захватившие меня солдаты привели меня и Бестужева к Мариупольскому эскадрону, куда вскоре привели и брата и остальных офицеров».
Когда Муравьев-Апостол хотел сесть на лошадь, один из черниговцев заколол ее со словами: «Вы нам наварили каши, кушайте с нами».
Он был приговорен к четвертованию, которое царь заменил повешением. Казнь состоялась 13 (25) июля 1826-го в Петропавловской крепости. Веревка оборвалась, и его повесили во второй раз.
И все же у него был выбор: полк разваливался, но восстание могли поддержать крестьяне. На Украине было много горючего материала: закрепощенные казаки помнили о воле, в Белой Церкви черниговцев ждали тысячи человек. Муравьев об этом знал, но не стал предводителем бунта. Народная стихия была неуправляема, да и военная целесообразность такого шага выглядела сомнительно. Регулярные войска были сильнее крестьянской толпы, народный мятеж оттолкнул бы от декабристов высокопоставленных военных.
Советская история превратила выступление декабристов в миф, восстание Черниговского полка стало красивой сказкой. Что от всего этого осталось, если победа декабристов наверняка обернулась бы бедой? И чего они, в том числе и Муравьев-Апостол, хотели: всеобщего блага или личного взлета? Были ли декабристы чистой воды идеалистами или же «глядели в Наполеоны»?
На эти вопросы ученые и писатели будут отвечать еще очень долго. А мы можем поступить проще: давайте представим, что в прошлом России не было ни выступления на Сенатской площади, ни восстания Черниговского полка. В 1825–1826 годах государству ничего не угрожало, ура! Но насколько же беднее и банальнее становится наша история…
Восстание черниговцев оказалось темным и страшным делом, но порыв к свободе — даже преждевременный и безнадежный — все равно очень важен. Народ формируют героические мифы, в их ряду и Сергей Иванович Муравьев-Апостол, в одиночку идущий на пушки со знаменем в руках.
Хотя ничего подобного на самом деле и не было…