Когда призраки показывают свои человеческие останки
Случаи, когда призрак усопшего показывает, где зарыты останки того, в чьем образе он предстает перед очевидцами, известны по крайней мере со времен Плиния Младшего (родился в 61 или 62 году нашей эры - умер около 114 года). Все они достаточно стереотипны.
Например, в доме с привидением поселяется новый жилец. Ночью ему является призрак в виде закованного в цепи скелета и ведет за собой во двор дома, где и исчезает.
Очевидец замечает это место и наутро, произведя раскопки, обнаруживает скованный цепями скелет. Останки предаются должному погребению, после чего страшный призрак перестает досаждать людям.
Бенедиктинский монах Августин Калмет в книге «О явлениях духов», изданной в середине XVIII века, приводит четыре таких случая: историю с философом Афинодором, случай в Коринфе, рассказанный Лукианом, происшествие со святым Германом Авксерийским, а также событие, описанное одной из книг, изданной в Саламанке в 1570 году Антонием Торквемадой. Все они до того однотипны, что кажутся списанными с какого-то более древнего первоисточника.
Что касается того, о чем повествует Торквемада, то даже такой скептик, как Калмет, оговаривается: эта история заключает в себе обстоятельства, которые делают ее вероятнее других, поскольку случилась незадолго до его времени. Вот она в изложении Калмета.
Один молодой человек по имени Баскес фон Айола с двумя товарищами прибыл в Болонью для изучения юриспруденции. Не найдя в городе подходящей квартиры, молодые люди сняли один большой красивый дом, в котором никто не жил, так как в нем являлись привидения и наводили ужас на всякого, кто решался в нем остаться. По прошествии месяца, однажды ночью, когда Айола еще бодрствовал, между тем как товарищи его уже спали, он услышал издали шум, похожий на бряцанье влекомых по земле цепей. Шум постоянно приближался.
Айола поручил себя воле Божией, совершил крестное знамение, вооружился щитом и мечом и со свечой в руке стал у дверей. Вдруг она отворилась и перед ним явилось страшное привидение — оно состояло из одних костей и тащило на себе цепи. Айола заклинает его сказать, что ему нужно, — привидение сделало знак, чтобы он следовал за ним. Айола пошел вслед.
Когда он взошел на лестницу, свеча его потухла. Он опять зажег ее и продолжал следовать за духом, который повел его вдоль двора к тому месту, где был колодец. Айола подумал было, не хочет ли привидение сбросить его в колодец, и остановился, но привидение проследовало далее, и они пришли наконец в сад, где оно вдруг исчезло.
Айола вырвал горсть травы на том месте, где скрылось привидение, и, возвратившись, рассказал о случившемся своим товарищам. Утром он уведомил о происшедшем городское начальство Болоньи; принялись рыть в намеченном месте и нашли скованные цепями человеческие кости.
Стали расспрашивать, чей бы мог быть этот труп, но не могли об этом узнать ничего определенного. Кости были преданы должному погребению, и с тех пор привидение более уже не беспокоило дом. Торквемада уверяет, что будто в Болонье и Испании до сего времени есть свидетели этого происшествия.
Пережитое Айолой до неприличия похоже на испытанное философом Афинодором почти полтора тысячелетия назад. Однако однотипность событий объясняется сходством в проявлении феномена, разницу же надо связывать с различиями в психологических установках участников и со спецификой духа разных эпох. Это становится особенно ясно при сопоставлении тех старых и некоторых относительно более поздних случаев. Вот один из них, отраженный в сухих строках судебного разбирательства.
Протоколы заседаний городского суда города Экзетер, главного города графства Девоншир, Англия, содержат интереснейшие свидетельства о привидении, явившемся с целью показать место тайного погребения того злодейски убитого человека, в чьем облике оно предстало перед ничего не подозревавшим очевидцем.
Произошло это в 1730 году. Главными действующими лицами всей этой истории были четырнадцатилетний мальчик Ричард Тарвел, служивший на кухне в богатом семействе Харрисов, и его посмертное привидение.
Как-то глава семьи, Джордж Харрис, будучи в Лондоне, получил письмо от Ричарда Морриса, дворецкого, пользовавшегося полным доверием хозяев. Моррис просил своего патрона срочно прибыть по месту жительства. Пришлось сразу же возвратиться домой.
Оказалось, произошла кража. Пропало фамильное столовое серебро, очень дорогое. Случилось это ночью. Дворецкий проснулся, услышав непонятную возню и треск вскрываемых шкатулок, в которых, хранилось серебро. Не думая о собственной безопасности, он бросился к месту преступления, где и застал двух грабителей за потрошением шкатулок. Тут же был и Ричард Тарвел, кухонный мальчик. Он работал всего две недели и спал в какой-то каморке возле кладовки. Дворецкий думал, что впустить воров мог именно он.
Грабители, по словам Морриса, тут же его скрутили, избили, связали, заткнули рот кляпом и скрылись. С тех пор ни грабителей, ни мальчика никто не видел. Правда, отец Ричарда утверждал, что его сын невиновен, но в отсутствие мальчика это не было убедительно.
Сам Харрис отнесся к пропаже философски — его семья ограблена не первой и не последней. Он вновь отправился в Лондон и возвратился домой лишь через несколько месяцев. Приехав, обнаружил, что ни серебра, ни похитителей еще не нашли.
Однажды ночью он внезапно проснулся и в свете ночника, горевшего в спальне, увидел мальчика, который стоял в полуметре от его кровати.
Хотя Харрис никогда не встречался с ним раньше, он почему-то сразу же понял, что это исчезнувший Ричард.
Первая мысль Харриса — мальчик все эти месяцы каким-то образом прятался в доме. Он спросил его, что тот делает. Но Ричард ничего не отвечал, лишь подавал руками какие-то знаки. Харрис подумал, что у мальчика что-то с горлом или испуг лишил его возможности говорить.
Ричард направился к двери, давая знак следовать за собой, и Харрис почему-то почувствовал, как что-то буквально принуждает его идти вослед. Он надел ботинки, набросил на плечи накидку и обнажил шпагу. Затем пошел за мальчиком.
Когда они пересекли холл, Харрис обратил внимание на то, что фигура движется совершенно беззвучно. И только тогда начал понимать, что Ричард Тарвел, что шел впереди, был не живой мальчик, а его призрак. Странно, но Харрис не испытывал ни малейшего страха: он почему-то был уверен, что привидение не нанесет ему никакого вреда.
Привидение и человек спустились на первый этаж дома и вышли через боковую дверь, которая, к удивлению Харриса, оказалась незапертой. Но он сам не раз видел, как Моррис ежевечерне запирал ее на ключ!
По выходе из дома привидение повело Харриса в направлении большого дуба, до которого было около ста метров ходу. Ствол дерева был почти не виден из-за густой поросли кустарника. Подойдя к дубу, фигура остановилась и указала пальцем в землю. Затем обошла вокруг дерева и исчезла.
Харрис ждал, что призрак появится вновь, но тщетно. Затем он вернулся в дом, размышляя, что же может скрываться в том месте, которое отметил призрак.
Ранним утром следующего дня Харрис приказал двум лакеям начать там раскопки. Очень скоро они наткнулись на разлагающиеся останки тела ребенка. Теперь Харрис был уже совсем уверен в том, что начал подозревать: его дворецкий совершил преступление, а Ричард Тарвел лишь невинная жертва.
Послали за полицейскими, и, после того как Моррису предъявили останки, тот сломался и все рассказал. Двое грабителей были его сообщники, которых он впустил в дом. Их «работа» разбудила Ричарда, который спал невдалеке. Он вышел из своей каморки и был крайне удивлен ночной встречей с незнакомыми людьми.
Один из грабителей напал на мальчика и убил его. Потом они все вместе закопали тело под дубом, а кражу решили списать на якобы исчезнувшего Ричарда Тарвела.
Сообщники дворецкого обещали ему, что продадут серебро в Плимуте и вышлют положенную долю, но обманули. Ни о них, ни о похищенном ими серебре с тех пор никто ничего не слышал. Наказание понес только дворецкий: он был повешен.