Настоящий протест — не в Москве. И он куда опаснее
Сергей Мардан
Недавно в поселке Цигломень под Архангельском жители попытались устроить самосуд над человеком, который якобы терроризировал девочек и женщин и ограбил подростка. По версии следствия, несколько мужчин, проживающих в поселке, приехали к дому потерпевшего, избили его, засунули в багажник и отвезли на улицу Мира, где привязали к столбу.
Это сухой текст из протокола. А на видео бушующая толпа фактически линчует человека, которому, вероятно, просто повезло, что его не убили или не искалечили.
И это был второй такой случай за несколько дней. Первый произошел двумя днями ранее в Саратове, где толпа хотела растерзать обвиняемого в убийстве девятилетней Лизы Киселевой.
Михаила Туватина, который позже сознался в преступлении, полиция эвакуировала с места преступления, прикрывая щитами.
Если с саратовским убийцей все было более-менее ясно и многие испытали искушение произнести "Я бы и сам его...", то архангельский случай вызывает гораздо больше вопросов и сомнений. Что там случилось на самом деле? Правду ли говорят люди?
Убийство девятилетней девочки в Саратове
Прощание с убитой в Саратове девочкой, которую два дня безуспешно искал весь город, пройдет 13 октября. Общественный резонанс в связи с преступлением спровоцировал дискуссии о необходимости ужесточить наказание для убийц детей вплоть до смертной казни.
Из толпы судья получается очень плохой.
Любой самосуд разрушителен для государства, которое, собственно, и придумано людьми именно для того, чтобы существовал беспристрастный карающий меч правосудия, без которого не выживает ни одно, даже самое примитивное, человеческое общество.
Попытки самосуда в "глубинной" России — тренд очень опасный. Тот факт, что похожие события повторяются с пугающей частотой и в местах, удаленных друг от друга на тысячи километров, говорит о том, что существует кризис в доверии людей к правоохранительной системе в целом.
Подобные попытки говорят о том, что люди, на эмоциях пытающиеся вершить правосудие сами, не рассчитывают на соответствующие институции.
Этот нигилизм, как песчаную отмель, каждый день наносит поток новостей. Всевозможные стритрейсерши Мары, сыновья вице-президентов крупнейших российских компаний, новости о страшных ДТП, виновники которых откупаются. Негативный фон копится в общественном организме, как радиация, отравляет его. В конечном счете у огромного числа людей складывается уверенность, что "правды нет".
И это самая серьезная внутренняя угроза России из всех существующих. Не разговоры про Майдан и технологии Госдепа, а неверие в Закон.
Кажется, власть слишком много внимания стала уделять Москве. И совсем не потому, что она столица: это главный политический центр и нерв страны. Просто заниматься происходящим в пределах Садового кольца комфортно и удобно. Все близко, все под рукой. И высокое начальство быстро заметит и оценит рвение. Только пора бы уже переключиться с пустых и изначально бессодержательных московских протестов на реальные проблемы настоящей России.
Московский протест — это что-то среднее между походом на концерт и фестивалем шашлыка. Способ интересно провести время в выходные. Хипстер, читающий ОМОНу Конституцию, — это всего лишь телевизионная картинка на один день.
А в бессчетных российских чемодановках и уржумах недоверие к закону часто оборачивается погромом. Как произошло в Красноярске, где убийцы биатлониста три месяца оставались на свободе, пока на народный сход не обратили внимание федеральные власти.
Московский Кремль
Вот этими случаями надо заниматься. И карать надо тех, кто до них доводит ситуацию.
И кстати. Каждый случай, когда оперативный дежурный отвечает "Приходите, когда убьют", должен доводиться до суда и служебного расследования в отношении всех начальников этого полицейского, в том числе на уровне города и области. Потому что простой опер или дознаватель так отвечают, только когда существующая система позволяет им так отвечать.
То же касается и судов. И даже в первую очередь судов.
Возникшие снова разговоры о необходимости возвращения смертной казни — это тоже общественная реакция людей на неработающие, по их мнению, суды. Когда люди не понимают, почему насильники и убийцы выходят по УДО, а судьи действуют крайне странно и избирательно, они начинают требовать смертной казни и призывать И. В. Сталина.
Симптоматично, однако, что даже сторонники введения смертной казни, как только заходит речь о том, кто и как будет выносить смертные приговоры, тут же "сдают назад" и становятся куда как менее категоричны в своих суждениях.
Недоверие к судебной системе отчасти сводит на нет и эффект от борьбы с коррупцией. Сажают даже губернаторов, а граждане зачастую все равно продолжают смотреть на эти новости со скепсисом и думать про себя: "Понятно. Дали команду — и посадили". В историях с громкими посадками героями оказываются кто угодно, но только не судьи. Они там в качестве рядовых статистов. Обычные чиновники.
Здание правительства Российской Федерации
А так не должно быть.
Рим стал империей благодаря безопасным дорогам и римскому праву. Оно было не слишком гуманистичным по современным меркам, но символизировало высшую власть, которой подчинялись все, включая наместников, легионеров и рядовых подданных.
И Русь как государство началась с "Русской правды" Ярослава Мудрого, первого свода законов на территории России.
И лихие 90-е закончились, когда люди снова поверили в способность государства управлять, судить по справедливости и карать преступников.
Представление о том, что это ключевое за 20 лет завоевание российского государства в последние годы претерпело эрозию, несет для страны совершенно экзистенциальную угрозу.
Если люди перестают верить в государство, оно разваливается.
Самосуд — это когда людям кажется, что вот прямо сейчас они исправят ошибку государства и выполнят его работу сами. Поправят маленько. Но вместо этого они уничтожают устои государства.
Именно поэтому всякая попытка самосуда должна государством беспощадно пресекаться. Но потом обязательно должен следовать самый строгий разбор полетов: почему это случилось, кто до этого довел, кто не принял мер, кто не отреагировал на заявление.