Сломал ногу в шесть лет, ходил в кинотеатр смотреть футбол, отказал мэру. Федор Кудряшов, каким вы его не знали
Эксклюзивные фото и малоизвестные воспоминания родителей.
Город Братск имеет необычную планировку. Он растянут вдоль одноименного водохранилища, второго по объему в мире, настолько, что городские районы кажутся отдельными населенными пунктами. Ни вместе, ни порознь они не тянут на мегаполис. Зато хранят в себе дух сибирской провинции (при почти московских ценах, однако) и не конфликтуют с приангарскими просторами.
Жизнь в Братске неспешна, что отчасти компенсируется уникальностью бизнес-предложений (по крайней мере, обещаний) и наличием в шаговой доступности танцплощадок эпохи развитого социализма. Правда, танцоры нынче клубятся в других досуговых зонах.
В аэропорту меня встречает Василий Васильевич, отец футболиста, заведующий кафедрой истории, педагогики и психологии Братского университета, кандидат исторических наук, доцент, защитивший диссертацию по теме меньшевиков в сибирской ссылке. Мама Альфия Рафхатовна живет в Красноярске, тоже кандидат наук, работала директором школы и заместителем декана.
Все это рождает вопрос: почему Федор родился не в относительно крупном городе, а в маленьком поселке Мамакан, что неподалеку от известного золотодобычей городка Бодайбо?
— Жена уроженка Бодайбинского района, я из Братска, — рассказывает Василий Кудряшов. — Закончили Иркутский университет, получили распределение учителями средней школы в Мамакан. Там и родился Федор в 1987 году.
Мамакан — поселок маленький, население три с половиной тысячи. Но когда возводили золоторудный комбинат и Тельмамскую ГЭС, стройка была объявлена ударной комсомольской. Начался приток молодежи, энергетиков, вертолетчиков.
Золота в Мамакане не было, оно за Бодайбо, на приисках. Рассыпное, добывали прямо из реки, сначала вручную, потом драгами. Доводилось бывать на одной, 601-я, огромная, с пятиэтажный дом. Жизнь в районе текла относительно бойко, население в конце 80-х составляло 40 тысяч человек. А сейчас 17 тысяч.
— От Братска до Мамакана тысяча двести километров. Ездили с братом на «жигулях» — сутки. Тогда как раз строили последние 200 км — так себе дорога, скорее, технологический проезд. Уходило шесть часов, сейчас можно управиться за четыре.
Жили в двухэтажном брусовом доме, других в Мамакане не было. Единственное кирпичное строение — трехэтажная школа. После Иркутска к поселковому быту привыкли не сразу, но жаловаться особо не на что: зимой центральное отопление, летом жара, купались на водохранилище.
— В шесть лет Федор сломал ногу. Был подвижным, энергичным, сиганул с трехметровой высоты. Приковылял домой, терпел, но к вечеру все открылось. Наложили гипс. А тут как раз день рождения, и соседи дарят сыну велосипед «Школьник». Представьте картину: такой подарок, а не промчишься на нем, прикован к дивану.
— Травмы и в футбольной карьере не обходят сына стороной. В одной из программок «Спартака» интервью с ним было озаглавлено: «Попросил маму больше не приходить на мои матчи». Федор еще выступал за дубль «Сибиряка» в городских соревнованиях, когда в финале кубка Иркутска против «Литейщика» в него въехал соперник Сергей Килин, на 16 лет старше. Сына увезли на скорой, диагностировали сотрясение мозга, не играл какое-то время. Поскольку матч был значимым, на трибунах присутствовала мама, которая редко выбиралась на футбол. Пришла чуть ли не впервые — травма.
Позже возвращались из Анапы, где отдыхали, заскочили в Ростов, там играл спартаковский дубль. Федора снова унесли с поля, наложили гипс. После этого и родилась у сына грустная шутка. Правда, случалось видеть ужасы и по телевизору. На сына, залитого кровью в матче против «Сатурна», даже мне было больно смотреть. Но он в таких случаях всегда звонит из больницы или с базы, успокаивает: «Все нормально».
— В 96-м, когда Федору было девять, мне предложили должность преподавателя в институте, и мы переехали в Братск. Учился он хорошо, с детства был ответственным. Получал не только пятерки, но знал: в первую очередь дело, потом остальное. В этом смысле мы счастливые родители, сын не был проблемным ребенком. А когда начал заниматься футболом, стал еще более собранным, не пропускал ни одной тренировки.
— Под дурное влияние сын не попадал. Отличился раз с одноклассниками под Новый год, случай даже рассматривали на педсовете. Но тут как у всех, наверное: первое знакомство со взрослыми дурными привычками безболезненным не бывает. А так — ни до, ни после.
— К хорошему тренеру Валерию Подгорному я отдал Федора достаточно поздно, в девять лет. Просто подъехал в другой район Братска, где располагалась секция, сказал, что есть парнишка, услышал: «Приводите». Федор быстро адаптировался и уже через пару месяцев на каком-то турнире был признан лучшим в команде.
— У нас перед окном, сами видите, пустырь. Когда-то был хоккейный корт, потом случился пожар, прорвало трубы, перекопали. Теперь кусок земли. На нем Федор гонял мяч с представителями всех поколений с утра до вечера, так что в футбольной школе сразу стал выделяться: ездил на турниры, даже в Новосибирск и Алма-Ату, привлекался в команды старших возрастов. Начинал нападающим, пока иркутский тренер Сергей Духовников не определил его в левые защитники.
— В том, что Федор стал футболистом, сыграла роль связь между отцом и сыном. По крайней мере, мне приятно так думать. Всю молодость я играл в футбол — во дворе, на площадке возле общежития, за сборную курса и факультета. Когда родился Федор, всячески прививал ему любовь к спорту, заставлял участвовать в каких-то детских конкурсах. Часто пинали мяч на мамаканском стадиончике возле дома. К моменту переезда в Братск сын был не только физически развит, но и имел большое желание заниматься футболом.
— А еще Федор перенял мою давнюю любовь к «Спартаку», за который болею с 1969 года. Видел с малых лет, как переживаю у телевизора по ночам, примкнул со временем. Потом появились видеомагнитофоны. Стали записывать матчи с учетом нашей сибирской разницы во времени, Федор на следующий день приходил из школы и смотрел.
— Рядом с нашим домом в Братске есть кинотеатр. Раньше назывался «Эра», теперь Hollywood. В начале 2000-х, когда футбольных трансляций было мало, в кинотеатре устраивали показ матчей Английской премьер-лиги. И мы с сыном не раз туда ходили, смотрели классный футбол на большом экране, Федору было лет 14-15, но такой отдых ему нравился больше подростковых забав. Кстати, одним из первых подарков сына после перехода в «Спартак» стал комплект «НТВ+». Тарелка до сих пор стоит на крыше, остальное уже не работает.
— Самый же главный подарок Федора — его выступление за сборную на чемпионате мира в России. Для отца и болельщика нет ничего приятнее. Я бы и во Франции-2016 с огромным удовольствием за сына переживал, но Леонид Слуцкий ростовских как-то проигнорировал. Хотя Федор был на тот момент лучшим левым защитником страны.
— Федор перебрался в Москву в 17 лет. Был юношеский турнир в Кропоткине с участием сборной Сибири, там его и увидел Сергей Шавло. Поступило предложение. До этого сына звали в Кострому, обещали неплохие деньги, но я воспротивился: «Какая Кострома? Будешь играть в «Спартаке», вот увидишь». И действительно пробил час. Шавло позвонил, сказал, что ждут сына на просмотр. Тут же приехали местные телевизионщики, взяли интервью. Радость была, конечно, но без эйфории. Аванс следовало еще оправдать.
— Федор тогда был студентом первого курса Братского университета, поступил на бюджетное. Съездил в Москву, вернулся и молчит. Я к нему с вопросами, а он интригу сохраняет. Потом заулыбался: «Меня берут на сбор».
Шавло снова позвонил: «Летим на сборы в Турцию, нужны документы». А у нас никаких паспортов. Набрался наглости, пришел перед самым Новым годом к начальнику братского ОВИРа, объяснил ситуацию. Тот пошел навстречу, выправил паспорт в течение недели. И согласие родителей на выезд быстро оформили. Федор улетел на свой первый спартаковский сбор. По итогам позвонил: «Оставляют».
— Надо было решать вопрос с учебой, но «Спартак» все взял на себя. Летом Федор закрыл долги по экзаменам в Братске, и его перевели в РГУФК. Сын, кстати, успешно его закончил, но диплом до сих пор не получил, не было времени собирать подписи в обходной лист. Аукнулось это гораздо позже, в Турции, когда Федор захотел местные права на мотоцикл. Он с юности любил это дело, гонял в Мамакане на «Иж-Планете», когда гостил у родни. Но оказалось, что без диплома турки права оформить не могут. Тут уже муж сестры Нелли подключился, нашел маневр, и документ выдали. Гекман турок, они с Нелли живут в Анталье.
— Как-то спросил Федора, помогает ли ему в «Спартаке» отсутствие боязни перед старшими, приобретенное на нашем придомовом пустыре. Помогает, ответил, но не всегда. Титову, скажем, мяч между ног не пробросишь на тренировке — будут последствия.
Да сын и и не дерзил никогда ни в футболе, ни в жизни. Не уступал — другое дело. И в редких случаях вспыхивал, когда доставали. Был, помню, детский турнир в Красноярске, повадился взрослый парень Федора косить. Он терпел-терпел, но после очередного падения зачерпнул с газона горсть песка, на том поле с ним проблем не было, и швырнул обидчику в лицо. Удалили, конечно.
— Доходы позволяют Федору заниматься благотворительностью, хотя он не афиширует. Оплатил друзьям-футболистам из сибирской глубинки дорогостоящие операции в Москве и Новосибирске. Во всех городах, где играл, посещал детские дома и выделял деньги на оборудование и игрушки. Вместе с другими футболистами помогал детям с ограниченными возможностями. Поддержал инициативу друга детства Рустама Мурашова по открытию в Братске детского футбольного клуба «Заря». В городе проводится турнир на призы Федора Кудряшова.
— Федор с Настей познакомились еще в школе, в 11 классе. И сумели сохранить чувства, хотя судьба разлучала их на долгий период: она оставалась в Братске, он отвоевывал место в «Спартаке». Не все шло гладко, не хватало рядом близкого человека. Федор звонил, говорил с унынием, особенно в первый год, что, наверное, не получится на обоих фронтах, личном и спортивном. Настя успокаивала, выбиралась в Москву по возможности, а я, помню, звонил Шавло, спрашивал, не нужно ли прибегнуть к помощи психолога. Со временем все счастливо улеглось.
— По характеру сын был лидером. Ребята к нему тянулись, умел что-то организовать и на футбольном поле, и в мальчишеской жизни, хотя у Федора ее было не так много: почти все время занимали футбол и учеба.
— Лицей, где учился Федор, совсем недалеко от нашего дома. Его там помнят, конечно, сразу на входе — посвященный сыну уголок. Ко дню рождения мэр Братска всегда присылает именные поздравления. Хотел привлечь Федора к предвыборной компании, чтобы записал обращение в поддержку, но сын сказал: не стану иметь дело с политикой.
— Федор назван в честь Черенкова, с одной стороны, и моего деда Федора Ивановича — с другой. Договорились с женой еще перед рождением Нелли: дочь называет она, сына я. У обоих уже были наготове имена.
— Перед ЧМ-2018 немногие верили в сборную России. Контрольные матчи складывались тяжело, предыдущий опыт тоже не сулил взлетов. Но у Федора, который находился внутри событий, было другое мнение. Звонил, убеждал: «Проиграли, поняли, что не работает, на ЧМ будем действовать по-другому, многое поменяем в игре, вот увидишь». Не просто верил — знал.
Правда, перед Евро-2021 у меня снова скепсис. Трудно сказать, сумеет ли команда собраться, как три года назад. А соперники очень сильны.
— Федор натура творческая, но есть обратная сторона — самокопание. После поражений с ним невозможно разговаривать, замолкает, уходит в себя. Чуть заикнешься про футбол, сразу: «Не надо». Сейчас легче стал переносить, отключает в себе сожаления, думает о следующей игре. Раньше сильно переживал.
— Федору 34, но заканчивать пока не планирует. И не во второй лиге — есть надежды на РПЛ. С возможным тренерством другая история. Давно заводил с ним разговор об этом. Всегда отвечал: «Не готов, пап. Не вижу себя в этой роли».
— Сын предлагал мне переехать в Москву. Купил квартиру рядом со своей в совхозе Ленина, сразу за МКАД. Но тут уже я не готов. Или еще. Работа в университете, старенькая мама — куда и зачем ехать? Было бы желание, подобрал бы другое жилье в Братске. Но снова нет смысла, нынешняя «двушка» вполне устраивает.
— Машины у меня нет, ни к чему. Куда тут ездить? Пять минут пешком до университета, столько же до магазина. В Мамакан уже не езжу, был в последний раз девять лет назад. Посмотрел — особого продвижения нет. Школа сгорела, может, в этом году новую сдадут. Жилье все то же, из деревянного бруса, нового не строят, потому что народ уезжает.
Но жизнь-то продолжается. Значит, все будет хорошо.