Экс-спортивный директор «Локомотива»: Тренеры убедили президента, что Кокорин недостоин денег, которых просит

Бывший спортивный директор «Локомотива» Дмитрий Баранник, ныне являющийся заместителем генерального директора «Химок», рассказал, почему в 2008 году железнодорожники отпустили нападающего Александра Кокорина. — Почему Липатов позвал именно вас? — После знакомства мы общались несколько месяцев. Возможно, ему понравились мысли человека, шестнадцать лет прожившего в Европе. — В «Локомотиве» вы начали с селекции? — С того, чтобы осмотреться. Я уезжал в 1991-м из совсем другой страны. Через полгода после возвращения меня спросили, как я себя чувствую в новой России. Ответил: «Ощущение, что меня объединяет с этими людьми только язык». Я долго привыкал к новым взаимоотношениям. К тому, что профессионализм ушел на второй план. Мне сказали: «Ты приехал в розовых очках. Сними их уже». — Как вы привели в «Локомотив» Питера Одемвинги? — Познакомились мы через его детского тренера Николая Ульянова, работавшего в «Локомотиве». Питера хотел «Спартак», но после нашей встречи он перешел в «Локо». Удивительный, добрый парень, но не показал в России все, что мог. Он европейский, открытый, веселый. Привык к доверию, а не диктату тренера. Привык быть участником процесса, а не просто исполнителем. К тому же игроки тут больше нацелены на зарабатывание денег, нежели на свое развитие. — В других трансферах участвовали? — Ими занимались непосредственно Липатов и его селекционер Тищенко, а я особо не лез. Мне было интереснее развивать академию. — Это вы сделали спортивным директором «Локомотива» Юрия Нагайцева, работавшего раньше в Латвии? — Да, хороший тренер. Мне нравится приглашать ребят, которые горят, у которых есть интерес. Я же позвал в «Локомотив» врача Эдуарда Безуглова и тренера по фитнесу Машу Бурову, ранее не работавших в футболе. Сегодня Эдуард — многолетний врач сборной. Маша — один из лучших реабилитологов страны. Не зря работает в «Зените». — В 2007-м вы наводили мосты между командой и руководством клуба? — Не совсем так. Наводить мосты было бесполезно. Президент Семин не ездил на базу, когда там был тренер Бышовец. А тот не приезжал в клуб, когда там находился президент Семин. Я же общался с обоими. Семина я всегда уважал, а с Бышовцем познакомился еще в 1986-м на олимпийской сборе в Коверчано (после него он меня, правда, никогда не вызывал — мы не подошли друг другу). Липатов считал, что присутствие в клубе двух сильных людей даст положительный эффект. Ну, что ж — Кубок выиграли. — Семину не нравилось, что спортивным директором стал нелокомотивский человек? — Он привык, что за ним безоговорочное право последнего голоса. Наверно, если бы я делал все, что говорил Юрий Павлович, его отношение было бы другим. Но меня поставили не для того, чтобы я озвучивал мысли Семина. Он немного высокомерно относился к моему норвежскому прошлому, но я нормально это воспринимал — просто я не стал человеком Семина, а остался Дмитрием Баранником. — Вы участвовали в выборе нового тренера после ухода Бышовца? — Сергей Липатов спросил мое мнение, но сделал так, как считал нужным. Мое мнение заключалось в том, что нужен выбор. Никого не лоббировал, но предложил пообщаться с несколькими кандидатами. Планы-то были грандиозные: сделать «Локомотив» командой европейского уровня. Липатов же переговорил только с Рахимовым и остановился на нем. Рахимов — молодой специалист, приехал из Австрии. Видимо, как и в моем случае, такой бэкграунд понравился Липатову, и он принял однозначное решение. Липатов и сам образованный человек: с MBA и хорошим английским. — Кокорин покинул «Локомотив» при президенте Николае Наумове. Как это было? — Мы сидели у Наумова: мама Кокорина, он сам и его отчим. Разговора не получилось: Наумов был настроен категорично. Я на тот момент еще не видел Кокорина в игре (он был травмирован), а работавшие с ним тренеры отзывались о нем негативно: «Он хрустальный». И убедили Наумова, что Кокорин недостоин денег, которых просит. Я поговорил с другими людьми, знавшими, что за футболист Кокорин. Они недавно закончили играть и работали в «Локомотиве». Они были совсем другого мнения о Саше. После встречи у Наумова я пригласил семью Кокорина в свой кабинет и еще час уговаривал их остаться. Не уговорил. И слава богу. Если бы он остался в «Локомотиве», может быть, ничего хорошего бы не произошло — в той обстановке, которая была в клубе. — В «Динамо» ему предложили намного больше? — В «Динамо» ушел директор академии Родионов, которого я поменял на Нагайцева, и начались закулисные игры. Кокорина позвали, чтобы нанести нам ущерб. — Почему вы покинули «Локомотив»? — Липатов отошел от дел. Или его отошли. У меня заканчивался контракт, и Наумов начал немножко чистить клуб. Я тоже попал под чистку. — Он объяснял ваш уход сокращением, вызванным кризисом? — Что скрывать, у меня была хорошая зарплата, но чем именно руководствовался Наумов — не знаю. Мы с ним много ездили, строили планы, так что непродление контракта стало для меня неожиданностью. После «Локо» я полтора года работал в РФС — были сложности с лицензированием тренеров, но мы наладили отношения с УЕФА и решили все проблемы. Денис Романцов