Четыре микро-хоррор-стори-4

На пятом этаже

Ругаться у них уже вошло в привычку. Но сегодня Саша впервые толкнул её.

Не рассчитал!

И сразу же пожалел об этом.

"Сделаю ей приятное, куплю что-нибудь к чаю… - решил он, доедая холодный ужин.

На лестничной площадке Саша оттер рукой холодный пот со лба. Грудь что-то сдавило. Его замутило от запаха мусоропровода, а во рту почувствовался привкус металла.

"Ну где же этот гребаный лифт!"

Анна не выдержала, кинулась вниз по лестнице.

"Мамочки, что я наделала?! Дура!

И Саша телефон не взял…

От злости она сыпанула ему цианида в еду.

Не рассчитала!

Внизу стояла Лидия Петровна - консьерж:

"А лифт опять застрял, на пятом!" - заявила она Анне, увидев ту спускающую по ступенькам.

Аня замерла на месте так и не дойдя до первого этажа, не понимая, кому ей сейчас звонить…

Хиппи

Они встретились случайно в романтическом месте, на берегу старинного пруда, и он влюбился в нее с первого взгляда. Сразу позвал жить к себе и она пошла, открыто и доверчиво, без лишних вопросов, без личных вещей, прям в чем была: грубое льняное платье, розовая кувшинка в волосах, босиком - дитя цветов.

Ему было наплевать на ее прошлое, на ее странности, на её тайны, на отсутствие родных и друзей в городе. Он был в состоянии обеспечить её всем, без каких либо условий и очень хотел, чтобы она просто была счастлива… с ним.

Вскоре кое что стало омрачать его идиллию. Вначале не в серьез, как бы посмеиваясь про себя, он начал называть её ведьмочкой, ведьмой. Нет, не по характеру, конечно, а по повадкам, которые с каждым днем становились все странней: упорное нежелание носить любую обувь, необычная сила голоса и взгляда, которую она тщательно старалась скрыть от всех, ее чрезмерная любовь к природе, особенно к лягушкам, обычно живая и веселая, в компании она становилась замкнутой и отстраненной. Однажды он с удивлением застал её бормочущую непонятные слова на неизвестном языке и ходящую кругами по комнате. Но главное, что смущало его больше всего - это её вечерние променады по понедельникам, допоздна и в одиночестве, с неизменно грязными по пояс ногами по возвращению. Шутка про посещение шабаша, через некоторое время уже не казалась ему смешной. А когда по совету друга, он тайно обыскал ее вещи, и нашел в куче дорогих тряпок, которые он бестолку дарил ей в огромном количестве, несколько пластиковых бутылок, наполненных мутной грязной жидкостью, то почувствовал, что не в силах больше терпеть. В следующий понедельник он ждал её после ночной прогулки для решительного разговора.

- где они?! - спрашивала она, метаясь по комнатам с вытаращенными глазами. Такой он её никогда не видел.

- Вылил?! Что ты наделал?! - в отчаянии прокричала она, впервые повысив голос, что в комнате задрожали стекла.

Ему стало страшно, хотя он и не понимал, что такого было в этих мерзких бутылках, кроме грязных комьев ила и тины.

- мне оставалось лишь три полнолуния! Три раза выпить это и я бы была свободной…

Последние слова были произнесены надломленным обреченным голосом полном отчаянья. Ноги её подкосились. Она рухнула на ковер, который под ней сразу же стал темнеть, намокать…

"что же это!" - подумал он, и кинулся к ней, но яростным жестом был неожиданно сильно откинут в сторону. Вода обильно просачивалась через нее, словно пот из пор, превращаясь в огромную лужу в центре комнаты.

-Нет! Нет! Я прошу! Умоляю! Нет! - она дергалась в агонии, судорожно хватая ртом воздух, словно задыхаясь, и билась

руками и ногами так, что брызги летели во все стороны.

Он ничего не мог сделать, просто смотрел, как на её шее громко лопалась кожа и проступали жаберные щели, а ноги усыхали, превращаясь в подобие костей, которые тут же начали одновременно от туловища и срастаться и обрастать водянистой, словно студень, плотью, покрываясь выступающими чешуйками.

- Ариэль… не надо… прости… Ариэль… не надо…- шепотом повторял он одно и тоже.

Со скоростью два чел./сек.

"Ничего, время выровнится! На работе оно не сможет держать меня на своем поводке. Но пока сейчас, будучи в его власти, я бегу, пытаюсь его нагнать… всё из-за девчонки с цветными волосами. Я должен был пройти, но остановился, пропустить ее, она тоже остановилась, пропустить меня.

Дальше я налетел на мужчину с чемоданами, врезался в отступившего на пару шагов промоутера, мгновение не успел до закрывающихся дверей вагона в метро, автобус показал на прощанье свой синий зад, не дождавшись меня секунды..."

- Представляешь, сегодня утром мужчину доставили - торопился на работу и… угораздило ж так: ему в лицо на полной скорости врезался стриж… Рваная щека, перелом носа, выбит глаз, перо попало в дыхательные пути - летальная асфиксия.

- Да уж! Это судьба! А у меня студентка с разноцветным хаером - в Химках припечатало бетонным блоком с проезжающего мимо грузовика… ты бы видел это! Такая картина была…

- ты хотел сказать - аппликация?

- да ну тебя! А вообще пройди она на секунду бы раньше…

- На секунду?! Интересно! Легкое перышко, многотонный блок… у смерти в арсенале богатый выбор. Да и кстати, в мире каждую секунду одновременно погибают два человека.

Ко дню учителя

Размазанная по линолеуму дорожка кровавого следа вела вдоль коридора от дверей библиотеки за угол и далее неровными отпечатками лежала на ступеньках лестницы, заканчиваясь невесть в каком углу темного школьного чердака.

Нижние этажи были затоплены. Приходили сообщения о новых жертвах плотоядного пресмыкающегося, родственника рептилий, выбравшегося на свободу благодаря стихии.

Образ гуляющих под водой по первому этажу омов, оживших мертвецов, сам собой возникал перед глазами. Интересно, раздутая повариха может всплыть как мяч? И еще, интересно, может ли ом укусить и заразить крокодила? Надо спросить нашего физика… или лучше биологичку?

Обитаемые этажи были разделены на враждующие зоны. Размалеванная разноцветными ручками, беснующаяся шпана старшеклассников в жутких самодельных масках и вооруженная чем попало, могла любого забить до смерти за зарядку или пакетик чипсов.

На несколько классов оставшихся в живых учеников приходилось шестеро взрослых: три учителя, завуч, глухонемой уборщик Рaфáл и несчастный студент, прибывший в то злополучное утро на замену заболевшего историка. Хотя почему несчастный?! Судя по эпидемии, оставляющей на теле глубокие черные разлагающиеся язвы, скоротечно скосившей за несколько часов весь класс и почти не затронувшей студента, за исключением одной единственной отметены на лице (язва была вовремя и успешно вырезана с помощью стамески трудовиком), его можно было считать счастливчиком.

Впереди по коридору раздались беспорядочные выстрелы, это на лодке к школе подплыли злостные прогульщики и известные в районе отморозки, братья Мигуновы, с арсеналом, разложенном в две сумки, и сейчас они просто безжалостно расстреливали класс за классом. Только и их ожидал сюрприз: мертвые тела в одном из зачищенных классов разом все зашевелились и стали срастаться в единую копошащуюся массу, исподтишка напавшую на братьев. Оно попыталось живым одеялом сверху накрыть обоих разом. Но старший успел увернуться, сделал несколько бесполезных выстрелов в массу, и его нога увязла - всей птичке пропáсть.

По лестничной "красной дорожке", прихрамывая, неторопливо спускалась завуч. В руке у нее болталась, подвешенная за косичку, чья-то отрезанная голова. Взгляд полный восторженных чувств и легкая полуулыбка дико контрастировали с запачканными кровью деловым костюмом и волосами, уложенными в строгую прическу. Она громко декламировала радостным голосом, как мантру, одно и тоже: "Благая весть - Бог на троне! Благая весть - Бог на троне!"

С другой стороны показался молчун Рафáл, он уже не походил на того скромного тихоню, к которому все привыкли, а осклабившись шёл развязной походкой с презрительным выражением на лице. С помощью фамильной Атхарваведы призванный им для собственной защиты индусский демон Бхутта жаждал крови и, словно отражение над Рафáлом, черной тенью послушно семенил на четвереньках по потолку. Из полураскрытой зубастой пасти на пол капала темно-синяя пенистая слюна.

Я повернулся к окну, глубоко зевнул и стал смотреть на улицу, поливаемую серым унылым осенним дождем, на редких прохожих с зонтиками и проезжающие мимо машины.

Рисовать в тетрадке уже надоело. Историк-студент что-то бубнил про римскую империю живому и невредимому классу. Впереди ждала вечность - еще четыре урока. Легче помереть!