Те самые "мальчики" из песни Вертинского, которых "опустили в вечный покой". Москва, 1917
http://www.bards.ru/archives/part.php?id=15027
Авторское исполнение здесь, текст в заголовке.
Юнкера и московские студенты, нестройно марширующие по Арбатской площади для подавления восстания большевиков (читай — нарушителей присяги) из 56–го и 193–го Запасных пехотных полков.
Вы знали, что Москва была захвачена всего двумя полками?
Вы знали, что Кремль, святая святых, с окопавшимся там полком предателей, был взят людьми, большая часть которых в силу возраста ещё не начала в том году бриться?..
История русской смуты есть история повсеместного предательства.
Когда умные и прекрасные люди славословят прекрасных и подло поверженных "белых", надобно помнить, что из одной только РИА и флота коллаборантами (да что там — предателями присяги!) стали, по разным оценкам, от 50 до 75 тысяч офицеров. Офицеров только — в ближайшие же года, вплоть до 37–го, когда стало особенно плохо, и далее, вымостивших своими телами дорогу вот этому, что предвидел художник, тоже ставший коллаборантом, и "пререосмысливший" первую свою пророческую картину второй, с изображением " эпических сил народного бунта"...
За полгода до этого фото, в столице, убожайший "Петросовет", состоявший из десятка прогрессивных деятелей и радетелей за народ (за день до отречения императора, что важно, т. е. при ещё действовавшей власти) первым же своим декретом учредил — что? Отказ от единоначалия в армии и создание солдатских комитетов в частях, т. е. приказ, полностью разваливающий действующую во время войны армию.
Потому что агитацию среди вдохновлённых новообретёнными возможностями проводить легче, и никто не смеет отныне эту агитацию запретить.
И началась вольница.
Неудивительно, что неприятель рисовал на нас карикатуры...
И в то же время народолюбцы и равноправцы повязали себе на лацканы и рукава красные ленточки, и ходили эдак с ними весь февраль, март, апрель, май, всё лето, и вплоть до глубокой осени, когда пришли те, во имя кого это носилось, и сорвали ленточки, и прикладами разогнали: — Нишкни, гнида!.. — и началось допросное:
— Чьих эдакий будешь?
— Но позвольте, я поддержал... я в феврале ещё... ленточка...
— Товарищ Гугукин, тут антилигент шамкает чего–то — его куды?..
И отправляли антилигента в подвал, и великого князя, дядю Николая Александровича, носившего ту же ленточку — от большого своего сердца и европейского образа мыслей — тоже в подвал, и племянника Николая Александровича, тоже носившего ленточку — туда же, и двоюродного брата, и ещё одного, и директора балетных училищ, радевшего за перемены и народ, и булочника, и зоолога, и концертмейстера с бородавкой на носу, хаживавшего на демонстрации со стягом "смерть буржуям — власть Советам", а Николай Александрович пребывал в недоумении в Царском своём селе, и над его сыночком издевался преданный ранее до кончиков усов дядька царевича Алексея, огромнейший Деревенько Андрей Еремеевич, боготворивший недавно Олёшеньку, а ныне заставляющий его стоять часами или прыгать на одной ноге.
...Однако, вернёмся в Москву и к этим поистине несчастным кадетам, студиозусам и юнкерам.
Их убили.
Розданное "революционным рабочим" (в т. ч. московской голытьбе с Хитровки) оружие и строжайший приказ уничтожения на месте и во время преследования, сделали своё дело — сопротивляющиеся "белые" не встретили 1918 год.
В частности, те, кто пленил 26–30 октября небольшую часть большевиков и солдат–коллаборантов, определил их по тюрьмам, а потом выпустил, исходя из указаний Согласительного комитета и во имя мира и человеколюбия.
Выпущенные моментально разорвали своих освободителей.
А потом многотысячная толпа ещё ничего не понимавших людей несла на руках их гробы от Никитских ворот до кладбища на Соколе. Или — уже понимавших? Или — не понимавших, к какой из сторон примкнуть?
А потом Вертинский написал эту песню, и успел её издать, пока было можно, а потом уехал, а потом вернулся, и писал стихи про великого Сталина, потому что не примкнул сразу, тогда, и не погиб сразу, тогда, или в 20–е, или в 30–е, или не остался где–нибудь под ракитой, примкнув к побеждённым, под Кандалакшей или на Дону — да и должен ли был примыкать к одной из сторон писавший про белую лестницу и ладанные пальцы? Тут бы дай Господь сторону выбрать, какое, право, примыкание; не одно ведь и тож...
Каждый выбирает для себя, как писал ещё один прекрасный человек, и на груди его светилась медаль за город Будапешт...
Ещё один простой и жуткий вывод, после первого, о том что история русской смуты есть история повсеместного предательства, развивающий и обобщающий его, и даже в какой–то мере отвергающий: все были предателями, каждый на своём посту, боевом ли, мирном, включая ушедших во внутреннюю эмиграцию.
Решительно, окончательно все: даже боготворимый вами поэт Х, даже заслуженнейший и умнейший профессор Y, даже ваш прадед, не воевавший ни за тех ни за других, а коли воевавший, то оставшийся, и получавший советский скудный пенсион вплоть до сорок первого года, когда проводил сынка на войну и, не дождавшись, помер.
А работал в Доме офицеров завхозом; простая должность и не политическая. А учился в Биржевом училище, а в феврале 17–го ходил с красным бантом, и считал всю жизнь быстрей логарифмической линейки. Счетовод был. Никого не предавал. Отстаньте с предательствами своими, тихий был человек, незлобивый...
Принципиальное нарушение всех присяг и обязательств возможно только тогда, когда знаешь — ни черта тебе за это не будет, потому что власти скоро не будет, закона скоро не будет, сами будем власть, сами напишем закон, прегрешения сотрутся, мы наш, мы новый, мы светлый, мы для всех мир построим, себя не забудем, а то что трупы — так они мягкие, вполне на мягком можно почивать.
...И никто не додумался просто встать на колени,
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне...
Написал Aureus на historyporn.d3.ru / комментировать