Объект «Томка»: зачем немцы открыли секретную военную школу в СССР
Актёру из ГДР Фрицу Дицу сказочно подфартило: его постоянно приглашали на роль Гитлера. Как ни чурался он такой славы, но разве откажешься, когда тебе лично звонит Эрик Хонекер? Именно генсек СЕПГ уговорил Дица сыграть Гитлера в киноэпопее Юрия Озерова «Освобождение». Там в третьей части у Дица-Гитлера есть такой монолог:
«Господа! Я хочу вам представить нового начальника генерального штаба генерал-полковника Гудериана. Генерал Гудериан наш крупнейший теоретик танковых войск. В конце 20‑х годов он закончил танковую школу в России, в городе Казани. Он, как никто другой, знает тактические приёмы Красной Армии!»
Зрители выходили из кинотеатров ошеломлённые: мы сотрудничали с фашистами? Те, кто постарше, многозначительно покачивали сединами: сотрудничали, и не раз!
По стране поползли слухи: фашистский меч ковался в СССР, Липецк не бомбили, поскольку там жила зазноба Геринга, на советских подлодках стояли германские дизеля, автомобили-душегубки изобрели в ОГПУ, а немцы это зверство лишь переняли…
Давно уже обстоятельства наших отношений с Германией перестали быть тайной. Две крупнейших европейских страны, истерзанные Первой мировой войной и революцией, третируемые Лигой Наций, 16 апреля 1922 года заключили между собой договор об экономическом и военно-техническом сотрудничестве. Произошло это в местечке Рапалло под Генуей, в купольном зале палаццо «Империале». Международная генуэзская конференция была возмущена: да как эти государства-изгои посмели за спиной мирового сообщества что-то сами решать?! Самое интересное, после этого остальные участники конференции в Генуе тотчас наперебой начали зазывать советскую делегацию к различному сотрудничеству. Но было поздно. Если кто отыщет политический роман Саввы Дангулова «Заутреня в Рапалло», он как раз об этом.
Желающие могут углубиться в тонкости Раппальского договора и дальнейших, чрезвычайно взаимовыгодных отношений с Веймарской республикой. Коснёмся лишь той стороны, что связана с нашей тематикой.
Поскольку поверженной германской империи запрещалось развивать вооружённые силы, немцев интересовало создание тайных учебных и испытательных центров вдали от глаз и ушей шпионов Ллойд Джорджа и Пуанкарэ. Так появились авиационная школа в Липецке, химическая школа в Саратовской области и танковая школа в Казани. Её, конечно, Гудериан не заканчивал — он приезжал туда с инспекцией в августе 1932 года.
О создании танковой школы стороны договорились 2 октября 1926 года. От СССР соглашение подписал начальник разведуправления штаба РККА Ян Карлович Берзин, от Веймарской республики — Герман фон дер Лит-Томзен, пожилой полковник авиации Рейхсвера, никогда в жизни самостоятельно не поднимавшийся в воздух. Однако, как опытного штабиста, его высоко ценили асы Первой мировой, тот же Геринг. Полковник фон дер Лит-Томзен с 1923 года возглавлял «Зондергруппу Москау» — германское военпредство в СССР, филиал «Зондеркоманды Р» — русского отдела в военном министерстве Германии.
В этом «совместном предприятии» мы участвовали материальной частью: в распоряжение немцев поступали бывшие казармы 5‑го драгунского Каргопольского полка на южной окраине Казани, у озера Средний Кабан, учебное поле, стрельбище, а также полигон в семи километрах от города. Школе придали танковую роту в составе двух взводов танкеток Т-27 (лицензия британской фирмы Carden-Loyd), и взвода танков МС-1. Всего — 15 бронемашин. Со своей стороны, Рейхсвер отвечал финансово. Казармы требовалось привести в порядок, оборудовать учебные классы. На это разово выделялось два миллиона рейхсмарок и ещё по 1,2 млн ежегодно. Большие деньги: 4–6‑тонный грузовик стоил тогда в Германии около 15 000 рейхсмарок (без шин). Школу собирались открыть ещё в 1927 году, однако российское разгильдяйство столкнулось с германской волокитой.
В Казани имелись хотя бы помещения. Химический научно-испытательный центр под городом Вольск в Саратовской области, соглашение о котором подписали 21 августа 1926 года, возводили буквально в чистом поле: жилые бараки, лаборатории, гараж. Построили даже отдельный барак для казино (кстати, казино открыли и в Казани).
Проще было с липецкой авиашколой. Сегодня это 4‑й государственный ордена Ленина Краснознаменный центр подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний Министерства обороны РФ имени В. П. Чкалова, а в начале 1920‑х — аэродром, где базировалась эскадра тяжёлых бомбардировщиков «Илья Муромец» и истребителей сопровождения. Договор с немцами о создании авиашколы подписали первым, ещё 15 апреля 1925 года.
Всё обставлялось со всей возможной секретностью. Химический полигон именовали объектом «Томка» (кем была она, эта Томка?), авиашколу — «Вифупаль», что являлось аббревиатурой от немецкого Wissenschaftliche Versuchs- und Prüfanstalt für Luftfahrzeuge («Научное исследовательско-испытательное авиационное учреждение»). Танковую школу как только не называли! И «Каторг», и Ка, и «объект Казань», и просто — «арендаторы». Наиболее известны обозначения «Кама» (производное от названия города Казань и фамилии первого немецкого начальника школы, оберст-лейтенанта Мальбрандта) и ТЕКО. ТЕКО или, если уж совсем точно, то ТКО, означало «технические курсы ОСОАВИАХИМ», Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Однако, если какому-нибудь наивному энтузиасту, кустарю-одиночке с мотором, вроде слесаря Полесова из «Двенадцати стульев» однажды взбрело бы в голову поднять таким способом уровень своих технических знаний, он рисковал попасть прямиком в ОГПУ.
Каждая из сторон старалась извлечь из сотрудничества собственную выгоду. Об этом, не скрывая, говорил народный комиссар обороны Климент Ефремович Ворошилов с начальником сухопутных войск Рейхсвера генерал-лейтенантом Куртом фон Хаммерштейн-Эквордом, инспектировавшим школы летом 1929 года.
Трудно было придумать более противоречивого союза. Фон Хаммерштейн подчёркивал:
— У вас коммунистический строй является государственным строем, у нас коммунизм враждебен государственному строю.
Ворошилов соглашался:
— Мы должны исходить из того, что по социально-политическому строю наши государства являются антиподами.
Ужиться было непросто. Руководить липецкой авиашколой немцы назначили майора Вальтера Штаара. В ОГПУ о нём составили такое досье: «...последователь Гинденбурга, нацист сурового нрава, требовательный и беспощадный. Крайне враждебен по отношению к советской власти и не терпит русских».
В свою очередь, объектом «Томка» с советской стороны руководил Яков Моисеевич Фишман, старый эсеровский бомбист, один из организаторов убийства 6 июля 1918 года в Москве посла Германии графа Мирбаха. Но у немцев не оставалось выбора: после того как лётчик-испытатель фирмы Junkers в окрестностях Дессау нечаянно распылил горчичный газ над головой случайного велосипедиста и популярной шуткой у местных стало «Снова запахло горчицей!», пришлось срочно сматывать удочки: боевые отравляющие вещества, как и самолёты, пушки, танки по Версальскому мирному договору Германии разрабатывать запрещалось.
Но и делиться с русскими своими разработками не хотелось. Ворошилов настаивал:
«Если немцы сейчас считают несвоевременным создание у нас КБ, то, может быть, наши инженеры могли бы быть включены в состав КБ, работающих по танкам. [...] Я знаю, что вследствие Версальского договора Германия не может производить танки. СССР не связан никакими договорами и может строить танки не только для себя, но и для других…»
Однако, было бы несправедливо утверждать, что немцы тотально скрывали свои разработки. Их гораздо больше заботило, как бы чрезмерный энтузиазм русских не навредил деятельности фирм, не рассекретил создание новой техники.
Постоянный состав танковой школы с немецкой стороны поначалу, в середине 1927 года насчитывал 42 человека. Среди них пять инструкторов по вождению танков, преподаватели по артиллерийскому, пулеметному и радиоделу. Все они числились инструкторами ОСОАВИАХИМа и носили советское обмундирование с петлицами, но без знаков отличия.
Бронетехнику везли в Казань под видом тракторов: средний танк значился как Großtraktor, лёгкий — как Leichtraktor. Колёсно-гусеничные и колёсные машины выдавались за тягачи. Первыми в июле 1929 года прибыли три «больших трактора». Три — потому что единое техзадание раздали трём фирмам: Daimler-Benz AG, Friedrich Krupp AG и Rheinmetall-Borsig. Корпуса «тракторов» были из неброневой стали. Зато у всех стоял дефорсированный шестицилиндровый авиамотор BMW Va мощностью 290 л. с. Думаю, именно тогда советские военные и конструкторы нанесли первую зарубку в головах — и более совершенный мотор, двенадцатицилиндровый BMW VI, превращённый в Рыбинске в M-17 стал основным авиационным и танковым двигателем СССР в 1930‑е годы.
До сих пор нет подтверждений, посещал ли казанскую танковую школу Фердинанд Порше. Его восьмиколёсный бронеавтомобиль-амфибия (разумеется, тоже с корпусом из котельного железа) ((https://5koleso.ru/articles/istoriya-avto-brendov/po-vode-ak...)) утонул в Среднем Кабане в ноябре 1929 года. Обычно машину страховали с берега полиспасом, а тут, как назло, трос отцепили. Двое русских выплыли, немец-испытатель погиб. Впрочем, кто видел, что на самом деле там потонуло? Großtraktor тоже ведь был плавающим!
А сколько билось немецких лётчиков в Липецке! В таких случаях тела отправляли в Германию в ящиках с надписью «Детали».
Почему нельзя исключать посещение «Камы» Фердинандом Порше? Дело в том, что его поездка в СССР по времени совпадает с посещением казанской школы начальником инспекции моторизованных войск (Ins. 6) генерал-майором Освальдом Лутцем и его начштаба подполковником Гейнцем Гудерианом. Ловкий царедворец, Порше вполне мог напроситься в свиту.
Вот кто точно приезжал, так это Отто Меркер, инженер завода Maschinenfabrik Esslingen AG (ME AG), входящего в концерн с замечательно длинным и мирным названием Gutehoffnungshütte, Aktienverein für Bergbau und Hüttenbetrieb (Акционерное общество по производству горнодобывающего и металлургического оборудования «Шахта доброй надежды»), или кратко — GHH. В Казани инженер Меркер проводил испытания колёсно-гусеничных боевых машин собственной конструкции Räder-Raupen Kampfwagen m/28. Их в Казань доставили целых четыре штуки! В советских источниках они проходили под обозначением «Танк Г.Х.Х.». «Танк шахты доброй надежды»… Неплохо, да?
Увы, результаты этих испытаний оказались неутешительными. Однако герр Меркер не унывал и вскоре построил для шведской фирмы AB Landsverk вполне работоспособный лёгкий танк с традиционным, гусеничным движителем. Отто Меркер вообще оказался разносторонним человеком, и после сотрудничества со шведами занял должность главного конструктора фирмы Klöckner-Humboldt-Deutz AG, известной своими грузовиками (в том числе пожарными) Magirus-Deutz. Ну, а в годы Второй мировой войны в судьбе Отто Меркера произошёл ещё более неожиданный поворот.
Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях бывший министр вооружений Третьего Рейха Альберт Шпеер: «Этим я нанес смертельную обиду всем инженерам-кораблестроителям, ибо сей уроженец Швабии раньше ничем подобным не занимался, зато показал себя превосходным конструктором пожарных автомобилей. 5 июля 1943 года он представил нам новую программу строительства подводных лодок. Если раньше они строились от начала и до конца на верфях, то теперь Меркер предложил перенять опыт автомобильной промышленности США и изготовлять все оборудование, включая энергетические установки, на разных заводах внутри страны, а затем доставлять их по воде или по суше на верфи и там собирать поточным методом, как автомобили, в данном случае — отсек к отсеку».
Словом, германских инженеров перебывало в Казани немало. Причём они довольно вольготно перемещались и по городу, и по стране, посещали заводы. Что доставляло немало хлопот «органам».
В телеграмме казанским чекистам помощник начальника особого отдела ОГПУ Александр Михайлович Шанин требовал: «Особо следует заострить внимание на вопросе возможного использования нами опыта и достижений немцев, получаемых на «Каме»… Чтобы ни одно из достижений немцев не ускользнуло от нас. Особо серьезное внимание надлежит уделить разработке переводчика Пауля Бернгарди, тесно связанного с установленным разведчиком фон Нидермайером — представителем германского Рейхсвера в Москве».
В спецсводке ОГПУ от 15 августа 1930 года Бернгарди уделён целый абзац. 42 года, родился и долгое время жил в России. По профессии — инженер-химик, до поступления в «ТЕКО» служил в советско-германской концессии «БЕРСОЛЬ» под Самарой. В «КаМе» числится переводчиком, но почти не выполняет обязанностей. При этом директор школы полковник Людвиг Раабе с ним очень считается. В ОГПУ небезосновательно полагали, что Бернгарди на самом деле — шпион. Вели усиленное наблюдение за его деятельностью, выявляли и прорабатывали его связи.
Конечно, далеко не весь советский персонал школы являлся сексотами ОГПУ. Зато уже тогда среди них были фарцовщики! Выменивали у немцев алкоголь, одежду, нижнее бельё, велосипеды. Тех, кого уличали в неподобающих связях, немедленно увольняли. Ну, а всех остальных, включая буфетчиц, дворников и сантехников, в 1937 году репрессировали как германских шпионов — около 130 человек. Во всяком случае, так утверждал полковник Илья Владимирович Дубинский, до своего ареста в 1937‑м служивший начальником учебного отдела на Казанских бронетанковых курсах усовершенствования технического состава, занявших помещения бывшей «КаМы».
Из докладной записки начальника особого отдела НКВД Казанского гарнизона от 21 августа 1939 года явствовало, в процессе следствия вскрыта «созданная на курсах немцами шпионская резидентура, возглавляемая бывшим кассиром этих курсов Дальбиным».
Приход к власти в Германии национал-социалистов разделил «камовских» немцев меж собой. Кто яро выражал приверженность новой власти, кто утверждал, что нацизм — первый шаг к социалистической Германии, а кто ушёл в себя и угрюмо предчувствовал свою участь. Настроения «друзей» фиксировало ОГПУ.
Гитлер не скрывал своих амбиций. Необходимость в тайных школах отпала. И немцы свернули лавочку. 31 августа 1933 года Берзин доложил Ворошилову: «1) 15 августа закончена ликвидация станции «Томка»; 2) в период 7–10 сентября намечается окончательная ликвидация школы в Казани; 3) в период 20–30 сентября будет окончательно ликвидирована станция «друзей» в Липецке...».
20 июля началась ликвидация «Камы». Тремя транспортами, 11 и 19 августа, и 4 сентября имущество «друзей» ушло из Казани. 6 сентября никого из немцев на месте не осталось. Имущество, представлявшее интерес для управления механизации и моторизации РККА, было приобретено у немецкой стороны за 220 тысяч рублей. В отдельных источниках сегодня можно встретить спекуляции о том, что мы не вернули «друзьям» танки. Возможно, немцы действительно опасались этого. Однако опасения не подтвердились. Более того, как вспоминал слушатель последнего, прерванного после прихода Гитлера, учебного курса Теодор Кречмер, происходившее «воспринималось русскими как весьма печальное событие».
Кстати, в гитлеровском Вермахте Кречмер дослужился до генерал-майора, командира 17‑й танковой дивизии. И он далеко не самый знаменитый выпускник «Камы». Всего школу окончили 11 гауптманов и обер-лейтенантов в семестр 1929–1930 годов; 12 — в семестр 1931–1932 годов и 10 — в семестр 1933 года. Капитан Виктор Линнарц из первого учебного потока закончил Вторую мировую войну генерал-лейтенантом в должности командира 26‑й танковой дивизии. Иоганн Хаарде из второго потока тоже стал генерал-лейтенантом и командовал в Норвегии 25‑й танковой дивизией. 5‑я танковая дивизия полковника, а затем генерал-лейтенанта Йоганнеса Недтвига сражалась с Красной Армией в составе 46‑го армейского корпуса под Спасск-Деменском (не путать с Демянском!), а в 1943 году — на Курской дуге. Блистательной можно назвать карьеру «генераль дер панцертруппен» Вильгельма Риттера де Тома, проявившего себя ещё в Испании в составе Легиона «Кондор», затем командовавшего 20‑й танковой дивизией под Москвой, а в сентябре 1942 года принявшего на себя (в отсутствии Роммеля) командование знаменитым «Африканским корпусом».
А какая польза была нам? Достаточно сказать, что до «Камы» советские танкисты не практиковались в наведении орудий через оптические прицелы. Кое-какие технические решения (подвеска, спаривание пулемёта с орудием, размещение приборов наблюдения) нашли применение на советских танках (например, Т-24). Немцы успели подготовить 10 красных командиров за первый год, 30 — за второй, 40 — за третий и целых 100 — за четвёртый год обучения. Самое малое, среди выпускников танковой школы «Кама» числились один будущий маршал бронетанковых войск, два генерал-полковника, десять генерал-лейтенантов, шестнадцать генерал-майоров. Семеро из выпускников будут в дальнейшем удостоены звания Герой Советского Союза (причём один — дважды), один станет Героем Соцтруда.
Справедливо будет добавить, что советские офицеры (точнее — красные командиры) обучались и в самой Германии. Такой факт в своей биографии, например, тщательно скрывал «Маршал Победы» Георгий Константинович Жуков. Так что Сталин вполне мог сказать о нём репликой Гитлера: «Он, как никто другой, знает тактические приёмы германской армии!»
Такая вот непростая история росийско-германских отношений. Кстати, журналисты Deutsche Welle докопались и вычислили липецкую зазнобу Геринга: её, якобы, звали Надежда Горячева, и работала она на железной дороге.