Россия – НАТО: трудности перевода
Очень модное мнение: «Сейчас бы экономику поднять. А внешняя-то политика ничего, Путин – молодец». Или: «Внешняя политика – не нашего ума дело, там президент занимается. А мы – разве что по внутренним делам». Примечательно, что в этих словах нет связи между двумя направлениями. И получается, что можно «поднять» одно в отрыве от другого и, соответственно, с успехом заниматься раздельно либо внешней, либо внутренней политикой.
Существует, однако, и противоположная, хотя и не столь модная и уж совсем не представленная на федеральном телевидении точка зрения. Согласно этому взгляду, дела внешние и «унутренние» – это не разлей вода, рука об руку, единое целое. Одно определяет другое и наоборот. Соответственно, если дела в экономике обстоят не ахти, значит, и в зарубежье мы дали маху. Не только поэтому, но и в том числе поэтому. А раз ошибаемся, да еще и по-крупному, во внешней политике, то неизбежны большие проблемы внутри страны (хотя у этих проблем тоже имеются и другие причины).
2007 год, Мюнхенская речь Владимира Путина – символ перехода от, прежде всего, сотрудничества с Западом к, прежде всего, соперничеству. Фото politobzor.net
Чем не в педантично-методичном, а в эмоционально-психологическом плане выражены отношения нашего руководства во главе с Владимиром Путиным к Западу и особенно к западной «святая святых», вражьей цитадели – Организации Североатлантического договора (НАТО), живущей под американским зонтиком? А вот чем: «Мы к ним с открытой душой, по-честному… а они обманывают, обижают, унижают». Ну а раз так, то «получай, пиндос, гранату!». Такой, в общем, психологический этюд.
Приглядимся внимательнее. Что значит «мы по-честному, а нас обманули»? Например, нам вроде обещали, что НАТО не будет расширяться, принимать в свой состав новые страны. А если и не обещали, то, по нашему мнению, это подразумевалось само собой. О каком доверии можно говорить, если в Атлантический альянс включили государства Балтии, Польшу, Венгрию, Чехию, Словакию, Румынию, Болгарию? Стало ли России от этого безопаснее. Нет, не стало.
Или вот. В результате двух майданов на / в Украине, а также событий в Грузии эти страны втягиваются в орбиту НАТО, Евросоюза, Запада. Но мы же с Западом так не договаривались! Обманули, обидели, унизили, нет доверия! Раз так, то принудим к уважению силой.
Проблема, однако, в том, что по мере раскручивания этой спирали безопасность вокруг России, в Европе, да и на всей планете не крепнет, а слабеет. Чем больше «адекватных ответов на возникшие угрозы», тем сильнее привкус большой войны. Об этом, кстати, говорит и рисунок недавних учений в армиях обеих сторон. Об этом, судя по крайне сжатой информации, речь идет в письмах экс-президента СССР, последнего генсека КПСС Михаила Горбачева Владимиру Путину и Эммануэлю Макрону.
Ладно, о Западе уже столько сказано по федеральным телеканалам, что важнее уделить внимание нам самим. Мы-то все делаем правильно? Или в приведенных выше рассуждениях про обиды-унижения что-то не так? Быть может, тут к месту крыловская Мартышка: «Чем кумушек считать трудиться…»?
Пожалуй, кое-что и впрямь не так. Что значит, «мы с Америкой договорились, кто вступит в НАТО, а кто нет»? Это что, речь о кулях с картошкой или о суверенных государствах, каждое из которых имеет право на самостоятельное решение о своей судьбе? Или, как приснопамятные Молотов с Риббентропом (Сталин с Гитлером), опять будем чертить «линии разграничения», обозначать «сферы влияния», не спрашивая и даже не информируя тех, кто в эти сферы зачислен?
Собственно, руководство НАТО отвечает нам в таком духе: «Если большинство населения в Польше, Литве, или Эстонии за вступление в НАТО, то что нам прикажете делать? Отвечать им: нет, так как Россия против вашего вступления?». Примерно так же в отношении Украины: с нашей стороны абсолютизирован фактор внешнего вмешательства. Мол, если бы не Запад, то не было бы и оранжевой революции (как и революций, к примеру, в арабских странах).
Делить мир на сферы влияния, не спрашивая и даже не информируя тех, кто в эти сферы зачислен, – значит действовать в духе приснопамятных Молотова и Риббентропа
Проявлял ли Запад симпатии к нынешней власти в Киеве? Несомненно. Однако выпячивать этот фактор, заодно уходя от обсуждения внутренних причин украинских (грузинских, арабских) событий, значит, искажать действительность. Скажем, крайне мало говорится об истоках киевского евромайдана – а они ведь в самом термине, в стремлении быть в Евросоюзе. И что в этом желании запретного? Вон наше руководство до 2014 года чуть ли не на каждом углу уверяло, будто Россия – неотъемлемая часть Европы. Или это тоже были только слова?
Зато теперь просто: а нету их, внутренних причин! Есть только козни дяди Сэма, а без них все было бы по-прежнему. Это и в наш собственный огород: если кто-то недоволен, значит, прежде всего, ищи зарубежного вмешательства.
Кстати, Трамп, по нашим меркам, перспективный мужик. Давайте, говорит, капитально поладим, сварганим фантастическую сделку. То есть, судя по всему, разделим весь мир на сферы влияния: этот кусок нам, а тот вам. Вы не лезете сюда, мы не вмешиваемся туда. Бизнесовый подход, как на отлаженной фабрике. А вот этих, которых распределили, спрашиваем? Или мы только с высоких трибун говорим о «суверенном праве каждого государства», «равноправных отношениях», «учете интересов всех стран», «многополярном мире»?
Очень похоже, что в нашем руководстве (как и в американском, правда, не «один в один», не «под копирку») преобладает именно сверхдержавное мышление. То есть весь мир выглядит как добыча, а настоящих игроков-охотников два-три, не больше. Вот они и ведут себя с позиции силы, прикрываясь для маскировки высокими словами о равноправии и суверенитете. Это и называется «реал политИк».
Правда, тут уж на самом деле и не понять, кто прав, кто виноват, кто начал первым, а кто отвечает. Вот Кремль пеняет Западу, что, мол, расширили НАТО, не спросив Россию. А мы, когда присоединили Крым, спросили Украину и Запад? Скажут, ну так здесь же большинство народа высказалось… Так и в тех странах большинство (и в еще неНАТОвской Грузии под 80 процентов за вступление в Альянс). Мало того, в НАТО приняли все же целые государства, а Крым до 2014 года был частью Украины. В-общем сплошные алаверды, «вас тем же, так же и по тому же месту». И вот уже «реал политИк» с ее двойными стандартами не выглядит такой уж прагматичной, дальновидной и успешной, как порой принято считать…
Более того, принять и реализовать силовое, военное решение, особенно в крупных масштабах, нашему руководству проще, чем в странах НАТО, из-за политической одномерности и монолитности современной России. У них сильная оппозиция, неизбежные возражения, дебаты, долгая, тщательная процедура. Короче, та еще канитель. У нас, при всенародной поддержке и «вертикали власти», куда проще – и не только в теории, но и на практике.
Именно после 2014 года НАТО еще придвинулась к российским границам, усилив военное присутствие в странах Балтии. Фото geopolitica.ru
Что из этого следует? Если точно знать, что мы используем силу, лишь когда это абсолютно неизбежно, причем в точно дозированной, выверенной форме и объеме, то чем проще, чем лучше. А если под завесой пропаганды военные решения выходят за рамки сугубо вынужденных и оборонительных, становясь необязательными, и даже агрессивными? В истории множество таких примеров. Может, все-таки лучше канитель? Это еще раз о связи внутренней и внешней политики…
Тут в самый раз возразить: а что, для кого-то (скажем, для либералов) национальные интересы, патриотизм, державность и все такое – пустой звук? Не пустой, однако наполнен иной музыкой, другим содержанием. Скажем, сейчас в моде «разделить», «не пустить», «врезать», обвинить в обмане-недоверии-унижении. Но что если попробовать с другого бока, в иную дверь: А почему все бегут в НАТО, а не к нам? Почему им нравится с ними, а не с нами? Почему наша демонстрация силы начиная с 2014 года сопровождается, как ни крути, ростом международной изоляции и напряженности, а не смягчением климата в мировой политике или хотя бы сохранением прежнего градуса отношений? Опять виноваты только «они»? Или мы все же что-то делаем не так? Это, возвращаясь к началу, об инверсивной взаимосвязи внешней и внутренней политики.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»