Иван Сусанин и Новоспасский монастырь
«Как мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, в прошлом году были на Костроме, и в те годы приходили в Костромский уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти».
Тут нет ни слова о блуждании по лесу и гибели польского отряда.
Царская милость заключалась в том, что Богдану Собинину и его жене, дочери Сусанина Антониде,"в Костромском уезде нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ. Согласно грамоте, на Богдана “ и на детях его, и на внучатах, и на правнучатах, наших никаких податей, и кормов, и подвод, и наметных всяких столовых и хлебных запасов, и городовые поделки, и в мостовщину, и в иныя ни в какия подати имати с них не велели, велели им тое полдеревни во всём обелить” (т.е. освободить от всех видов повинностей и налогов). Грамота особо оговаривала: “А будет то наше село Домнино в который монастырь и в отдаче будет, тое полдеревни Деревнищ <…> ни в который монастырь с тем селом отдавати не велели, велели по нашему царскому жалованию владеть ему Богдашке Собинину, и детям его и внучатам, и правнучатам, и род их во веки неподвижно”.
Судя по всему, грамота узаконила освобождение (“обеление”) от всех повинностей той земли, которой фактически владел Собинин к 1619 году. Учитывая, что в 1631 году в Деревеньках было три крестьянских двора, можно предположить, что в 1619 году их было только два, один из них – собининский, почему зять Сусанина и получил “полдеревни”.
27 января 1631 года “великая государыня инока Марфа Ивановна” скончалась, и, согласно её духовной грамоте, вместе со всей домнинской вотчиной “в дом ко Всемилостивому Спасу на новое, что на Москве возле Крутиц” перешла и деревня Деревеньки.
Настоятель Новоспасского монастыря архимандрит Тихон, в соответствии с духовной грамотой царской матери, естественно, “очернил” потомков Сусанина, т.е. возложил на них, как и на всех остальных крестьян бывшей вотчины инокини Марфы, различные повинности в пользу монастыря.
Антонида действительно отправилась в Москву, где и подала на имя царя не дошедшую до нас челобитную, в которой было указано на свершённую с семьёй Сусанина несправедливость и на нарушение царской грамоты 1619 года. Н.Н. Виноградовым был опубликован документ, датированный 6 февраля 1632 года, свидетельствующий о том, что по указу царя началось разбирательство обстоятельств передачи Новоспасскому монастырю половины деревни Деревеньки. а Результатом этого разбирательства была новая жалованная грамота от 30 января 1633 года, которой “вдову Антонидку и с детьми ея с Данилкой да Костькою” царь пожаловал “вместо тое деревни Деревнищ <…> в Костромском уезде, села Красного, приселка Подольского пустошь Коробово в отчину и в род их во веки не подвижно”.6 Этой грамотой Михаил Федорович, не смея нарушать предсмертную волю матери, взамен половины их родной деревни возле Домнина пожаловал дочери Сусанина и её сыновьям пустошь Коробово, находившуюся в противоположном конце тогдашнего огромного Костроского уезда (ныне это деревня Коробово Красносельского района Костромской области).
Всё, казалось бы, кончилось хорошо, и справедливость была восстановлена, если не считать того, сколько довелось пережить близким Сусанина, и того, что им в результате ошибки какого-то чиновника пришлось переселяться из родных мест и от родных могил. Переселение потомков Сусанина из-под Домнина, безусловно, явилось и одной из главных причин последующего забвения его могилы.
См https://susanin.kostromka.ru/64.php