Современен ли Сталин
Не праздный вопрос
Вопрос, вынесенный в название, может показаться странным, учитывая, что имя это ежедневно срывается с сотен тысяч уст, звучит в эфирах теле- и радиостанций, представлено на полках книжных магазинов по всему миру. Популярнее, должно быть, лишь звезды Голливуда и молодежной эстрады. Но спрашивается здесь не об этом.
Ведь медиаобраз Сталина очень и очень далек и от реальной личности, и, что еще важнее, от суммы достижений, от реального вклада в интеллектуальный багаж человечества, в копилку, как сказали бы сейчас, методологии кризисного управления. Наконец, в такую невероятно интересную и фактически запрещенную сейчас область, каковой является становление научно организованного общества. И понятно, почему такого Сталина сейчас нет. На дворе пора социально-экономического регресса, когда вердикты и оценки выносят те силы, ускорению объективного сошествия которых с исторической сцены Сталин всемерно способствовал с юных лет и до последнего дня жизни.
«Современен ли Сталин?» – вопрос вовсе не академический. В конце концов, не его ли кто-то из современных распорядителей верхнего звена в РФ нарек «эффективным менеджером». Буржуазия всегда чутко относилась к методам и инструментам, не важно, кем и когда открытым и внедренным, если их можно было перенести и использовать в целях повышения прибыли. Едва ли является выдумкой пересказ беседы с одним из управляющих крупнейшей японской корпорацией, когда тот прямо указывал на использование японцами внутри фирм опыта стимулирования на производстве массовой рационализаторской деятельности, социалистического соревнования, стахановского движения, активно развивавшихся в 30-е годы в СССР и дававших колоссальный рост производительности труда.
Сталин-управленец, Сталин-стратег промышленной революции (на медведопутинском волапюке звучит как «модернизация»), Сталин – кризисный менеджер. Да, всё это так, но рассматривать его, усеченного до этих рамок, – то же, что изучать реактивный двигатель, снятый с космической ракеты, абстрагировавшись от самой ракеты, от ее главной функции, от целей, побудивших людей эту ракету создать и запустить.
Сталин – продукт своей эпохи, эпохи вхождения капитализма в империалистическую стадию, эпохи победоносных революций, эпохи качественного обострения классовой борьбы в мировом масштабе. И он, каким его знает подавляющее большинство людей, – народный комиссар, глава Советского государства, Верховный главнокомандующий, – стал таковым, сложившись прежде как оригинальная и самобытная личность в процессе освоения своей первой и основной специальности – специальности профессионального революционера.
Ставя вопрос о современности Сталина, мы спрашиваем: что нам может дать изучение и овладение его наследием сегодня, когда столь остро стоит вопрос о классовом вызове, брошенном трудящимся ощутившей себя всевластной и безнаказанной буржуазией; когда рабочее движение всего мира фактически обезглавлено, ибо партии, на словах наследующие ленинской, по своему влиянию и потенциалу отстают даже от социал-демократии рубежа прошлого и позапрошлого веков; когда дискредитация марксизма и ленинизма в глазах рабочего класса достигла своего апогея, а сам рабочий класс буквально громят и низводят до предельно разобщенного, буквально растительного состояния…
В каком веке сегодня оказалось человечество? Как понимать то тут, то там фиксируемое возрождение общественных отношений, присущих капиталу на ранних стадиях его развития, а то и вовсе реанимированных из феодальных и рабовладельческих эпох? Насколько далеко зашли возможности международной империалистической диктатуры управлять общественным регрессом, сознательно замедляя технический прогресс, канализируя ущерб от неизбежных экономических кризисов на заранее избранные территории, подчиняя реальную экономику и реальные отношения гигантской фикции финансового капитала, уже многократно, словно чудовищный флюс, превышающего почву, на которой он возрос?
Здравомыслящие люди не могут сегодня не задумываться над тем, сколько еще продлится оттягивание самоуничтожения капитализма и во сколько еще жизней – сегодняшних и будущих – обойдется оно человечеству. Об этом свидетельствует хотя бы то, что, разбуженные кризисом от пьянящего дурмана, тревогу забили представители самых разных социальных слоев в самых разных уголках света. На наших глазах судьба мелкой буржуазии, наглядно предсказанная Марксом еще полтора столетия назад, уже начала постигать некрупные, обреченные на заклание страны. После этого стремление и далее пребывать в сознании, что «меня (нас) это не коснется», надо квалифицировать как крайнюю степень безволия, носящую откровенно суицидальный оттенок. У людей с нормальной психикой и адекватным сознанием предложение считать «малый бизнес» опорой государства может вызвать лишь реакцию, граничащую с истерикой. Столь откровенное приглашение сыграть в пирамиду с беспощадными хищниками на их территории по беззастенчивой наглости можно сравнить только с печальной памяти «МММ» и «Хопром» или широко разрекламированным приглашением сыграть на бирже, внеся «всего $200»…
Но следует помнить, что тотальная борьба со здравомыслием – одна из основных функций капиталистической диктатуры, обеспечивающих ее выживание. А задача просвещения трудящихся и развития у них классового сознания – прямая обязанность коммунистов. Так не выходит ли, что, занимаясь сегодня Сталиным, разыскивая, изучая и популяризируя его работы, тратя уйму сил на всё это, мы лишь тешим свое самолюбие, уходим от реальной борьбы в сферу историко-научных изысканий, заменяем живой теоретический и практический поиск дороги к новой социалистической революции догматической реанимацией когда-то актуальных, а ныне бесповоротно отживших схем?
Вот что мы хотим знать, спрашивая, насколько современен Сталин.
***
Как бы то ни было, ясно одно: попытка найти все ответы на вопросы сегодняшнего дня в трудах Сталина (Ленина, Маркса) – дело неблагодарное. История революционного движения наглядно показывает, что адекватный результат дает только конкретно-исторический анализ ситуации. Теоретическое невежество никогда не позволит добиться в революции успеха. Но и гибкие тактические вопросы невозможно решить, базируясь лишь на политическом опыте прошлого.
Как быть, когда на политическом горизонте среди левых партий доминируют откровенные оппортунисты? Что делать в условиях, когда, с одной стороны, качественно вырос образовательный уровень рабочего класса и значительно увеличился процент работников сложного труда, а с другой, упала концентрация наемных рабочих, к минимуму сведены формы их организации и самоорганизации, рабочий класс захлестывает мелкобуржуазное потребительское сознание? Каков антибуржуазный ресурс трудовой миграции и какой должна быть правильная политика коммунистов в отношении этого явления?
Конечно, по целому ряду признаков наши нынешние проблемы подчас напоминают те, что стояли когда-то перед нашими предшественниками. Не было для Сталина в новинку засилье оппортунистов-меньшевиков на его родном Кавказе. Но ведь наряду с оппортунистическим в революционном движении существовало и ортодоксальное, большевистское направление, имевшее огромное влияние в рабочем классе. И фактор трудовой миграции на том же Кавказе – в основном иранской – был знаком Сталину не понаслышке. Однако невозможно сравнивать масштабы этого явления столетие назад и сейчас. В положении же самого рабочего класса сходства куда меньше, чем отличий. Невозможно сбрасывать со счетов минувший век, кардинально изменивший расклад классовых сил, давший, с одной стороны, первый опыт социалистического строительства, а с другой, глобализированного империализма.
Если кому и удастся сложить мозаику сегодняшнего дня из «подходящих» фрагментов эпохи вековой давности – это будет негодная, обманчивая картина. Нужно наследовать реалистическую технику «живописи» (марксистского анализа), отражающую существо явлений, но портрет дня сегодняшнего писать придется заново и самим.
И тут Сталин ценен нам как пример юноши, посвятившего себя решению этой задачи. Для этого ему пришлось: а) учиться марксизму, б) перенимать опыт партийной работы у старших товарищей-практиков, в) ежедневно работать в рабочей среде, осваивая навыки экономической борьбы и партийного руководства, г) приобретать специальность агитатора и публициста. В этом отношении, вслед за Маяковским, имеются все основания призывать «делать жизнь» не только с Феликса Эдмундовича Дзержинского, а и вообще с юношей-борцов, которые вступают в революционное движение, отчетливо представляя себе, что жизнь не может и не будет хорошей для кого-то отдельно, только для меня, только для моей семьи, только для моих детей. Жизнь можно и необходимо делать достойной для всех, кто ее заслуживает. Очевидно, что лучше и быстрее всего это осознают выросшие в семьях тех, за чей счет жируют хозяева жизни, и те, в чьих семьях наперекор буржуазным устоям изо дня в день формируется подлинно нравственное отношение к труду своему и окружающих. Вот истоки генезиса Сталина и Ленина, и они будут всегда, пока эксплуататорское общество делит людей на обязанных трудиться, чтобы добыть кусок хлеба, и тех, для кого сытая и довольная жизнь никак с трудом не связана.
Все ранние сталинские произведения проникнуты неподдельным чувством того, что революция – его личное, кровное дело. Но это – не вопрос чистого идеализма, робингудовской справедливости, когда одним махом отбирается у плохих и раздается хорошим. Сталин вникает в науку об общественном развитии, познает ее на практике промышленной революции в России, скрупулезно фиксирует воплощение теории в тех формах, которые оказались характерны для Российской империи конца XIX – начала XX веков, в частности для Кавказа. Здесь немыслимо начетничество, когда без разбора, годится ли теория, нет ли, ее фанатичные адепты бездумно берут и вколачивают, не сообразуясь с тем, соответствует ли она действительности. Все наоборот: личный опыт Сталина и других большевиков, пришедших в движение с самых низов, ежедневно подтверждал марксовы выводы. Как и чутье подчас совсем малообразованных рабочих безошибочно подсказывало им, что эти ребята – свои.
Чтобы было совсем ясно, вообразите себе, что теперешнему рабочему – парню со средним российским образованием, требуется освоить первую главу первого тома «Капитала». Он, во-первых, едва ли сможет, а, во-вторых, не станет делать этого. А его предшественники более чем вековой давности, в большинстве своем окончившие несколько классов церковно-приходской школы, сознательно стремились к этому и с помощью таких людей, как Крупская или Сталин, добивались своей цели.
Мы это не к тому, что-де рабочий наш стал хуже или глупее. Просто он сегодня напрочь лишен представления о том, что он Рабочий. Его жизненные устремления загнаны в колодки мещанского идеала. И вся громадная машина уродования человеческого сознания, стоящая на страже всевластия буржуазии, изо дня в день вбивает его неповторимую, уникальную, нуждающуюся в раскрытии всех своих потенций и талантов личность в эти жесткие «потреблятские» колодки.
Сталин не просто современен – он кровно востребован и необходим. Необходим как вспышка света, сгоняющая морок дурмана, как глоток кислорода, обжигающий угоревшие легкие. Немыслимо и дико принимать его целиком и безусловно, как жалкие фанатики наполняют пустой сосуд своего сознания готовой чужой мудростью. Осознание правды жизни и поиск жизненных идеалов, ради которых не жалко идти на труды и лишения, по-любому осуществлять самому. Но это необходимо делать; в противном случае, будь ты простой поденщик на импортном предприятии по сбору модных тачек или целый менеджер в чистом офисе со своей такой тачкой, – ты все равно покорное тягловое существо, волокущее ярмо «для дяди».
И, кстати, нет ничего пошлее и глупее, как сидя в ярме, в душе мечтать однажды и самому превратиться в такого дядю.
Юрий Алексеев