Выступление Сергея Нарышкина перед участниками российско-германского семинара (6 апреля 2016 года)
Председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин выступил перед участниками Российско-германского семинара «Новые основы диалога и общие смыслы политического лексикона»:
«Прежде всего, хотел бы заявить, что Россия, несмотря ни на что, рассматривает Германию как одного из главных и надежных партнеров в европейских и мировых делах. И мы видим, что со стороны германских партнеров началось встречное движение.
Мы приветствуем любой обмен мнениями с европейскими партнерами: и двусторонний, и многосторонний. Однако на многосторонние переговоры сегодня как никогда влияет повестка дня Евросоюза. А для него сейчас главной темой стал наплыв мигрантов. К сожалению, все другие вопросы отходят на второй план, за исключением тех, что «продавливаются» русофобской частью политической элиты США и ряда «младоевропейцев». Это, в том числе, антироссийские акции. Многие еэсовские чиновники их просто не могут не исполнить, поскольку концентрация в общеевропейских структурах так называемых атлантистов достигла критической массы. Мы видим это и по тому, что происходит на площадке ПАСЕ, и не только там.
В подобных условиях наш диалог с представителями стран ЕС пытаются блокировать. А однажды он может оказаться бессмысленным, ибо говорить надо только со стороной, способной к самостоятельным решениям.
Позиция Германии всегда интересна тем, что в Европе ее часто рассматривают как позицию Евросоюза. Но в последнее время и в отношении беженцев, и по поводу Украины, разница мнений в ЕС стала очень заметной. Видим, как непросто даются и решения о продлении антироссийских санкций. Растет число тех, кто открыто протестует против их автоматической пролонгации. Но все хорошо понимают, что за таким «процедурным» вопросом стоят содержательные мотивы.
Здесь выделяется позиция стран Южной Европы. Ведь даже в «тучные» времена соцопросы показывали существенную разницу во мнениях жителей Германии, с одной стороны, и, к примеру, Греции и Италии, с другой, в том числе по поводу эффективности самого Евросоюза. Если прибавить к этому сегодняшние настроения ряда «новичков» из Восточной Европы, то их мнение в какой-то момент может повлиять на судьбу всего евросоюзовского единства.
В связи с этим, а также в год германского председательства в ОБСЕ нелишне напомнить, что 40 лет назад, при подписании Хельсинского Заключительного акта, расхождения сторон были гораздо сильнее, чем сегодня. Тогда, посреди Европы, в самом центре Берлина возвышалась реальная стена – символ противоречий внутри одного народа и между целыми системами. Но и при столь фундаментальных разногласиях нам удавалось выработать формулы безопасности, которые актуальны до сих пор. И замечу, тогда мы могли обходиться без всякого рода «черных списков».
Я сторонник взаимной отмены любых «стоп-листов». Это позор для европейской дипломатии и парламентаризма. Но первых шагов по выходу из этого тупика следует ждать от тех, кому принадлежит столь «блестящая» идея ввести санкции против парламентариев, мешая им общаться друг с другом.
Все мы видим, как набирают обороты противоречия между «открытой» и «закрытой» Европой. И это говорю не я, а западные аналитики. Могу лишь добавить, что историческая память разных народов, часть из которых долгое время находилась в разных идеологических и экономических моделях, тоже дает о себе знать. У меня есть и личные наблюдения на этот счет, ибо в эти два кризисных года наши контакты с коллегами из многих государств Европы не ослабли, а лишь усилились. Мы хорошо видим и их явные «акты неповиновения» еэсовским решениям, препятствующим диалогу с нами. О многом говорят частые приезды сюда набирающих силу оппозиционных партий, а также сам факт поездок на европейские мероприятия находящихся под санкциями наших депутатов. У меня как спикера за последние два года таковых было около десяти.
Трудно не заметить и весьма особое положение Великобритании в ЕС. Ее исключительный статус может укрепиться при любом исходе июньского референдума. Одна из причин, как ни странно, не только старое англосаксонское единство, но и новые англосаксонские споры.
Отразятся ли все эти факторы на лидерстве Германии, пока сказать трудно. Но «расширенческий синдром» ЕС гаснет на глазах, за исключением ничем не оправданной скорости в ассоциации с Украиной. Это вряд ли нравится тем «очередникам», что ждут решений по себе десятилетиями. К тому же их место в ЕС обычно предполагает и «оформление» отношений с НАТО, а говоря прямо – подчинение его интересам.
Нынешние действия Североатлантического альянса в Европе оставлю пока за скобками. Но все больше экспертов соглашаются, что по мере расширения НАТО на Восток безопасность континента лишь падает и что на сегодняшний день режим контроля над вооружениями в Европе существенно ослаб. Об этом всем нам нужно помнить, поскольку в это же самое время американская администрация и ряд высших еэсовских чинов стремятся повышать градус антироссийской истерии. Как тут не возникнуть подозрениям, что за таким напором стоит попытка скрыть другие, реальные, угрозы европейской безопасности?
Согласитесь, все названное трудно не иметь в виду, обсуждая будущее наших двусторонних отношений. Тем более, что их плачевное настоящее вызвано тем же самым.
При всем этом у России с Германией была, есть и остается своя повестка. И она исключительно важна для судьбы всей Европы. Да, у нас непростое историческое наследие, кроме того, ситуация отягощена кризисом международного права и нынешним ростом национализма в Европе.
Однако сбросить со счетов добрые отношения самих наших народов будет потруднее, чем делать вид, будто нормандского формата вовсе нет, будто не было десятилетий искреннего, терпеливого и кропотливого сближения друг с другом, чтобы выстроить поистине стратегические, влияющие на мировую повестку, отношения.
Тема семинара немало говорит о международном положении и наших нынешних отношениях. Они переживают непростой этап, став заложниками событий, развернувшихся в «третьей стране». Имею в виду Украину, которая никак не может разобраться с последствиями своего вооруженного государственного переворота, романтически названного «революцией достоинства». Но я часто задаю себе вопрос о том, что общего имеет достоинство с убийством 50 мирных граждан, которых радикальные украинские националисты заживо сожгли в доме профсоюзов в Одессе, что общего с тотальной цензурой и убийством журналистов, с всепожирающей коррупцией и попрошайничеством. Ответа не нахожу.
На этом фоне фиксируется политический, экономический и даже эмоционально-психологический спад в российско-германских делах.
Но есть и немало примеров, внушающих оптимизм. Идет сотрудничество в области разоружения, защиты климата, освоения космоса. Найден компромисс по иранской ядерной программе. В Женеве за стол переговоров удалось усадить стороны тяжелейшего и кровавого сирийского конфликта. Древняя Пальмира вырвана из лап террористов. Это лучший ответ тем, кто сомневается, достигла ли операция российских ВКС в Сирии своих целей. Все мы едины в осуждении провокаций со стороны Северной Кореи. Обе наши страны участвуют в Нормандском формате, а Минск-2 остается безальтернативным вектором в решении проблемы Донбасса. Наконец, все здоровые силы осознают, что цивилизации брошен страшный террористический вызов.
Перед нами немало общих угроз, а потому необходимо сопряжение усилий. Мы естественные союзники в борьбе с проявлениями неонацизма, ибо как никто другой понимаем всю его опасность».