Разрушенная властями Германии многодетная семья воссоединилась в России. ФАН-ТВ
Бергфельдам пришлось бежать из страны из-за преследований ювенальной юстиции.
http://www.youtube.com/watch?v=tzCNXBwhnWk
Тысячи километров пешком и автостопом из Европы в Россию. И только здесь, в Петербурге, семья из Германии смогла обрести спокойствие. Бежать из родного немецкого Альсфельда их вынудили гонения властей и ювенальная юстиция. Подростков местные социальные работники стали поить лекарствами, из-за которых дети становились «овощами». Шокированные родители сначала пытались вразумить «воспитателей». Но после возмущений в дом семьи ворвались 20 вооруженных людей. Действия органов опеки больше походили на захват банды преступников. Уехать из Европы сначала удалось только родителям. Лишь спустя полтора года разлуки они увидели своих детей в Петербурге. Подросткам чудом удалось сбежать из немецкого приюта и дойти до границы с Россией.
Глава 1. Ювенальное убийство
Бергфельды были обычной немецкой семьей. В небольшом провинциальном городке дети ходили в школу, родители работали: глава семейства Маркус — бывший военный, его супруга Соня — домохозяйка. Но два года назад спокойной жизни пришел конец, в семейный быт вмешалась ювенальная юстиция Германии. Детям прописали таблетки, якобы от гиперактивности. Но увидев, как они влияют на сыновей, родители отказались их использовать. И это не удивительно — психотропные вещества делали детей «овощами».
«Мы не согласны с фармакологическими контрактами. Причина, по которой они забрали моих детей, была очень простой. Мои дети были на каникулах в Управлении по делам детей и семьи. На территории центра была церковь, и однажды нам позвонили оттуда по поводу Нико (сына, который в последствии умер в больнице — прим.ред.). Сказали, что он не в порядке, что ему нужно принять лекарства. Мы спросили «Зачем?». Они ответили, что это нормально, потому что они не сидят спокойно, а слишком много бегают и прыгают», — рассказывает Маркус Бергфельд.
Эта ситуация разворачивалась на глазах подруги семьи Бергфельдов. Андреа поддерживала их с 2017 года. Она называет их «хорошими людьми с ужасным прошлым». И утверждает, что в Германии нередко бывают случаи такого безжалостного обращения с детьми.
«Детям диагностировались болезни, которые, на мой взгляд, не существовали. Каждый раз их направляли в психиатрическое отделение, когда они не соглашались что- то делать. Тысячи семей страдают из-за этой службы», — сокрушается женщина.
Даже европейские правозащитники говорят, что местная ювенальная юстиция и функционеры на местах просто уничтожают нормальный быт. У тех немецких семей, которые отказываются подчиняться, возникают проблемы. Родителей лишают работы, а детей отправляют в приюты. В европейском центре по правам человека в Вене постоянно регистрируют такие происшествия. В особенно сложных случаях для европейских семей единственная возможность спасти своих детей — бежать из страны.
«Это, конечно, не единственный случай, когда и взрослые, и дети покидают Германию не обычным путем, а вынуждены бежать из страны, в которой, как многие считают, демократические порядки. Что, конечно, не соответствует действительности», — отмечает президент ЕЦПЧ в Вене Гарри Мюрей.
Правозащитник утверждает, что добиться справедливости в Германии — это что-то из области нереального. Суды коррумпированы и прогнивают. Даже Европейский суд по правам человека не может помочь обиженным и нуждающимся — в него немецкие дела не отправляются вовсе. Неудивительно, что в отсутствии омбудсменов ювиналы «отбились от рук». Другая подруга Бергфельдов, Кристина, также пострадала от действий социальных служб Германии. Немецкие власти украли и отправили ее ребенка в детский дом. Она отказалась появляться на видео, потому что ее преследует правительство.
«Мы не можем много предпринять против коррупции, против правительства, против лживых судей, против лживых социальных служб, которые берут детей, и делают деньги на них, и уничтожают», — сокрушается женщина.
Федеральное статистического бюро Германии приводит ужасающие цифры. Из последнего отчета следует, что только в 2016 году почти 85 тысяч детей были изъяты и оказались на стационарном лечении. И с каждым годом количество обездоленных семей растет. Около половины всех изъятых из дома детей, якобы, были лишены родительского внимания. Местная ювенальная юстиция в таких случаях утверждает, что для родителей дети — «чрезмерная нагрузка». Трактовать это понятие и использовать как основание для изъятия ребенка можно по-разному, поэтому и доказать обратное бывает практически не возможно.
«Семья Бергфельдов выступила против системы, а это в Германии — приговор. Как только вы выступаете против системы, против государства, вы становитесь нерукопожатными. Это исключается напрочь. Полностью», — убеждает президент ЕЦПЧ в Вене Гарри Мюрей.
Желание огородить детей от опасности правительство Германии почитало недопустимым. В дом пришла полиция, детей забрали. Но это было только началом всех семейных горестей. В приюте скончался сын Нико. По мнению родителей, причина — неправильное лечение в европейском приюте. Чтобы спастись и избежать участи брата, Леону и Тайрону Бергфельдам пришлось тайно бежать из Германии. В это время дочери, которым тоже приписывают разного рода психические заболевания, остались в Германии. Старший сын, Леон, даже просил помощи у президента РФ Владимира Путина. Когда Леон находился на границе, он просто боялся за свою жизнь — в любой момент его могли отправить обратно в Германию, где его ждала либо тюрьма, либо смерть.
«Мы из Финляндии дошли до русской границы, потом нас нашли пограничники и держали у себя три дня. Они сочли, что это нарушение. Пока нас не забрали родители, с нами не поговорили и не подписали бумаги. Затем мы пошли в миграционную службу, оформили документы», — вспоминает Леон Бергфельд.
Глава 2. Гонения властей
Когда двое несовершеннолетних детей Бергфельдов были изъяты из дома и оказались в приюте — Соня и Маркус решили бежать. Маркус и Соня понимали, что оставаться в Германии опасно и обратной дороги нет. Они отправили ходатайство в Псковскую область, планируя получить статус беженцев. Но из-за отсутствия прямого преследования властями страны, которое предусмотрено в законодательстве, они получили отказ. До границы с Россией беглецы все-таки добрались на попутках и попросили укрытия еще раз. МВД Псковской области после заявления предоставило им временное убежище. В июне прошлого года немцы все-таки нашли свой новый дом — сначала пришлось пожить в Москве, а потом они перебрались в Петербург.
«В полиции нам сказали, что посадят нас в тюрьму, обвинив в похищении детей. После этого мы направились в российское посольство и попросили об убежище. У нас были только удостоверения личности, пластиковые карточки. Испанское посольство не могло выдать нам визы по этим пластиковым удостоверениям. Нам сказали, что наш единственный шанс — на автобусе приехать к российской границе, поэтому мы отправились в Ригу. И мы уже полтора года живем в России», — вспоминает Маркус Бергфельд.
В биографии Бергфельдов есть эпизод, который отягощает их побег из страны в глазах родного правительства. Маркус, якобы, имел доступ к государственной тайне. По его словам, именно из-за этого теперь его преследуют власти. Разглашать место работы было запрещено. Сейчас Маркус говорит об этом открыто — и то, только потому, что терять ему уже нечего. Из-за конфликтов с органами опеки Маркус был понижен в должности, а потом и уволен со службы.
«В Германии не знали, где я работал. Я работал в армии Люфтваффе (германских военно-воздушных сил в составах рейхсвера и вермахта — прим.ред.) военно-воздушных сил Бундесвера (вооруженные силы ФРГ — прим.ред.) в военно-защитной организации, которая работает совместно с Америкой. Туда поставлялось атомное оружие и запчасти. На этом летном поле я работал совместно с американцами. Я был охранником и обеспечивал защиту, чтобы посторонние не проникали на территорию», — объясняет Маркус Бергфельд.
Теперь даже люди из близкого окружения семьи говорят, что детей у Бергфельдов могли отнять из-за службы отца в местной армии. Эту связь между прошлой работой и изъятием детей подтверждает друг семьи Франк. Он знаком с Бергфельдом более тридцати лет и говорит, что немецкие власти именно так могут давить на несогласных с властями граждан.
«Жизнь семьи Бергфельд была вполне нормальной, пока дети не попали в детское отделение. Почему это было сделано, мне не объяснили. Но я подозреваю, что это было связано с подготовкой господина Бергфельда в Бундесвере. Я узнал от господина Бергфельда, что он учился на пилота», — рассказывает о случившемся друг семьи.
Главное, что в сложившемся положении Бергфельды не остались одни в чужой стране. Российские органы не закрыли глаза на трагическую судьбу немецкой семьи. Депутат Госдумы Сергей Шаргунов оказался неравнодушным к беженцам и всячески пытался им помочь. По его мнению, в этой ситуации Россия проявила себя как истинно гуманистическая сторона. Политик отправил просьбу главе МИД России Сергею Лаврову и уполномоченному по правам ребенка Анне Кузнецовой, в которой призвал защитить права Бергфельдов.
«Мое дело простое. Есть сигнал тревоги — необходимо на него реагировать. Писать депутатский запрос, обращать внимание государства и общества на происходящее. Сигнал был такой: над ребенком издевались, он сбежал, пытаясь воссоединиться с родителями, оказался на границе с нашей страной. Я рад, что семья воссоединилась», — комментирует свое участие депутат.
Глава 3. Русские немцы
Казалось бы, все налаживается. Хотя бы двое детей, которые преодолели огонь и воду, были с отцом и матерью в России. Начал складываться повседневный быт семьи: домашние животные, семейные ужины, просмотры фильмов. Большую часть времени Бергфельды проводят дома. Маркусу для работы нужен только компьютер, Соня тоже работает не в офисе, дети пока не ходят в школу, но очень хотят. Вместе они любят готовить и на кухне всегда помогают отцу, который занимается закупкой провизии.
«Я думаю, в России больше выбор качественных продуктов: овощей, зелени, мяса. Хороших супермаркетов больше, чем в Германии. Там продукты выращивают в теплицах и используют химикаты, чтобы они росли быстрее и больше», — замечает отец семейства.
Немецкие подростки увлекаются велоспортом — это одно из любимых занятий с детства. Леон уже три года совершенствует свои трюки и прыжки на двухколесном транспорте. Также мальчики играют в футбол, занимаются кикбоксингом, ходят в зал. В общем, обычные развлечения подростков. Только с общением все не совсем так, как у российских сверстников. Для игр во дворе приходится использовать портативный переводчик, которыей в семье называют «Бла-бла». В России у Леона пока только три друга. Но и семейного досуга ребятам хватает. Почти каждый вечер Бергфельды всей семьей смотрят немецкое и российское телевидение.
«Фильмы на российском телевидение нам нравятся больше, чем на немецком. Так мы можем еще и учить язык, чтобы потом смотреть в оригинале», — говорит Соня Бергфельд.
Одно из любимых мест в доме — сад. Тут семья готовит барбекю, выращивает цветы и просто отдыхает. Особенного много времени в нем проводят верные четвероногие друзья семьи: Флеш и Мир. Компанию им составляют кролики и морская свинка. Сейчас в доме Бергфельдов кипит жизнь. Пережив год, наполненный страданиями, они, наконец, могут расслабиться.
«Да, когда мы только приехали в Санкт-Петербург, у нас было всего два евро. Мы искали работу для меня, маленькую квартиру. Мы начали немного подниматься, шаг за шагом. Да, был длинный и тяжелый путь, но сейчас все хорошо», — вспоминает женщина.
Примечательно, что представители консульства Германии в Петербурге знают, что сбежавшие немцы живут в России. Как сообщил источник Федерального агентства новостей в немецком представительстве, информацию об этом они получили около года назад, когда семья оказалась на территории России и просила о политическом убежище. Несмотря на это, консульские работки не связались с Бергфельдами и не предложили им помощь. Более того, сами Бергфельды опасаются контактов со своими земляками. По словам Маркуса, помощь со стороны немецких властей им больше не нужна. Для них в этом нет и особого смысла: вместо помощи они, напротив, могут получить еще больше проблем.
«В Германии мы имеем полный комплекс социально-политических проблем. Все это приводит, конечно, к неприятным последствиям. Раньше люди как-то терпели, ждали, надеялись. Сегодня никакой надежды нет. Добиться справедливости в Германии невозможно. Германия игнорирует международное право», — отмечает президент ЕЦПЧ в Вене Гарри Мюрей.
Бергфельды ценят каждый момент, так как понимают, что любой из них может стать последним. Опасения семьи не напрасны. Срок предоставления убежища подошел к концу. Когда семейная чета приехала в миграционную службу МВД Петербурга, то рассчитывала, что процесс продления займет немного времени. Но бумажная волокита осложнилась языковым барьером — местный переводчик либо отсутствовал на рабочем месте, либо отказывался помогать с оформлением бумаг. Юристу, официальному представителю семьи, просто не давали слова, а во время оформления документов его просили «подождать за дверью». По его словам, на это не было никаких законных оснований.
«Наше свидетельство о временном убежище просрочено, и нам нужно его продлить, надеюсь, мы его получим. Мы сделали все правильно, оформили заявку. Дети подали ходатайство на предоставление убежища, но оно также пока не пришло. К сожалению, до сих пор не приехали наши бумаги из-за границы в миграционную службу. Ждем», — объясняет Соня Бергфельд.
Ожидание закончилось неудачно для семьи Бергфельд. В начале июля этого года глава семьи получил отказ в продлении временного убежища. Эту бумагу сотрудники МВД направили ему по почте.
«Учитывая активную гражданскую позицию семьи Бергфельд в отношении социальных служб Германии, вполне допустимо, что если семья Бергфельд будет обязана покинуть территорию РФ, за ее пределами их будут ожидать определенные сложности как бытового, так и иного характера», — убежден юрист, представляющий интересы семьи Бергфельд, Александр Лукьянчик.
Сейчас немцы намерены обжаловать решение сотрудников МВД и несмотря ни на что будут пытаться остаться в России.
«Я считаю, что эта семья достойна политического убежища. Необходимо взвесить всю историю, необходимо провести тщательное журналистское расследование. Но по моим впечатлениям семья, которой некуда деваться, конечно, должна найти здесь приют и защиту», — настаивает Сергей Шаргунов.