Ду ю спик инглиш
Уже в девяностые пришлось мне ехать в поезде Москва–Берлин. Правда, не из Москвы в Берлин, а из Берлина в Москву. Какая разница? — спросите вы. Есть разница.
Взял билет в фирменное. Это не тверской вагонзавод – типа камера на четыре шконки, а фирменное немецкое купе с вентиляцией, теплорегуляцией, приятным мягким ходом и большими чистыми окнами в полстены. А какие у них полки. Двуспальный кингсайз. Я об этом сразу подумал, когда увидел эту девочку напротив. Сначала решил, что она узбечка. Европезированная. Родилась, всю жизнь прожила где–нибудь в Москве или Питере. Сейчас много таких. Когда принесли чай, достал фляжку коньяка, себе подлил и предложил ей, из вежливости. Она не отказалась. Хороший знак. Сказал, давайте знакомиться. Она головой мотает, не понимает по–русски. «Ду ю спик инглиш?». Откуда, спрашиваю, к нам пожаловали? Вьетнамка. Никогда бы не подумал. Вьетнамцы же некрасивые – маленькие, худые желтые. Зубы кривые. Молодежь у них в двадцать пять лет на старичков похожая. А эта какой–то особой царской породы. Лежит длинная, а я думаю, какого же она роста. Красивое лицо. Китайские игральные карты видели – пиковая дама. А зубы. Когда я пытался ей что–то пантомимой объяснить, как объясняют немому, она засмеялась. У нее были такие зубы, что я сразу захотел ее в эти зубы поцеловать. И,наверное, добился бы своего, пока мы ночь ехали из Минска в Москву. Но тут, когда поезд уже тронулся, к нам в купе заскочил и шлепнулся на нижнюю полку этот штымп. Моложе меня, легкомысленно для зимы одетый, без багажа, с одной сумкой. Замёрз, засранец. Проводница ему чай принесла.
Я предложил: Отпей, я тебе налью.
Уговаривать не пришлось. Подлил коньячку, потом еще раз подлил, мы заехали уже за Борисов, за окном стемнело, и я говорю чуваку, ты здесь получаешься, как бы, третий лишний. Хочешь я тебе дам стольник баксов, постоишь в коридоре. И тут, выясняется, что он нихера по–русски не понимает. Ду ю спик инглишь тоже. Моя вьетнамка обрадовалась, села, подперлась подушками и тут же между ними пошел веселый разговор. Я добавил в стаканы конька, порезал ложкой и поставил на столик яблоко, они даже внимания не обратили. Тут я понял, похоже, они давно знакомы, а лишний это я. Почему–то расстроился, пошел в тамбур покурить, переоделся в адидас, вернулся, лег на спину, стараюсь на них не глядеть и думаю, в школе пять лет немецкий учил, потом в институте еще год. Спрашивается, нахера мне этот ваш немецкий, с кем мне по–немецки разговаривать. Смотрю в окно, огромное, как экран в кинотеатре, а там спящие деревни под снегом, ни огонька. Беларусы в анабиоз впали. Допил коньяк, представил, как спрыгну с поезда на следующей станции и разгребая руками сугробы поплыву до ближайшего села, постучусь в крайнюю избу и скажу: «Все заебало, пустите спать до весны» А голос из темноты скажет: «Кладзіся хлапец на печ, там табе гарадскому будзе цёпла». Незаметно для себя и заснул. Просыпаюсь под утро, поднял голову и понимаю, они ночь не спали. Этот штымп держит мою вьетнамку за руку и что–то ей говорит, а она слушает его, смеется и плачет. Думаю, ну вот же, блядь, как бы понять, что он ей такое говорит?...
Написал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать