Бедный, бедный мистер Холмс
Тот факт, что за свои пятьдесят лет Василий Витальевич ни разу не посетил Великобританию, ровно ни о чем не говорит; мало ли кто где не был. Он, может, и сейчас не записался бы в туристическую группу, если бы не сильное, прямо-таки неотвязное желание посетить одну-единственную достопримечательность. Не Вестминстер, не Тауэр, поднимай выше — Музей Шерлока Холмса.
Тот факт, что за свои пятьдесят лет Василий Витальевич ни разу не посетил Великобританию, ровно ни о чем не говорит; мало ли кто где не был. Он, может, и сейчас не записался бы в туристическую группу, если бы не сильное, прямо-таки неотвязное желание посетить одну-единственную достопримечательность. Не Вестминстер, не Тауэр, поднимай выше — Музей Шерлока Холмса.
Великий сыщик завладел умом и сердцем Васи в далеком детстве, такое, вообще-то, случалось со многими, но у нашего героя фанатичная любовь растянулась на всю жизнь. Он капитально проштудировал в подлиннике всего Конан Дойла, для чего выучил английский язык, который ему, вообще-то, даром не был нужен. И вот теперь нет сил как захотелось припасть к подлиннику. Если, конечно, считать подлинником вымышленную субстанцию.
Отчасти этому желанию способствовала легкая путаница в мозгах, привнесенная телевизором. Василий Витальевич не пропускал ни одной новой версии «шерлокиады». Холмсы являлись на любой вкус: атлет, дерущийся в боях без правил; молодой социопат с айфоном и лэптопом; излечившийся наркоман, живущий под присмотром докторши-китаянки по имени Джоан Ватсон… Сэр Артур Конан Дойл был писателем с небедной фантазией, но даже он стал как-то мелковат рядом с авторами современных интерпретаций.
Что касается нашего московского героя, то, не считая себя консерватором, он отдавал предпочтение классическому отечественному сериалу. Василий Витальевич считал неслучайным то, что его имя-отчество вторит именам Василия Ливанова и Виталия Соломина. Но, как бы там ни было, устав от множественных мистификаций, он возжелал вдохнуть подлинный аромат Викторианской эпохи.
Ни свет ни заря, дабы не торчать в очереди, он прибыл на Бейкер-стрит. Однако все пошло не по плану. Дом 221b не желал быть найденным. В канаве ковыряли трубу двое британских трудяг. «Какой еще Холмс?» — переспросил один, а другой, более просвещенный, пояснил: «Кажется, где-то недалеко». Василий Витальевич собрался обидеться за Шерлока, но рядом стала собираться очередь, в основном из китайцев, и нужный дом был опознан. Просто 221b стоял впритык с 237-м.
На этом странности не кончились. Осмотрев гостиную, Василий Витальевич заметил, что привычный и понятный ему Холмс как-то выпадает из антуража с буколическими гравюрами и пасторальными гобеленами, фарфоровыми и бронзовыми статуэтками, кувшинчиками и флакончиками, подушечками и салфеточками, зеркалами и канделябрами, чайниками и чашечками. И уж тем более сыщик никак не монтируется с веселеньким унитазом — белым с синими узорами, чисто гжель.
Правда, в незначительном количестве имелись предметы, сообщающие об уме и мужестве квартиранта. Бинокль и лупа, пистолеты, ученые книги и газеты с криминальной хроникой. Для пущей брутальности — рога на стене. Ну и, само собой, фирменные холмсовские штучки: трубка, скрипка и ноты Бетховена, хотя о Бетховене, отметил про себя Василий Витальевич, у Конан Дойла ни слова. А вот следов наркоты, которые обязательно должны были присутствовать, московский эксперт не обнаружил, зафиксировав еще одно отступление от оригинального текста.
Вся эта интерьерная утварь превращала обитель гения в лавку старьевщика. И сам Шерлок Холмс становился пошлым, безвкусным мещанином — в советско-осуждающем понимании этого слова. Живущий здесь человек ни за что не схватился бы насмерть с профессором Мориарти.
А с другого этажа доносились визги. Там размещались манекены в человечий рост — правонарушители, изобличенные Холмсом. Некоторые прямо в гробах. Всю эту уголовную сволочь можно было похлопать по противным рожам, прилечь рядом с гробом, сделать селфи. Китайцы были очень довольны.
Но Василий Витальевич осерчал не на них, а на местных, на англичан. Создать мировую легенду — и так бездарно ее слить! Причем прямо по месту жительства.
Где, спрашивается, вкус и стиль? Камин, трубка, коньяк, «Эту тайну Стэплтон унес с собой в могилу». А? «Лестрейд, у нас есть устрицы, парочка куропаток и небольшой выбор белых вин». Где все это было — здесь, на блошином рынке? Вот так приедешь из Москвы подышать эпохой, а вдыхаешь нафталин!
Из энциклопедической памяти нашего героя выпрыгнула фраза, которую произнесла миссис Хадсон после известия о гибели квартиранта в котле Рейхенбахского водопада: «Бедный, бедный мистер Холмс».
Ну, раз так, сэры и пэры, защитить мистера Холмса сумеют в России. Поскольку из всех достойных людей иностранного происхождения, с которыми мы дружим с детства, он самый близкий. Ближе французских мушкетеров, ближе испанца Дон Кихота, ближе индейца Оцеолы, вождя племени семинолов. Конечно, наше все — это А. Пушкин, но в пару к нему и Ш. Холмс.
Выходя на улицу через магазинчик сувениров, где китайцы покупали шапки с козырьком, трости и зонтики, Василий Витальевич увидел три большие матрешки с лицами Ливанова, Соломина и Рины Зеленой. Уважают, горделиво подумал он, и купил всю троицу.
Стоило недешево, зато будет что привезти домой.
Читайте также: Жилье и жулье. Криминальная рождественская история с хорошим финалом