Как в 1944-м «похоронили» Василя Быкова, а спустя 20 лет - его повесть «Мертвым не больно»

ДОБАВИТЬ

<p>55 лет назад была написана самая автобиографичная повесть Василя Быкова «Мертвым не больно». Она же самая антивоенная и антисталинская. Неудивительно, что она более остальных потерпела от цензуры: в ней было сделано двести купюр, почти 20 лет она была запрещена</p>

<p><strong>СПРАВКА «КП»</strong></p>

<p><strong>О чем книга?</strong></p>

<p>В основе «Мертвым не больно» - реальные события января 1944 года. После танкового прорыва немцев в тылу Красной армии Быков был ранен и едва не погиб под гусеницами танка. Его командирская сумка с документами осталась на поле боя. Видимо, поэтому его имя попало в список безвозвратных потерь 399-го стрелкового полка 111-й стрелковой дивизии, согласно которому командир стрелкового взвода лейтенант Быков Василий Владимирович был убит 10 января 1944 года в районе деревни Большая Северинка Кировоградской области и там же похоронен. Его родные получили похоронку, а имя писателя значилось после войны на обелиске центрального кладбища Большой Северинки.</p>

<p><strong>«</strong><strong>Не ў бірулькі гуляем</strong><strong>»</strong></p>

<p>Впервые повесть была опубликована в 1965 году в журнале «Маладосць», редактором которого был известный поэт-фронтовик Пимен Панченко. Отправив свою новую вещь в «Маладосць» «на суд и расправу», Быков писал Нилу Гилевичу: «А з аповесцю (новай) у мяне, відаць, справа будзе доўгая і наўрад ці закончыцца аўтарскай перамогай. Аповесць атрымалася крутаватая па нораву і, кажуць рэдактары, што не ў час... (как раз было 20 лет Победы. - <strong>Авт.</strong>) Але ў гэты раз і я рашыў не ўступаць і не паддавацца - хапіла мне ўступак з папярэднімі рэчамі».</p>

<p>Но, получив одобрительный отзыв Панченко, Быков все же отступился. «...Я вельмі добра разумею, што з'явілася яна вельмі не ў час. Трэба было раней ці пазней. Цяпер жа на ўсіх хвалях грымяць бравурныя творы пра перамогу, гераізм і авангардную ролю, - писал он Пимену Панченко и тут же соглашался: - Шмат што, вядома, давядзецца паправіць».</p>

<p>Первые купюры делал сам автор. К примеру, главного отрицательного героя капитана Сахно писатель вынужденно переназвал в «штабного офицера», хотя первоначально он был помощником уполномоченного СМЕРШа - зловещей структуры Наркомата внутренних дел. Дело в том, что после дворцового переворота, в результате которого на смену Хрущеву пришел Брежнев, в стране началась реабилитация Сталина. Потому-то и были вымараны в повести не только СМЕРШ, но и имена вождя народов и Берии, а также не раз помянутый приказ Верховного главнокомандующего, окрещенный советской пропагандой «Ни шагу назад!» Согласно ему были созданы штрафные батальоны и заградительные отряды, которые должны были расстреливать бойцов Красной армии в случае отступления. Писать об этом запрещалось. Потому и отсутствует в окончательной редакции повести угроза смершевца Сахно: «У палон паздавацца? Дудкі! Не будзе выйсця - кулю ў лоб! Вось! Не хопіць адвагі - мне далажы! Я памагу. Не ў бірулькі гуляем. Вайна, чорт пабяры!»</p>

<p>Публикация «Мертвым не больно» в июльском и августовском номерах «Маладосці» вызвала сплошь положительные отзывы. И только печально известный критик-вульгаризатор Яков Герцович, попрекая Быкова в «абстрактном гуманизме», писал: «Галоўнае - не падмяняць вялікую праўду аб вайне малюпасенькай праўдай прыватнага выпадку, казуса, армейскага анекдота».</p>

<p>Впрочем, ничто еще не предвещало той драмы, которая вот-вот должна была разыграться.. Ведь не у одного Быкова были виды на повесть: напечатать ее книгой планировали издательства «Беларусь» и «Советский писатель», а экранизировать хотели не только белорусские режиссеры Игорь Добролюбов и Леонид Мартынюк, но даже «Мосфильм»...</p>

<p><strong>«Такую обнаженную солдатскую войну не писал еще никто»</strong></p>

<p>Тем временем с публикацией повести по-русски возникла заминка: в журнале «Юность», куда обратился писатель, ее требовали «смягчить, просветлить». «А я в этот раз решил не уступать», - писал Быков в письме Алесю Адамовичу, добавляя: «...повесть не для юбилейных лет - антикультовская и антивоенная. Так что, кое в чем я даже сочувствую редакторам».</p>

<p>«Мертвым не больно» заинтересовался «Новый мир». Этот журнал во главе со знаменитым поэтом Александром Твардовским, находясь под неусыпным контролем цензуры и КГБ, считался одним из либеральнейших изданий СССР. Тут-то и вышла в начале 1966 года быковская повесть.</p>

<p>О том ошеломляющем воздействии, какое оказала она на современников, сегодня лучше всего расказывают письма - не читателей, а первых советских писателей-фронтовиков.</p>

<p>«Дорогой Василь! - писал Григорий Бакланов. - Сегодня ночью дочитал «Мертвым не больно»... Да, им уже не больно. Но боль за них, живущую в нас, быть может, сильней всех выразил ты. Так сильно, что временами, когда читал, сердцу было нехорошо. Физически нехорошо. Есть много вещей, которые впервые сказал ты. Такую обнаженную солдатскую войну не писал еще никто из нас...»</p>

<p>Это было письмо того самого Григория Бакланова, благодаря которому Быков еще в самом начале своего творческого пути понял, как же нужно писать о войне, и которому впоследствии признавался: «...спасибо за твои книги, без которых, возможно, не было бы и моих».</p>

<p>А Виктор Некрасов, автор знаменитой повести «В окопах Сталинграда», из которой вышла вся лучшая советская проза о войне, писал Быкову, когда пропагандистская машина обрушилась на него всей своей карающей мощью: «Мы с Вами не знакомы, но после последней Вашей вещи и всего, что вокруг нее произошло, мне кажется, что мы знакомы уже тысячу лет. Главное - плюйте на все! У Вас появилось именно сейчас миллион почитателей, а это главное. Гады пытаются Вас топтать (все равно не получится!), а не-гады пьют за Ваше здоровье».</p>

<p><strong>«Складывается впечатление, что Быкова судят как на процессе»</strong></p>

<p>Вскоре громить «Мертвым не больно» будут от «Москвы до самых до окраин». Однако первый «залп» дали свои - газета «Советская Белоруссия» статьей «Вопреки правде жизни». Там раскритиковали не только «крамольную» повесть Быкова, но и все его творчество. В ответ возмущенные поэты Геннадзь Буравкин и Анатоль Вертинский написали в ЦК КПБ отповедь, под которой собрали более полусотни подписей, в том числе первых белорусских писателей: Янки Брыля, Аркадзя Кулешова, Михася Лынькова, Ивана Мележа...</p>

<p>Для инициаторов коллективного письма эта история не имела последствий, лишь спустя более четверти века стало известно, что имена обоих поэтов фигурировали в донесении председателя КГБ СССР Семичастного в ЦК КПСС: «Заведующий отделом газеты «Литаратура и мастацтва», член КПСС писатель Г. Буравкин заявил: «Советская Белоруссия» перечеркнула творчество В. Быкова и вызвала обратную реакцию среди писателей. Происходит издевательство. После выступления газеты складывается впечатление, что В. Быкова судят, как на процессе»... Молодые писатели Г. Буравкин и А. Вертинский написали письмо в ЦК КПБ...»</p>

<p>Именно в это время КГБ начал всерьез интересоваться Быковым - его вызывают для «профилактических бесед», одновременно пытаясь завербовать в осведомители людей из его близкого окружения. В школах и на предприятиях «лекторы» рассказывают о том, что автор «Мертвым не больно» - враг, подрывающий устои советской власти. Быков писал в это время Гилевичу: «З дня на дзень усё горш. Як воўка ў аблаву»...</p>

<p>Дальше - больше: было запрещено любое одобрительное упоминание «крамольной» повести, в случае же нарушения распоряжения страницы из книг варварски выдирались. По-белорусски ее не печатали 17 лет, в переводе на русский - 23, хотя на Западе она вышла отдельным изданием еще тогда же - в 1965-м...</p>

<p>Бастион тотального молчания пал лишь в 1982 году. Произошло это благодаря бесстрашию директора издательства «Мастацкая літаратура» Михаила Дубенецкого. Правда, напечатана была повесть не без новых потерь - цензура снова требовала что-то переписать, что-то сократить...</p>

<p>В таком виде печатается поныне. Повесть вышла без купюр лишь однажды - в 2014-м, но продолжения почин не получил - неподцензурный вариант издали лишь украинцы. А так самую автобиографическую повесть Быкова весь мир продолжает читать, как и 55 лет назад, под замутненным, по выражению Солженицына, оком цензуры.</p>