СССР однажды чуть не изобрёл интернет
1 октября 1970 года Политбюро приняло решение относительно будущего советских цифровых коммуникационных сетей. Условия для решающей встречи, прошедшей в бывшем рабочем кабинете Сталина в Кремле, были благоприятными. С предложением по созданию Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации (ОГАС) выступил Виктор Глушков, и шансы на реализацию этой инициативы в течение следующей пятилетки были существенные.
Но, к удивлению Глушкова, на заседании отсутствовали два главных лица. Генеральный секретарь Леонид Брежнев находился в Баку на праздновании 50-летия образования Азербайджанской ССР, а глава правительства Алексей Косыгин отправился в Каир на похороны президента Гамаля Насера (Gamal Nasser).
Как технократ Брежнев, так и прогрессивный в вопросах экономической политики Косыгин были потенциальными сторонниками амбициозного плана Глушкова. Его концепция предусматривала, что ОГАС будет способствовать цифровизации экономического планирования, производства и статистики всего СССР.
При этом речь шла о наполовину децентрализованном проекте. В основу должны были лечь данные с нескольких десятков тысяч компьютеризированных фабрик, объединённых в 30-50 крупных городских вычислительных центров, которые в свою очередь передавали бы всю информацию в главный вычислительный центр в Москве. ОГАС предполагалась в качестве огромной общенациональной фабрики, которая чем-то напоминала бы гигантский банк данных — и это была бы «нервная система» плановой экономики.
Планирование с компьютерами и без
Почему же проект Глушкова, который тот постоянно продвигал на высшем государственном уровне ещё с ноября 1962 года, потерпел крах? В начале 1963 года он заложил базу основательных «полевых исследований», в рамках которых проанализировал все самые современные на тот момент методы производства.
Его репутация в должности руководителя Киевского института кибернетики была безупречна. Однако на политическом уровне в 1960-х годах выступали против применения компьютеров в качестве инструмента планирования.
Но в США в 1969 году появилась сеть Arpanet, и давление на советское руководство выросло. Таким образом, присутствовавшие на заседании министры, входившие в Политбюро, поддержали амбиции Глушкова — отчасти просто тем, что не возражали ему.
Но под конец заседания министр экономики Василий Гарбузов выступил со встречным предложением: разрабатывать следовало не ОГАС, охватывающую всю деятельность в сфере народного хозяйства, все модели и всю статистику. Более реалистичным ему представлялось развитие лишь технической инфраструктуры. Впрочем, Глушков сразу предсказал, что не позднее, чем в середине 1970-х годов, советской экономике понадобится система, подобная ОГАС, чтобы выжить.
Но по настоянию Гарбузова вопрос о цифровизации плановой экономики был снят с повестки дня. Министерства в Москве впоследствии действительно создали собственные вычислительные центры и системы управления информацией. В 1971-1975 годах их количество выросло в семь раз. Впрочем, они не были соединены в единое целое.
Загадка холодной войны
Историк СМИ Бен Питерс (Ben Peters) описал эту историю, имевшую ключевое значение для дальнейшего развития событий в СССР, в своей книге 2016 года «Как не объединить в общую сеть целую нацию: Непростая история советского интернета» (How Not to Network a Nation: The Uneasy History of the Soviet Internet).
Ещё до Питерса, в 2008 году, эксперт по кибернетике Слава Герович рассказал историю о советском «ИнтерНете». Питерс и Герович, который в 1990-х годах устроился на работу в Массачусетский технологический институт, подняли вопрос об удивительном несоздании «советского интернета» с североамериканской точки зрения. По их мнению, отсутствие Сети в СССР можно считать своеобразной «последней загадкой» холодной войны.
Ведь почему Управлению перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) удалось всего за пять лет создать жизнеспособную исследовательскую сеть, причём имея весьма скромный бюджет в размере всего одного миллиона долларов? И почему Советский Союз не смог справиться с аналогичной, по сути, задачей по созданию ОГАС, которая, по оценке Глушкова, обошлась бы в 20 миллиардов рублей и на создание которой ушло бы 15 лет?
Питерс сформулировал причину следующим образом: «Капиталисты вели себя как социалисты, а социалисты — как капиталисты». Это верно, но лишь отчасти. Ведь Глушков и его единомышленник Анатолий Китов разрабатывали свои проекты в интересах управления военными методами и в целях наращивания народнохозяйственного производства. Но они действовали не по-капиталистически. Участвовавшие в разработке Arpanet учёные и техники легитимировали свою работу, делясь научными ресурсами с другими. В рамках же советских сетевых проектов во главе угла стояли контроль на основе данных и обоснованное статистическими данными планирование. При этом собственные интересы науки оставались в тени.
Американский вариант
В то время как при работе над советскими проектами доминировало кибернетическое мышление, в рамках практической реализации американского проекта Arpanet оно не играло никакой роли. Когда Arpanet только разрабатывался и начинал воплощаться в жизнь - это был всего лишь эксперимент, исход которого был совершенно не ясен. А разработанная Глушковым ОГАС должна была охватить весь советский народ и предполагала принципиальное реформирование всей советской бюрократической инфраструктуры.
Проект Arpanet мог бы провалиться, и это не повлекло бы за собой огромных потерь — в отличие от Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации. В США ни о каком бюрократическом обосновании и военной актуальности этого проекта на начальном этапе не было и речи. А вот кибернетики за железным занавесом продвигали свои планы на высшем политическом уровне, и там любые предлагаемые изменения сразу же блокировались.
При этом советская сторона также начинала специальные сетевые проекты. В министерстве обороны СССР с 1956 года по аналогии с американской системой противовоздушной обороны SAGE было три независимых друг от друга централизованных сети по противовоздушной и противоракетной обороне и по космическим наблюдениям. Изначальное предложение разработать гражданскую компьютерную сеть принадлежало военному инженеру Анатолию Китову, руководившему первым вычислительным центром в министерстве обороны.
Китов, в частности прочитав книгу Норберта Винера (Norbert Wiener) «Кибернетика» (Cybernetics), стал советским первопроходцем в области применения кибернетических методов. В 1959 году он написал Никите Хрущеву письмо, в котором предложил создавать на фабриках по всей стране локальные, но объединенные между собой контрольные системы — Автоматизированные системы управления (АСУ). Политическое руководство страны проявило к этой идее интерес и сформировало соответствующую комиссию.
Во втором письме осенью 1959 года Китов в общих чертах описал, какой должна быть автоматическая контрольная система, охватывающая всю страну (ЕАСУ). Однако за эту рискованную инициативу, которую позднее поддержал Брежнев, учёного-компьютерщика наказали. Его проект «Красной книги» был отклонён, поскольку в своей аргументации автор критически отозвался о существовавших на тот момент методах контроля и управления. Ему пришлось покинуть пост руководителя вычислительного центра, он был исключён из партии, но продолжил публиковать свои работы в области кибернетики.
«Ретерриториализация» сетей
Сын Китова - Владимир и дочь Глушкова - Ольга в 2019 году предприняли попытку противопоставить доминирующей американской версии событий тех лет заслуги своих отцов. В своей книге «История вычислительной техники в Восточной Европе» (Histories of Computing in Eastern Europe) они не столько написали о проекте «ИнтерНет», сколько подчеркнули самостоятельность вычислительной науки в странах тогдашнего Восточного блока.
Глядя на нынешнюю фрагментацию цифровых коммуникационных систем, можно сказать, что американский открытый стиль сетевого объединения давно уже не типичен для всего мира. В большей степени можно говорить о том, что планы Путина по развитию инфраструктуры замкнутого Рунета — возврат к сетевым проектам Китова и Глушкова, предназначенным в те времена для одного отдельно взятого государства.
В центре внимания стоит не единое функционирование различных сетей по всему миру (как это впервые было реализовано в Arpanet в 1976 году), а их прямой политический контроль.
«Ретерриториализацию» цифровых сетей уже сейчас можно назвать геополитической моделью для 2020-х годов. В новой глобальной игре, в которой на кону стоят цифровой суверенитет и искусственный интеллект, ключевую роль, как и 50 лет назад, играют национальные государства.
Автор: Себастьян Гиссманн (Sebastian Gießmann),
"Frankfurter Allgemeine Zeitung", Германия