Грех Ланселота и крик Совы. Алексей Колобродов о литературном взгляде на протестные движения
В протестных сюжетах обнаруживается любопытная закономерность. Когда власть на них реагирует жестко, практикует массовое винтилово и не жалеет административных приговоров, идеологи оппозиции обращаются к историческим аналогиям, естественно, из репрессивной практики государства – мрачно цедят о новом «тридцать седьмом».
Когда же власти к движу более-менее благодушны, а силовики «ведут себя корректно», настроение резко меняется: восторг и умиление собой, уговаривание друг друга, что не в количестве вышедших фишка, набор банальностей, произносимых с неизменным комсомольским задорчиком… «Слюнявая КСПшная сплоченность» - обозначал подобное состояние душ Альфред Кох, либеральный ветеран и публицист, умеющий сформулировать.
Что же до поисков родственного контекста, тут включаются ассоциации, скорее, литературного свойства, и, главным образом, в применении к образу вождя и его окружения.
Вот это направление либеральной мысли интересно проанализировать.
Кажется, Дмитрий Львович Быков – выдающийся отечественный литератор и публицист, первым сравнил Алексея Навального с Христом. Ну, ряд понятен – проповедь, апостолы, Голгофа, распятие, «если только можно, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси».
Верующий христианин возмутится кощунственной аналогией, разумный атеист скажет об экзальтации и дурновкусии, но в оправдание Дмитрию Львовичу могу заметить, что Христос для Быкова-поэта – прежде всего литературный персонаж, а как для русского интеллигента, то и дело впадающего в соблазны – крепежный материал в собственных интеллектуальных конструкциях. Быков уже говорил о христологической природе Александра Пушкина в России, примерно на таком же пафосе и при схожем наборе аргументов. Напоминая курортного фотографа с переносной фанерной картинкой, в отверстие которой желающий запечатлеться помещает физиономию; только у Дмитрия Львовича вместо абстрактного джигита намалеван, увы, сам Христос.
Серьезный вклад в навальное литературоведение внес и знаменитый режиссер Андрей Звягинцев. «Меня обескураживает нынешнее состояние невероятно, потому что я не понимаю, какой нужен инструментарий, что ты можешь противопоставить этому катку? Он укатывает насмерть в прямом смысле слова человека, который сейчас за всех нас горит в этом пламени. Ланселот вошел в пасть к дракону. И это чарующее зрелище, оно восхищает, потому что отваги этому человеку не занимать. Но он выбрал, конечно, такой путь совершенно осознанно, он горит как факел, это ясно».
Некоторое снижение образа относительно Христа присутствует, но, согласитесь, сказано красиво. Звягинцев может и не помнить истории создания пьесы Евгения Шварца «Дракон», написанной в 1942-1944 гг. как антигитлеровский и антифашистский памфлет, тогда же, в годы великой войны, впервые поставленной. Скорее, автор «Левиафана», как специалист в перестроечном кино (сюжеты и типажи которого он широко использует в своих социальных лентах), ориентируется на фильм Марка Захарова 1988 года «Убить дракона» с Александром Абдуловым, Олегом Янковским, Евгением Леоновым… А главное - ушедшим в фольклор слоганом «Чтобы убить Дракона – нужно самому стать драконом».
Наверное, подобную трансформацию рыцаря Навального и предполагает Звягинцев, а может, догадывается, что она случилась давно, причем без влияния других драконов, или кого там режиссер под ними понимает.
Допускаю также: Андрей Петрович может воспринимать Навального-Ланселота и вне работ отечественных творцов Шварца и Захарова, а через первоисточник – легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Славнейший из которых, Ланселот, отметился множеством подвигов и странствий, а также тщетной попыткой добыть святой Грааль – неудача была предопределена тяготевшим над рыцарем грехом прелюбодеяния.
Трудно и опасно оперировать столь многослойной символикой.
Еще одного литературного героя изящно соединил с Алексеем Анатольевичем экономист-эмигрант Сергей Гуриев. Он в эфире «Эха Москвы» говорил о Гарри Поттере из седьмой книжки, жертвующим собой ради друзей и гибнущим (потом воскресающим, впрочем). Надо сказать, первым эту параллель предложил всё тот же самый Дмитрий Львович, которого не смутил дерзкий микс христианства с чародейством и магией в одном образе. (Вообще, гаррипоттеровские чтения на «Эхе» занимают эфиров всё больше).
Но когда видный экономист, профессор Парижского университета, и, как говорят, автор экономической программы для команды Навального, объясняет конкретный политический сюжет столь высокохудожественно и поэтично, это свидетельствует не только об инфантилизме («в твоем возрасте люди читают и другие книжки» - говорил учитель истории Мельников в замечательном советском фильме «Доживем до понедельника») и применении, скажем так, несколько архаичных пиар-приемов. Но, на мой взгляд, снова утверждает самую характерную черту сегодняшнего протестного сознания – его иррациональность, сектантскую одержимость, и, главное – подмену реальных, аргументированных политико-экономических программ и порядка действий - декларациями и литературными реминистенциями.
Надо сказать, что тут, помимо малоуспешного заполнения пустот, наличествует другая опасность: литература (священная, классическая, детская, жанровая, коммерческая и пр.) – явление куда более серьезное, чем текущая политическая повестка, и способна влиять на людей и события подчас самым радикальным и неожиданным образом. (Вот где магия, куда там Роулинг). Ваше право натягивать сову на глобус, не подготовив ее как следует к столь болезненному процессу, но о дальнейшем состоянии и поведении совы иногда стоит задуматься. Равно как о ее реакции на эдакое вивисекторство, совершенное даже из лучших побуждений.