Путь любви и верности: уникальный музей деревянного зодчества
Репортаж Анны Долгаревой со второго дня проекта Литературной мастерской Захара Прилепина «Путь любви и верности»
Заночевали мы в усадьбе при Музее деревянного зодчества. Утром проснулись – а осень резко превратилась из солнечной в пасмурную, с резко проступившими чертами. Как у тебя после тридцати, когда ты сильно устал.
Музей начинался с парка деревянных скульптур на территории. Была фотозона, где можно было переодеться в русский народный костюм и «сфоткай, типа я барыня-сударыня», но наплыва посетителей не было. Собственно говоря, мы в этот октябрьский пасмурный день оказались единственными посетителями. Зато нам были рады!
Есть такое особое гостеприимство людей, которые живут в глуши и при этом работают с прекрасным. То есть бывает так, что встречается снобизм – мол, что вы, москвичи, понимаете в нашей истории, но бывает и так, что тебе искренне хотят показать и рассказать самое дорогое и важное, сокровища открыть.
Музей этот, собственно, находится совсем уж в глуши – не совсем в Спас-Клепиках, а в семи километрах от них, куда нас и подбросил добрый водитель. Вокруг лес, озеро и лают собаки на опустевших к осени базах отдыха.
Основал его меценат и крупный банкир Владимир Грошев. Точнее сказать, организовал он одновременно и музей, и школу деревянного зодчества, лучшие работы выпускников которой стали основной массой экспонатов музей. Сам он высказывался по этому поводу интересным образом:
«Увидев тот грандиозный провал, который произошел на Рязанщине после распада СССР (возникла, по сути, чёрная дыра, в которой ничего не формировалось, не создавалось, а только разворовывалось последнее), я понял, что просто наблюдать больше нельзя, нужно что-то делать».
Сложно представить себе олигарха, без отдачи вкладывающегося в благотворительность, но, в конце концов, почему бы нет? Грошев умер в 2009 году, а школа и музей продолжают существовать, все так же – на благотворительные и спонсорские средства. Первое, что нам показали – это «красный уголок» памяти Грошева, где меня почему-то особо впечатлил комсомольский билет.
Как уже было сказано, основная масса экспонатов – это работы учеников и выпускников студии «Художественная обработка дерева». Туда принимают детей с десятилетнего возраста. Интересно, что женских имен среди авторов деревянных скульптур было исчезающе мало – возможно, по какой-то причине в двадцать первом веке считается неуместным допускать женщин к резьбе по дереву? Так-то промысел традиционный, местный, мещерский – в старые времена так и было.
Музей разделен на 15 тематических залов. Отдельно представлены деревянные скульптуры, плетение из лозы и изделия из древесного гриба и корней. Есть залы, посвященные только охоте или только рыбалке. Есть огромная статуя «хозяина Мещеры» – деревянного комара. Есть «семейный» зал, есть абстрактные скульптуры. Есть зал, где представлено деревянное зодчество других регионов России и в принципе других стран – можно наглядно увидеть разницу между мещерской традицией и другими.
И отдельно впечатлил огромный, в несколько квадратных метров, макет Москвы времен Юрия Долгорукого за авторством художника Виктора Бахарева. Он же является автором макета Кижей, реконструкции дома детства Сергея Есенина (трудно найти в Рязанской области что-то, что не было бы так или иначе связано с Есениным) и других зданий. Архитектура в миниатюре.
Все скульптуры в музее являются современными, аутентичные предметы мещерской старины здесь не представлены (зато представлена реконструкция общинного дома двенадцатого века). Заметно отличаются работы спас-клепиковских мальчишек от работ других авторов, передававших музею в дар свои скульптуры: местная традиция сформировалась вполне конкретно очерченной, зачастую близкой к лубку, если можно провести такую параллель, тогда как у скульпторов-дарителей прослеживается большее разнообразие творческих приемов. Однако это не умаляет выразительности и симпатичности экспонатов музея. Если именно такой была традиция мещерского деревянного зодчества, то хорошо, что она не забыта.
Фото автора