Каждый сам будет искать себе баллон с кислородом – врач о будущем пандемии

Может возникнуть ситуация, как в «Титанике», когда капитан корабля говорит команде: «Спасибо, вы всё сделали что могли, а дальше каждый сам за себя».

Спустя две недели в «Редколлегию» вновь пришёл доктор медицинских наук Константин Шаповалов, который курирует работу реанимаций в главном ковидном моностационаре на базе первой городской больницы Читы, чтобы рассказать актуальную информацию о пандемии в Забайкальском крае. Из этого интервью редактору «Чита.Ру» Андрею Козлову можно узнать, сколько реанимационных коек требуется дополнительно развернуть прямо сейчас. Какой процент пациентов в реанимациях был привит до болезни. Сколько привитых от коронавируса умерло в регионе от коронавируса. Зачем региону целая коронавирусная больница на 600 коек. И когда всё это закончится.

Константин Шаповалов - врач высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, профессор, проректор Читинской государственной медицинской академии по дополнительному профессиональному образованию и развитию регионального здравоохранения, заведующий кафедрой анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии, главный внештатный анестезиолог-реаниматолог минздрава Забайкальского края, заслуженный врач России.

Также Шаповалов является председателем Забайкальского общества анестезиологов-реаниматологов и входит в президиум профильной комиссии при Минздраве России по анестезиологии-реаниматологии.

Окончил Читинский государственный медицинский институт в 1994 году. С 1995 по 2008 год работал врачом анестезиологом-реаниматологом в отделении реанимации и интенсивной терапии краевого ожогового центра на базе городской клинической больницы №1. С 2008 года возглавил кафедру в ЧГМА, но продолжил работать практикующим анестезиологом-реаниматологом.

- Какова ситуация, которую вы видите у себя в больницех? Как она изменилась за последние две недели?

- Ровно две недели прошло с тех пор, как мы с вами в прошлый раз. Мы говорили, что у нас был ещё период относительно медленного роста заболеваемости в нашем регионе.

На протяжении последних полутора – двух недель мы чётко видим, что мы перешли в полосу быстрого, взрывного роста. Если вы посмотрите, на сколько увеличилось количество заболевших за неделю относительно цифры, которая была неделю назад, то вы увидите, что это примерно 30%. То есть довольно быстро и активно идёт рост.

Чем это будет сопровождаться и уже сопровождается? Во-первых, так как появилось большое количество заболевших - напомню, что реальное количество заболевших примерно в 4 раза превышает то количество, которое попадает в статистику - требуется большее количество сил и средств медицинской службы, бригад скорой помощи, коечного фонда и реанимационного коечного фонда.

Смотрите, за последнюю неделю мы выросли на 30%. Это говорит о том, что через 5-7 дней примерно на 30% понадобится больше мест в больницах. Примерно на 30% нужно увеличивать коечный фонд. При этом, обращаю внимание, что очень часто рапортуется об открытии новых коек. На самом деле, они не открываются, а перепрофилируются – мы этот коечный фонд забираем у каких-то других пациентов, и вынужденно открываем их для коронавирусных больных.

Как несколько дней назад сказала вице-премьер забайкальского правительства Нина Щеглова, ещё примерно до 2200 мы можем нарастить коечный фонд за счёт ресурсов системы министерства здравоохранения Забайкалья, а дальше этот ресурс будет исчерпан.

А вообще, в других регионах койки для лечения не тяжёлых коронавирусных пациентов открывались, в том числе и в школах, и в спортивных залах, в Москве – в павильонах ВДНХ. Это возможно. Однако коечный фонд для лечения тяжёлых пациентов мы можем открыть только в очень ограниченном количестве медицинских организаций – только там, где имеются источники большого количества кислорода. Таких медицинских организаций в Чите всего три: городская больница №1, краевая клиническая больница и краевая инфекционная больница.

И мы видим за последний месяц, что первая городская больница превращается в огромный реаниматологический центр. Сейчас там открыто официально 400 общих коек, из них 100 реанимационных. Ещё месяц назад было 72 койки. После этого нам пришлось нарастить до 80 коек, затем минздрав Забайкалья попросил нас увеличить до 100 коек на тех же самых площадях.

Мы это сделали теми же самыми кадрами и ресурсами. Таким образом, сейчас в первую городскую больницу стекаются все тяжёлые больные, которые лежат в госпитале ветеранов, наркодиспансере, гинекологической больнице на Курнатовского. То есть со всех больниц, где открыты койки для нетяжёлых коронавирусных больных. Как только эти пациенты переходят в фазу тяжёлого течения, они все переводятся исключительно в первую городскую.

- Есть ли ещё ресурсы для разворачивания коек?

- Они очень ограничены. Во-первых, уже в течение последних четырёх недель мы прекратили забирать пациентов из районов. В районах открыто довольно большое количество коечного фонда, около 50 реанимационных коек. Таким образом, этот поток больных с горем пополам остановили. Это позволило нам справляться этими ресурсами. Однако в обозримом будущем, абсолютно очевидно, что придётся задействовать ресурсы других медицинских организаций, если мы собираемся оказывать помощь такого же качества, как и раньше.

И здесь есть только две медицинские организации: краевая инфекционная больница и краевая клиническая больницы. Я на прошлой неделе беседовал с администрацией инфекционной, они ведут подготовку к расширению коечного фонда, планируют задействовать конференц-зал, чтобы расширить коечный фонд на 12 коек пока. Может быть, в перспективе получится довести примерно до 30 реанимационных коек. Вряд ли получится больше.

Плюс, чтобы этот коечный фонд заработал и чтобы он работал на уровне первой городской, потребуется определённые организационные решения в плане приёма дополнительных кадров, дополнительного развёртывания служб эндоскопии, ультразвуковой диагностики, параклиники и так далее, потому что первая городская – это всё-таки изначально многопрофильная больница, а инфекционная больница и была инфекционной, у них нет такого кадрового ресурса, допустим, хирургов, гинекологов, лор-врачей, которые есть в первой городской.

Здесь предстоит огромный объём организационной работы, чтобы эти реанимационные койки заработали так, как они работают на уровне первой городской.

Ну, и, наконец, самый важный ресурс, который, на мой взгляд, уже пора задействовать, это краевая клиническая больница. Как вы помните, в третью волну мы перепрофилировали перинатальный центр краевой клинической больницы. Там было развёрнуто 30 реанимационных коек. Сейчас это может быть наиболее быстрое и простое решение для оказания помощи коронавирусным больным. В перспективе можно увеличить примерно до 50 реанимационных коек. Это наши последние резервы.

То есть 100 – в первой городской, 50 – в клиничке и 30 – в инфекционке. 180 реанимационных коек.

Это предел того, что можно сделать в городе Чите. Вообще, подчеркну одну особенность. Уже с третьей волны мы увидели, что тяжёлыми формами склонны болеть не только люди с болезнями системы кровообращения, иммунодефицитом, диабетом и ожирением, но и беременные в третьем триместре. Это пациенты, которые тяжело болеют коронавирусной пневмонией. У нас в первой городской до недавнего времени одновременно лежало до шести акушерских пациентов. Беременные женщины тяжело болеют и, к сожалению, умирают. Понимаете, какая это трагедия? Смерть молодой мамы – это смерть семьи.

- То есть были смерти беременных женщин от коронавируса?

- Конечно. По статистике, в России ежедневно умирают женщины от коронавируса.

- И в Чите были такие случаи?

- Конечно, были такие случаи.

Плюс, начали болеть дети, причём довольно активно, насколько я понимаю. У детей, к сожалению, есть такой неприятный отсроченный Кавасаки подобный синдром. Через некоторое время после того, как ребёнок переболел коронавирусом, возникает тяжело протекающее аутоиммунное заболевание, у некоторых детей появляется состояние наподобие инфаркта – такая патология сердечно-сосудистой системы, которая тяжело протекает. Был летальный исход, в том числе, у нас в Забайкалье.

- Про это говорил представитель краевой детской клинической больницы, там эта смерть была, да?

- Да.

- И это именно с коронавирусом связано?

- Надо разделять, что есть люди, которые умирают непосредственно от коронавирусной пневмонии, а ещё мы видим огромное количество, в особенности у людей пожилого, старческого возраста, умирающих от инсультов, иных сосудистых катастроф и заболеваний, которые происходят примерно через неделю-месяц после того, как они перенесли тяжёлую коронавирусную болезнь и выписались.

Вообще, сейчас появляется понимание, что нам делать глобально в системе здравоохранения страны вообще и края, в частности. Нам в Чите или в крае остро не хватает дополнительно примерно 600-коечной больницы, в которой было бы 150 реанимационных коек.

- Общего профиля?

- Нет, именно для коронавирусных больных.

- Вы представляете, что такое – построить больницу на 600 коек?

- Я представляю, сколько это стоит и сколько это времени.

- Но вы говорите, что её нужно строить?

- Если мы хотим, чтобы медицина была на том уровне, к которому мы привыкли, который был до ковида.

- То есть вы говорите, что мы обязаны понимать, что мы теперь с коронавирусом будем жить всегда?

—Надеюсь, что всё-таки не всегда, хотя очень многие авторитетные люди говорят именно так. Но совершенно очевидно, что мы с коронавирусом будем жить как минимум примерно 3–6 лет.

- И вы сразу серьёзно говорите про эту 600-коечную больницу?

- Да.

- Вы это только мне говорите или вы это руководству региона обозначаете?

- С руководством региона так часто, как с вами, я не встречаюсь, но для меня очевидно, что нужно построить примерно такую больницу, оснастить её. Она будет оказывать помощь преимущественно коронавирусным пациентам, и это позволит разгрузить, допустим, первую городскую и другие стационары. Соответственно, вся остальная система здравоохранения сможет прийти в нормальный режим работы, в котором они пребывали до 2020 года.

- Вы же понимаете, что это несколько миллиардов рублей и несколько лет работы?

- Абсолютно чётко понимаю, что это примерно 6-8 миллиардов рублей, наверное, года два работы.

- И всё равно нужно её строить?

- У нас же, видите, есть проект стройки детской больницы, которую на первом этапе можно построить как инфекционную с последующим перепрофилированием.

- Это один из вариантов?

- Это один из вариантов, который у нас был в крае.

- Вы министерству обозначали этот вариант?

- Министерству – пока нет, не обозначал.

- Сколько продлится этот рост заболеваемости внутри четвёртой волны?

- К сожалению, на этот вопрос точно ответить невозможно, это только какие-то прогнозы. Действительно, наверное, хватит делить на первую, вторую, пятую волны – мы живём в коронавирусный период, и каждые полгода у нас будут подъёмы, после которых будут спады. Это сезонный вирус, который имеет такие закономерности, что в весенне-осенний период идёт подъём заболеваемости. Так будет и дальше, абсолютно очевидно.

Посмотрим на волну прошлого года. Примерно в эти же сроки начался взрывной рост, как мы помним, и он продлился примерно до конца ноября. После этого мы ощутили некоторое облегчение где-то во второй половине, в конце февраля. Очень опасаюсь, что будет так же в этом году.

- Я правильно понимаю, что основная причина такого большого количества смертей, именно смертей, в том числе по стране связано с очень низким уровнем вакцинации?

- В том числе. Это связано с низким уровнем населения с иммунной прослойкой. Иммунитет от коронавируса достигается двумя путями: первый, тяжёлый и опасный путь – это переболеть, второй, более лёгкий и безопасный путь – это вакцинироваться.

Если мы посмотрим на статистику вакцинации Забайкальского края, то получится примерно, что у нас сейчас 50 на 50 вакцинированных и не вакцинированных. Имеется в виду взрослое население. Всего привито 34% населения, а если мы берём только взрослое население, не учитывая детское население в этих цифрах, то получается примерно 50 на 50.

И мы уже сейчас чётко видим, что количество заболевших вакцинированных, которые госпитализируются, примерно в 10 раз меньше, чем количество не вакцинированных. То же самое касается больных в реанимации: да, вакцинированные пациенты тоже попадают в реанимацию, но надо разбираться, когда они вакцинировались, есть ли у них иммунная защита. Очень часто больные попадают в реанимацию по поводу других заболеваний, допустим, по поводу инсульта. У них нет пневмонии, тяжесть не связана с коронавирусной болезнью.

- Но коронавирус есть?

- Коронавирус есть. Мазок взяли – он положительный. Его перевели к нам, но он будет находиться в ковидной реанимации, потому что у него положительный мазок – в нём есть вирус.

В настоящий момент наукой точно доказано, что вакцинация примерно в 10 раз снижает количество тяжёлых форм, снижает количество смертей от коронавируса. К сожалению, это не идеальная технология. Мы привыкли к тому, что у нас должно быть всё или ничего.

Многие говорят: «Люди всё равно заболевают». Да, заболевают, но они совершенно по-другому болеют, даже у находящегося в реанимации больного коронавирусом шансов в десятки раз больше. Да, вакцинированные тоже будут умирать от коронавируса, особенно если они были вакцинированы больше, чем 6 месяцев назад. Тем не менее, абсолютно точно и безапелляционно доказано, что вакцинация помогает. Изначально «Спутник» давал 90-процентный уровень иммунной защиты. После того как пришёл дельта-штамм, это значение понизилось примерно до 83-85%.

Для сравнения: против дельты у двух ближайших конкурентов «Спутника» - Pfizer и Moderna - эффективность на уровне 40 и 70%. То есть ни одна вакцина в мире не даёт стопроцентной защиты, и эффективность вакцин со временем падает по мере того, как появляются новые штаммы коронавируса. То же самое, что и с прививкой от гриппа, ничего нового нет. Постепенно надо будет обновлять вакцины, делать их более эффективными. Это нормальная, абсолютно рутинная работа соответствующих специалистов этой области. И так будет происходить.

- Сколько сейчас у вас в реанимации человек в первой городской, давайте повторим?

- На утро было 100 пациентов – это очень динамично меняющаяся цифра.

- Вы ведёте учёт того, сколько у вас вакцинированных?

- Да. На утро было 13 вакцинированных из всех.

- То есть 13%?

- Да, и я думаю, что в обозримом будущем эта цифра вырастет примерно до 20%.

- А на аппаратах ИВЛ сколько человек?

- Из вакцинированных в настоящий момент трое. Трое из 50. На ИВЛ сейчас всего около 50 человек.

- Из них 6% - вакцинированные люди? То есть, условно, мы с вами говорим, что даже вакцинированные люди болеют и даже они попадают в реанимацию, и, скорее всего, могут умереть, но вероятность любого из этих исходов как минимум в 10 раз, чем для невакцинированных людей?

- Да.

- Насколько я помню по информационной повестке, у нас пока от коронавируса ни один вакцинированный человек в регионе не умер?

- У нас был случай, когда умер вакцинированный пациент на фоне тяжёлого заболевания крови – лейкоза. И у нас был недавно зарегистрирован летальный исход пациентки, которая умерла от инсульта. Она была вакцинирована, у неё был положительный мазок, но умерла она от инсульта.

- То есть коронавирус не являлся причиной смерти?

- Не являлся основной причиной смерти.

- В заявлениях о введении локдауна почему-то маловато, с моей точки зрения, мер, которые связаны именно с усилением вакцинации, с пропагандой вакцинации, с принуждением к вакцинации. Как вы оцениваете вообще эту идею с локдауном? Поможет?

- Во-первых, обратите внимание, что это не такой тотальный локдаун. Многие говорят, что у нас будет тотальный локдаун. Вовсе нет. Внимательно прочитайте, что предложила Голикова и что собирается сделать Собянин в Москве. Там есть в конце сноска, что все эти ограничительные мероприятия, самоизоляция для старшего возраста, 30-процентное ограничение выхода работников на предприятия не касаются тех, кто привился либо переболел в последние 6 месяцев.

Этот локдаун не касается тех людей, которые привились, имеют QR-коды или недавно переболели, то есть имеют иммунную защиту. И это, на самом деле, правильно и логично. Мы же о чём сейчас говорим и доказываем? Кто у нас попадает в реанимации и больницы? В основном это те люди, которые не привились. Кто у нас умирает, кто забирает на себя силы и средства нашей системы здравоохранения? Поэтому это более точечный и более селективный локдаун, чем был год назад. То есть именно против этой группы населения.

Многие говорят: «Почему нас заставляют и принуждают?» Подождите, никто же никого, на самом деле, не принуждает, никто никого не вылавливает. Но все мы живём в социуме, в мире, и мы обязаны выполнять некоторые правила и законы общества. Например, я часто привожу такой пример: висят ограничительные знаки скорости, то 40, то 60 км/ч. Меня это очень ограничивает, мне это очень не нравится, почему я должен снижать скорость, когда еду? Но таковы правила, и никто по этому поводу не возмущается. А если ты нарушаешь – тебя штрафуют.

И здесь то же самое. Человек не вакцинированный опасен в плане заразности для других, он распространяет большую часть инфекции, во-вторых, он заболевает, и страна вынуждена нести огромные финансовые потери - 3,5 миллиарда рублей в сутки каждый день улетают на лечение, которые могли быть потрачены на другие нужды.

- Более того, это отвлекает всю систему здравоохранения от оказания плановой помощи и помощи людям с другими заболеваниями.

- Совершенно верно. Сейчас абсолютно очевидно, это известный факт, что растёт сопутствующая смертность. У нас в России снижается продолжительность жизни.

Давайте скажем откровенно: мы провалили вакцинацию. По целому ряду причин, в том числе, потому что часть населения, как бы мы ни уговаривали, по статистике, примерно 22% населения всё равно не будет вакцинироваться. Несмотря на все уговоры, они всё равно не верят. Они больше верят каким-то альтернативным СМИ, тик-токерам и так далее. Но когда с ними случается настоящая беда, они задыхаются, им требуется реальная медицинская помощь, они же не едут к тик-токерам – они едут к нам, в первую городскую и в другие больницы.

Меня ещё, знаете, что удивляет? Помните, когда только начиналась пандемия в апреле 2020 года, государство очень жёстко реагировало на попытки раздувания проблематики. Просто ловили всех, кто завышал количество заболевших, кто придумывал какие-то истории про заболевших, штрафовали, и никто ничего не говорил про это. Сейчас всем всё позволено. Я каждый день читаю вот такие полотенца в комментариях про то, что вакцинироваться не надо, что может случиться анафилактический шок, что нас там чипируют. Про это говорят на федеральных каналах какие-то известные люди. То, что государство этого не делает сейчас, вызывает у меня искреннее изумление.

Как у человека и гражданина, у меня тоже вызывает это много вопросов. Какую злую шутку в этом году с нами сыграла ситуация с выборами. Потому что перед выборами государство не очень хочет вводить какие-то непопулярные меры.

Более того, мне не нравится эта лукавая ситуация, когда вводят ограничения, но федеральная власть пытается это передвинуть на региональный уровень, а региональный уровень перебрасывает на работодателей: «Не мы такие плохие, а работодатели такие плохие». Тем не менее, конечно, власть и государство должны быть ответственны за своих граждан, за их здоровье, за то, как они будут жить через полгода-год.

Вся эта коронавирусная ситуация показала, что система здравоохранения крайне важна для людей. Без современной системы здравоохранения явно падает продолжительность и качество жизни людей. Очень важно иметь современную, качественную систему здравоохранения, поэтому государство должно проявить ответственность, проводить эти точечные непопулярные принудительные меры.

У меня год назад спрашивали: а всего ли нам хватит? Сейчас я могу ответить на этот вопрос: нет. Если так будет и дальше продолжаться, чего-то нам не хватит. С медицинской точки зрения мы сделали всё, что от нас зависит. Но ресурсы системы не безграничны, и рано или поздно мы столкнёмся с дефицитом кислорода, с дефицитом лекарственных препаратов, коечного фонда. Для реанимационного пациента обязательно нужен источник высокопоточного кислорода, аппараты ИВЛ, розетки и так далее.

Это невозможно сделать в спортзале или в торговом павильоне. Поэтому может возникнуть ситуация, которая мне напоминает известную сцену из «Титаника», когда капитан корабля говорит своей команде: «Спасибо, вы всё сделали что могли, а дальше каждый сам за себя».

То есть у нас может получиться ситуация, когда государство уже не сможет гарантировать каждому такой же уровень оказания помощи, и тогда каждому самому придётся искать себе баллон с кислородом, аппарат ИВЛ, анестезиолога, койку и так далее. Чтобы этого не было, государству придётся вводить эти довольно жёсткие ограничительные мероприятия, которые направлены на тех, кто в какой-то степени несёт ответственность за это, кто не привился, не проявил сознательность в этом отношении.

- То есть вы, условно, поддерживаете введение нерабочих дней для невакцинированных людей?

- Опять же, нерабочие дни никак не коснутся системы здравоохранения – она как работала в те локдауны, так и будет работать. Но, конечно, это нам поможет, если люди будут меньше перемещаться, меньше заражаться. Это позволит на какой-то момент сдержать ситуацию или этот бурный рост несколько сгладить для того, чтобы система смогла успеть подстроиться, развернуть должное количество коек, провести сети кислородные, закупить аппараты. К сожалению, это не делается по щелчку пальцев, по мановению руки – для этого требуется работа.

- Я думаю, что мы дошли до ситуации, в которой работодателям нужно принимать для себя решение: блокировать работу из-за того, что у него 50% сотрудников непривитых, или всё-таки как-то убедить, привить и продолжать нормально дальше работать. У меня, как генерального директора компании «Чита.Ру», есть список всех моих людей, кто привит, кто не привит. Мы сегодня очередной опрос в компании проведём, посмотрим, кому, может быть, помочь с этой вакцинацией, ещё что-то сделать. Я эту ответственность всё-таки ощущаю, понимаю: иначе не будет. Вот, надо этим заниматься, в том числе.

- Ну, конечно. Если какой-то человек ну не хочет вакцинироваться – это его право. Пусть он работает дома. Вы тогда, как работодатель, должны ему придумать домашнюю работу, которая, наверное, будет оплачиваться не в том объёме, как очная, но, тем не менее.

- Возвращаясь к вашим непопулярным высказыванием полугодичной давности. Тогда это было жутковато слышать, но сейчас я сам убеждён, что нужно создать режим, в котором невакцинированным людям будет очень некомфортно жить в обществе. Они действительно не смогут покупать билеты, выезжать из региона, нормально ходить в торговые центры. Со старта вакцинационной кампании прошёл уже год, и мы на этих 35% топчемся уже несколько месяцев.

Все страны, которые включали и полицейский инструментарий, добились вакцинирования 70-80% населения, а коллективный иммунитет и эти цифры превысил с учётом переболевшего населения. Я каждый день думаю, сколько должно умереть человек в стране, чтобы наконец-то просто начали врубать такие шоковые полицейские решения.

- Ну, да, тем более, теперь это уже известный многомесячный опыт. В прошлую нашу встречу мы говорили, что есть страны, которые могут быстро провести вакцинацию, а есть те, которые не могут быстро провести. Мы относимся ко вторым, к сожалению. Но у нас есть теперь опыт Израиля, Китая, Великобритании, где вакцинация прошла достаточно быстро. Да, там тоже люди болеют.

Да, там тоже люди умирают - в основном, конечно, не вакцинированные. Просто в 100 раз меньше. Да, но там течение коронавируса становится похожим на тяжёлое течение гриппа.

Я ещё всё время слышу отсылку к какой-то оксфордской группе, которая говорит, что коллективный иммунитет нельзя сформировать, потому что люди всё равно будут болеть. Они, конечно, будут болеть, но, по-моему, пример Великобритании очень показателен: у них заражается больше, чем у нас, а умирает в 30 раз меньше, чем у нас. В этом, собственно говоря, и разница: болеть, конечно, будут, но умирать-то будут в сотни раз меньше.

И меня это ещё больше всего поражает в контексте того, что это же каждого из нас может коснуться. Ни у кого нет стопроцентного иммунитета, ни у кого: ни у президента, ни у уборщицы, ни у водителя автобуса. И меня поражает неготовность людей это принимать. Мы все на одной подводной лодке, нет особенных людей.

Только если в бункере спрятаться под землёй, отстреливаться от тех, кто к тебе приходит. Тогда можно каким-то образом. Опыт, кстати, такой был. Опыт отшельников Лыковых в Красноярском крае. Это как раз именно та же ситуация. Они там жили, их посетили люди с большой земли, заразили их гриппом – они от него умерли все.