Синцьзян-Уйгурия, казахи в Китае и... китайский Казахстан
Уйгуром можешь ты не быть
В ходе начатых 15 января 1962 г. переговоров об уточнении советско-китайской границы Пекин впервые предъявил претензии на многие её участки. А 10 июля 1964-го Мао Цзэдун на встрече с парламентариями и СМИ Японии высказал притязания на обширные территории СССР, примыкающие к КНР.
В такой ситуации Москва ответила созданием просоветской «Народно-революционной партии Восточного Туркестана» (НРПВТ). Своей целью она ставила создание «Китайской социалистической республики Синьцзян-Уйгурия». Причём с возможным включением её в Казахскую ССР в статусе автономной республики.
Однако не случилось...
Советско-китайская конфронтация, начавшаяся с 1960 года, сопровождалась в КНР эксцессами «Большого скачка» (1958-1962 гг.) и «Культурной революции» (1966-1969 гг.). Они, среди прочего, включали усиление «китаизации» национальных автономий – прежде всего, весьма обширных Тибета и Синьцзян-Уйгурского Автономного района.
Последний составлял около 20 % территории и свыше 10 % общего населения КНР. «Китаизация» была направлена против уйгуров и частично казахов, составлявших в целом свыше 70 % численности жителей этого региона. Но уже к середине 70-х этот показатель снизился до 50 %.
Этого власти КНР добились за счёт массового переселения туда китайцев, ограничений на использование некитайских языков, религиозных ограничений, периодических кампаний по выселению тюркских народностей, особенно уйгуров, в другие регионы КНР.
Всё это вызывало не только протесты со стороны некитайского населения, но и нелегальную эмиграцию в соседнюю Казахскую ССР. Наиболее массовый поток мигрантов пришёлся на 1962 год.
Если подробнее, в марте того года перед советским консульством в Кульдже (западный Синьцзян) – на проспекте Сталина (на фото), сохранившемся там поныне, собрались сотни уйгуров и казахов, желающих выехать в СССР. Против них китайские власти применили военную силу.
Как следствие, минимум 75 тыс. уйгуров и казахов вскоре перешли границу на её казахстанских (частично – киргизских) участках. Только за период с 22 апреля до первой декады июня 1962 г. включительно этот показатель составил 67 тыс. человек.
Показательно, что в числе этих лиц до 15 % составляли военнослужащие приграничного с Казахской и Киргизской ССР 5-го армейского корпуса Народно-освободительной армии Китая.
Геополитика и ничего личного
Китайская сторона не рискнула применять на границе военную силу против эмигрантов. И обвиняла руководство СССР в том, что оно провоцирует сепаратизм в КНР и поощряет исход из Синьцзяна. Но 29 апреля 1962 г. в Ноте правительства СССР правительству КНР пекинские обвинения в адрес СССР были категорически отвергнуты.
В Ноте было указано, что
«переход границы производится с китайской стороны, при попустительстве китайских властей. Которые должны были своевременно принять меры для воспрепятствования массовому переходу китайско-советской границы.»
Всего за 1962-1972 гг. из Синьцзяна перешли в Казахстан, Киргизию и Таджикистан не меньше 170 тыс. чел., из которых до 80 % составляли уйгуры, остальными были синьцзянские казахи, киргизы и таджики (подробнее см. Аблажей Н.Н., «Обострение национальных отношений в Синьцзяне: 1946-1963 годы», Барнаул, 2004 г.; Кожирова С.А., «Уйгуры в Казахстане: история и современность», Астана, 2014 г.)
Тем временем советско-китайские отношения продолжали ухудшаться, что сподвигло Москву на создание состоявшей в основном из китайских уйгуров «Народно-революционной партии Восточного Туркменистана» (НРПВТ – «Shärqiy Turkistan Khälq Inqilawi Partiyisi»). Это было проделано осенью 1963 г., с дислокацией её руководства в восточном Казахстане.
Организация ставила своей целью восстановление подлинной автономии СУАР с прекращением его «китаизации». А в качестве сверхзадачи — присоединение к Казахской ССР примыкающих к Казахстану ряда уйгурских районов СУАР в рамках автономной республики, если Пекин не изменит свою политику в этом регионе.
Создавалась такая партия, разумеется, под «опекой» КГБ СССР с участием его казахстанского подразделения. На основе документов этого подразделения казахстанский портал «Номад» 28 ноября 2014 г. отмечал в материале «К истории внешней разведки Казахстана», что
«разведотдел КГБ КазССР проводил работу по подбору кандидатов из числа оперативных кадров для использования в нелегальной разведработе как в Синьцзяне, так и других регионах Юго-Восточной Азии.»
Но власти Казахской ССР не были заинтересованы в повышении роли уйгурского фактора в республике. Потому и отговаривали высшее советское руководство от дальнейшего поощрения антимаоистского уйгурского подполья в Синьцзяне и «подключения» сопредельных районов СУАР к восточному Казахстану. Там, как известно, издавна проживают уйгуры, причём наибольшей их численность и поныне остаётся в Алма-Атинской области.
Ситуация в советско-китайских отношениях в 60-х – 70-х гг. (см. И третий Даманский – тоже забытый) вынуждала Москву прорабатывать разные варианты воздействия на Пекин, в которых важную роль играл и уйгурский фактор. Упомянутая же НРПВТ, согласно китайским источникам, к концу 60-х насчитывала до 30 тыс. чел. и не менее 150 нелегальных ячеек в СУАР.
Партия располагала подвижными радиоточками, запасами стрелкового оружия, распространяла антимаоистские прокламации на уйгурском, китайском, казахском. Резервные пункты базирования данной партии в 1968-1972 гг. были в сопредельной с Синьцзяном юго-западной Монголии. Но по требованию Улан-Батора, где не желали дальнейшего обострения отношений с Пекином, эти пункты в 1973 г. были удалены из Монголии.
Неблагодарный Пекин
Спецслужбы КНР квалифицировали ту партию как просоветскую политическую группу для поддержки возможного переворота в Пекине. Однако китайская сторона не решалась на публичные обвинения в адрес Москвы по поводу НРПВТ, опасаясь более активных советских действий по «замене» маоцзэдуновского руководства.
В октябре 1969 г. в ряде городов СУАР данная партия организовала столкновения с китайцами и с местной милицией. Под лозунгами не только прекращения «китаизации» этого региона. Но и провозглашения СУАР «Китайской социалистической республикой Синьцзян-Уйгурии» (наподобие существовавшей гоминьдановской «Китайской республики на Тайване»).
Заявленная же осенью 1969-го готовность Пекина к переговорам с Москвой по устранению напряжённости на взаимной границе поменяла приоритеты в китайской политике СССР. А успешные переговоры советского премьера А. Косыгина с китайским коллегой Чжоу Эньлаем 11 сентября 1969 г. в пекинском аэропорту по пограничным и политико-экономическим вопросам подвели вскоре черту под уйгурским «проектом».
Характерно также, что разведслужбы «Китайской Республики на Тайване» изначально сотрудничали и поныне сотрудничают со спецслужбами КНР в пресечении уйгурского (и тибетского, монгольского) сепаратизма.
На рубеже 60-х/70-х Тайбэй передал Пекину имеющуюся информацию о предстоящих действиях упомянутой просоветской партии. Китай получил сведения о её планах сотрудничать с уйгурскими ультраисламистами, о попытках советского КГБ сотрудничать с Тайванем против КНР, о новых «связках» разведки Индии с тибетскими сепаратистами (см. Великий кормчий нам этого не простил).
Пекин отблагодарил: в 1972-1974 гг. в КНР амнистировали и отправили на Тайвань (через британский Гонконг и португальский Аомэнь) почти всех многочисленных агентов тайваньской разведки, выявленных в континентальном Китае с середины 60-х. Это решение Пекина было связано и с визитом президента США Ричарда Никсона в КНР в феврале 1972 г.
В результате местные попытки организовать «всеуйгурское» восстание в СУАР были оперативно пресечены китайскими войсками и спецчастями. Но, чтобы оправдаться перед своими протеже, советская сторона обвинила НРПВТ в преждевременности тех акций.
Тем самым продолжение поддержки этой партии стало «запасным вариантом», если советско-китайские отношения вновь обострятся. Всё же Москва воздержалась способствовать повтору событий 1969-го в СУАР. Главная тому причина — всё более активное политико-экономическое сближение КНР с США (см. Почему забыли второй Даманский).
Тем временем в 1980 г. руководство «Народно-революционной партии Восточного Туркестана» в большинстве своём было нелегально переправлено в СУАР. То есть фактически подставлено китайским спецслужбам, которые за считанные годы практически разгромили эту организацию.
В феврале 1983-го она объявила о самороспуске, распространив прокламации с обвинениями в адрес Москвы «в предательстве революционной борьбы уйгурского народа» и «в сговоре с пекинским империализмом». Примерно с того же времени пошла на убыль и китайско-советская конфронтация...
Вместо P.S. «Большевиков» подставили
Согласно исследованиям Карагандинского госуниверситета (середина 2010-х), уйгурский сепаратизм в Синьцзяне не ограничивается территорией СУАР, охватывая — по крайней мере идеологически — приграничные районы Казахстана. Но казахстанские уйгуры с советского периода пользуются в Казахстане весьма широкой культурной автономией, потому предпочитают ею довольствоваться.
И, если возникают в Казахстане сепаратистские группы уйгуров — то это почти исключительно беженцы из СУАР в постсоветский Казахстан. Однако радикализм в этой среде – явление нечастое. Что связано прежде всего с политикой Казахстана по недопущению любых споров и тем более конфликтов с КНР.
По понятным причинам та же линия и у Пекина. Поэтому, как отмечено в тех же исследованиях, в совместной межгосударственной декларации 1996 года стороны подтверждают, что они выступают
«против национального сепаратизма в какой бы то ни было форме, не допустят осуществления на своей территории какими-либо организациями и силами сепаратистской деятельности, направленной против другой стороны.»
То же отражено и в декларации 1997 г.:
«...Стороны подтверждают, что будут «выступать против всякого рода национального сепаратизма, не допуская на своей территории направленную против другой стороны сепаратистскую деятельность любых организаций и сил.»
Соответственно, в 2004 и 2006 гг. решениями Верховного суда РК была запрещена деятельность таких признанных террористическими организаций, как «Исламская партия Восточного Туркестана» и «Организация освобождения Восточного Туркестана».
В сентябре 2002 г. группа уйгурских активистов во главе с бывшим китайским казахстанским уйгуром К. Кожамбердиевым выступила с инициативой создания «Народной партии «Уйгурстан». Ей предстояло отстаивать интересы «большинства» национального меньшинства.
Своими целями партия этих «большевиков» объявила объединение всех уйгуров и достижение «суверенитета Уйгурстана» сугубо политическими методами. Однако партия «большинства» не получила надлежащей поддержки в уйгурской диаспоре в Казахстане и вскоре самораспустилась.
Остаётся отметить, что и сегодня власти Казахстана учитывают, что в СУАР проживают до 1,3 млн казахов. Поэтому иная казахстанская политика в отношении уйгурского вопроса чревата соответствующими мерами Пекина против китайских казахов.