В марте 2011 года сирийцы вышли на улицы, требуя достоинства и прекращения повсеместной коррупции. Режим Башара Асада отреагировал жестоко, быстро превратив гражданские беспорядки в полномасштабную войну, которая продолжается уже почти 11 лет. Почти столько же времени международные акторы заявляли, что военного решения конфликта быть не может. Несмотря на то, что военный баланс на местах изменился, попытки договориться о политическом урегулировании застопорились, и за годы посредничества под руководством Организации Объединенных Наций между режимом Асада и оппозицией ничего не добилось.
Подорванный непокорностью и обструкционизмом режима Асада, так называемый Женевский процесс стал не более чем зомби-дипломатией, поддерживаемой не ожиданием результата, а отсутствием альтернатив и нежеланием Соединенных Штатов и Европейский Союз отказаться от единственной переговорной рамки, принятой всеми членами Совета Безопасности ООН. Каждый месяц специальный посланник ООН по Сирии, в настоящее время норвежский дипломат-ветеран Гейр Педерсен, сообщает Совету новости, которые повторяются настолько же, насколько и предсказуемо: мы не добились прогресса, но возможности еще предстоит изучить.
Осторожный оптимизм Педерсена похвален. Тем не менее, какими бы скромными ни были его устремления, больше нет реальной возможности спасти Женевский процесс. Российские официальные лица выразили разочарование тем, что им не удалось добиться от своего клиента в Дамаске более сговорчивой позиции. Одновременно государства региона начали постепенный процесс нормализации — установление дипломатических отношений с режимом Асада и инициирование дискуссий о развитии торговли и инвестиций — что еще больше ослабило любые стимулы, которые могли бы побудить Асада серьезно отнестись к женевскому процессу.
Безусловно, переговоры в Женеве с самого начала столкнулись с огромными трудностями. В декабре 2015 года, через два месяца после военного вмешательства России для спасения сирийского диктатора, Совет Безопасности ООН принял резолюцию 2254, призывающую к честным выборам, новой конституции и заслуживающему доверия, инклюзивному и бесконфликтному управлению. Эта резолюция была и остается наиболее многообещающей основой для политического урегулирования, которая представляет собой нечто большее, чем фиговый листок, узаконивающий статус-кво.
В соответствии с духом этой резолюции предшественник Педерсена с 2014 по 2018 год Стаффан де Мистура работал над продвижением внутрисирийских переговоров к всеобъемлющему соглашению по четырем корзинам: заслуживающее доверия несектантское переходное правительство; будущая конституция; выборы под наблюдением ООН; и поддержка антитеррористических усилий в Сирии.
Несмотря на оговорки, противники режима Асада согласились с условиями де Мистуры и добросовестно участвовали в переговорах. Асад, однако, никогда не интересовался какой-либо частью политического процесса. Однажды он назвал членство Сирии в ООН «игрой, в которую мы играем». По мере того как последствия военного вмешательства России становились все более очевидными, переговорщики режима превратили этот процесс в фарс. Военная поддержка Асада со стороны России также не превратилась в политический рычаг. Хотя Россия обязалась выжить Асада и его режим, она вложила политический капитал в дипломатический процесс, который рассматривала как путь к международно признанному политическому урегулированию, которое, в свою очередь, сделало бы возможным ослабление санкций и доступ к средствам для реконструкция. Тем не менее, несмотря на зависимость Асада от России, он последовательно относился к женевскому процессу с насмешкой, отказываясь подыгрывать — наглядный урок способности слабых клиентов сопротивляться давлению со стороны влиятельных покровителей.
Де Мистура продолжал работать, но по мере улучшения военного положения режима Асад и его российские сторонники потеряли интерес к переговорам по важным вопросам политического перехода и досрочных выборов, сузив Женевский процесс до вопроса конституционной реформы. Тем не менее, прошло 18 месяцев после создания «конституционного комитета», прежде чем снова начались переговоры с Педерсеном в качестве специального посланника ООН.
С момента своего образования комитет шесть раз собирался в Женеве без существенного прогресса. С самого начала делегаты Асада преуспели в том, чтобы сорвать, заблокировать и иным образом подорвать переговоры. Время от времени Россия пыталась оказать давление на Асада, чтобы тот отнесся к этому процессу более серьезно, но безрезультатно.
Непримиримость Асада окупается, как это часто случалось в прошлом. В последнее время Москва, кажется, полностью отказалась от Женевы. В прошлом месяце полпред президента России в Сирии Александр Лаврентьев заявил: «Если кто-то преследует цель создания новой конституции ради изменения полномочий президента и тем самым пытается сменить власть в Дамаске, то этот путь ведет в никуда. ” Вскоре после этого заявления Ибрагим аль-Джебави, один из 50 членов оппозиционного блока конституционного комитета, объявил о своем выходе в телевизионном интервью. Позже он заявил, что заявление российского посланника «подтвердило мои прежние убеждения и позволило мне уйти», добавив, что теперь он считает комитет бесполезным.
Что болезненно ясно видно из заявлений как российского, так и сирийского режима, так это убежденность в том, что Женева больше не нужна как путь к нормализации для режима Асада. Увертюры к Дамаску со стороны арабских столиц не придадут Асаду легитимности. Они также не принесут смягчения санкций или западной поддержки реконструкции. Тем не менее, по мере того, как нормализация продвигается вперед — и если и когда полноправное членство Сирии в Лиге арабских государств будет восстановлено — режим Асада может быть на пути к международному признанию, и его вина в военных преступлениях и преступлениях против человечности будет проклята. Тогда Россия сможет вздохнуть немного легче, зная, что ей не придется играть ведущую роль в укреплении критически нестабильного режима-изгоя.
Если женевский процесс всегда был демонстрацией власти надежды над опытом, то теперь он превратился в пустую оболочку, в форму зомби-дипломатии, которую следует избавить от ее страданий. Однако прекращение этого процесса не означает, что ООН станет просто сторонним наблюдателем в усилиях по реагированию на массовое насилие, совершаемое режимом Асада в отношении гражданских лиц. Вместо этого ООН следует активнее инвестировать в работу механизмов, которые она создала для привлечения к ответственности лиц, совершивших военные преступления в Сирии, особенно Международного, беспристрастного и независимого механизма, созданного Генеральной Ассамблеей для этой цели. Ему также следует серьезно подумать о создании дополнительного механизма, занимающегося судьбой сотен тысяч задержанных и пропавших без вести, в основном по вине режима, но также и экстремистских вооруженных групп.
Конец Женевы позволит сирийской оппозиции обратить внимание на создание институтов и улучшение управления в районах, неподконтрольных режиму. Такое смещение фокуса повысит легитимность оппозиции среди международных сторонников и, что более важно, в глазах недовольного и обедневшего населения, которое она, как утверждается, представляет.
Со своей стороны, США, ЕС и другие международные акторы должны продолжать поддерживать резолюцию 2254, поддерживать текущую санкционную политику, более активно работать над предотвращением нормализации режима Асада, поощрять судебные процессы в соответствии с принципом универсальной юрисдикции и поддерживать сирийцев в территории, неподконтрольные режиму, чтобы помочь им управлять собой более устойчиво.
Таким образом, прекращение Женевского процесса изменит ландшафт сирийской дипломатии. Такой шаг устранит рамки, которые стали контрпродуктивным препятствием на пути к прогрессу. Это выдвинет на передний план альтернативные средства для ООН и других участников, чтобы определить исход сирийского конфликта, обеспечить определенную справедливость для жертв режима и способствовать долгосрочной стабильности и безопасности сирийского народа.