Дмитрий Давыдов: «В якутском кино мы все делаем по старинке»
Ваша предыдущая работа «Пугало» стала не только первым якутским фильмом, получившим главный приз «Кинотавра», но и вышедшим в прокат по всей России. Остались ли вы довольны результатами проката и, как вам кажется, повлиял ли выход этой картины на заинтересованность зрителей со всей России к якутскому кино?
Прокатом я в принципе доволен. Изначально у нас была задача выпустить фильм только в республиканский прокат, а тут получилось, что в итоге он вышел по всей стране, что хорошо. К тому же, у нас были хорошие продажи на цифре. Относительно второго вопроса, не думаю, что после «Пугала» массовому российскому зрителю станет более понятно и интересно якутское кино. Помимо моего фильма еще в прокат по стране выходил «Черный снег» Степана Бурнашева, должна была также выйти картина «Нуучча» Владимира Мункуева, но ее прокат отложен. Тем не менее это все еще маленькие шажки для якутского кино, мы все еще идем в диковинку. Чтобы зритель нас узнал и к нам привык, нужно выпускать в такой широкий прокат хотя бы пять-шесть фильмов в год. Тогда наше кино станет более узнаваемым.
«Нелегал», на мой взгляд, существенно отличается от ваших предыдущих работ. Тем не менее есть в них во всех тема инаковости, людей, отделяющихся от общей массы. Насколько эта тема вас интересует и думали ли вы о том, что она по сути сквозная в вашем творчестве?
С этим фильмом вообще была проблема. Идея появилась в 2015 году и уже в 2016-м мы готовы были его снимать, готовились, горели идеей. Но потом я не смог найти финансирование, а в 2019 году в Якутии произошли протесты против мигрантов, так что были большие сомнения снимать это кино. Но после «Пугала» нашлись московские продюсеры, которые предложили все-таки снять этот фильм. Но так как работа над «Нелегалом» происходила в период, когда был мой первый фильм «Костер на ветру» и зарождалось «Пугало», то, наверное, и возникло это пересечение темы потерянного человека, одиночки.
Можно ли считать эту тему в вашем творчестве сквозной? Или наступил период переосмысления творчества, о котором вы не раз говорили в интервью?
После «Нелегала» я снял еще две картины – и они уже максимально другие. А по ощущениям «Нелегал» действительно ближе к моим первым фильмам, особенно к «Костру на ветру».
Там есть даже очевидная параллель со Стариком.
Да, мне Володя Мункуев тоже сказал, что это один в один.
Как раз хотела спросить про Старика, которого сыграл отец режиссера Степана Бурнашева. Как я прочитала, он живет там же, где и вы, – в поселке Амга. Получается, вы с режиссером Бурнашевым, который был у вас монтажером на «Пугале», а недавно вы вместе сняли фильм «Ыт» знакомы с детства?
Мы – одногодки, вместе ездили в детский лагерь, учились, правда, в разных школах. И Степана Бурнашева-старшего я тоже с детства знаю. По-актерски я его пробовал как раз в «Ыт». У меня просто проблема в том, что моя актерская база в деревне ограничена одними и теми же людьми, и снимать старика из моей первой картины было бы странно. Так что я принял решение позвать на эту роль Бурнашева-старшего. У него интересная дикция – он может, например, по-русски плохо говорить. Но главное – его взгляд. Это очень хороший типаж.
С исполнителем главной роли – Эржаном Даулетбековым – тоже, как я понимаю, сложился своего рода семейный подряд. Его сестра – Уулжан – написала «Дневник мигранта» и работала на «Нелегале» вторым режиссером.
Она работала ассистентом режиссера. Уулжан Даулетбекова в 2020 году выпустила книгу «Дневник мигранта» – про киргизов, она сама оттуда, а сейчас живет в Якутии. Перед съемками «Нелегала» я с ней связался, показал сценарий, а потом мы долго искали исполнителя главной роли – в том числе и через московские агентства. Но в итоге я ей предложил найти человека на местах – мальчика-киргиза, который реально работает на рынке. И мы долго искали в Якутии, а потом она предложила своего брата Эржана. Он живет в Бишкеке, учится в восьмом классе и никогда не был в России. Мы с ним стали общаться, привезли его и уже через два дня у нас начались съемки.
Как-то изменился сценарий после того, как вы его показали Уулжан или после того как прочитали ее книгу, у которой недавно вышло продолжение?
Нет, сценарий как был написан в 2015 году, так и снимался, я ничего не менял. Когда она прочитала сценарий, то сказала, что в нем много из реальной жизни, хотя я там, конечно, фантазировал.
Когда вы рассказывали про «Пугало» и про исполнительницу главной роли Валентину Романову-Чыскыырай, то отмечали, что сценарий пришлось изменить, немного меньше оставить реплик – именно исходя из энергетики самой актрисы. Здесь Эржан не диктовал какие-то новые обстоятельства?
Опыт с «Пугалом», конечно, помог. Я понимал, что мальчик приедет из Киргизии и будет плохо разговаривать на русском языке, иметь небольшой словарный запас, поэтому убрал какие-то сложные, лишние фразы. Я понимал, что по-актерски он не вытянет, если надо будет красиво что-то говорить. Наверное, поэтому его реплики стали немного проще, но при этом в фильме появилось больше реакций, проходок. И уже это все мы обговорили перед съемками и отработали.
Интересный в фильме тест на русский язык – с цифрами и числительными. Так действительно происходит или это тоже выдумка?
В фильме на самом деле очень много сцен из реальной жизни, которые либо со мной происходили, либо я о них слышал. Но вот с цифрами, кстати, честно, не помню. Мне надо было сделать одного парня грамотным, чтобы он пошел работать на рынок, а когда общаешься на рынке, где много национальностей, то понимаешь, что все не всегда произносят сумму правильно. У нас в Якутии еще есть рынок, где как раз ребята разных национальностей торгуют. Так что, скорее, это вышло из опыта общения с ними.
Как раз первая часть фильма с рынком и бандитскими разборками – это реальная история? Или какой-то собирательный образ? Если говорить про Москву, Петербург, это все-таки история 1990-х–начала нулевых, хотя я прекрасно понимаю, что во многих других городах такое возможно и сейчас.
Да, наверное, это больше мои воспоминания из прошлого, про 90-е. Сейчас уже такого, как мне рассказали, на рынках нет, хотя все равно сохраняются определенные диаспоры. Так что по первой части все придумано, хотя и Эржан, и другие говорили, что в этом очень много правды. Если же говорить про непосредственно мой жизненный опыт, то он начинается со второй части фильма, там действительно от меня больше правды.
Стояла ли вообще изначально задача многожанровости – совместить такую бандитскую первую часть, отсылающую к Балабанову и другим популярным российским картинам такого рода, с поэтикой якутского кино?
Изначально было понимание, что у фильма будет три части и они будут отличаться. У нас есть мальчик-главный герой, который находится в поисках. И каждая часть фильма – это определенный этап этих поисков. Их нужно было отделить друг от друга. Я даже думал как-то более нарочито визуально разделить эти три части, но в итоге отказался от этого. Я понимал, как сделать начало и конец, но вот как раз со второй частью фильма была проблема. Она более понятная для меня, но в то же время медленная, там, как мы уже говорили ранее, многое взято из «Костра на ветру». При этом вторая часть – это длинный путь падения, который был слишком затянут, пока не добавилась музыка. Если вы заметили, у нас в этой части треки идут по 20 минут по нарастанию.
Как раз эта часть мне напомнила фильм «Выживший» с Леонардо ДиКаприо, снятый по одноименной книге Майкла Панке с подзаголовком «Роман о мести». Можно ли в таком случае «Нелегала» назвать романом о прощении?
Не знаю. Скорее, это роман воспитания. У нашего героя было падение и крючок, который его остановил, удержал в этой жизни. И благодаря чему он возмужал и понял, куда идет.
Если говорить о практической составляющей, на этом фильме вы работали с московскими продюсерами. Почему вы решились на этот шаг и может ли сейчас независимый якутский режиссер работать только у себя или все-таки нужно идти на определенный компромиссы для работы со столичными продюсерами?
Сценарий «Нелегала» у меня лежал с 2015 года и это был определенный груз, поэтому когда после «Пугала» случилось предложение от столичных продюсеров, я решил, что мне проще снять фильм, чем постоянно думать об этом сценарии. Но в целом я уверен, что если работать только в Якутии, ничего не получится. Всегда надо выходить за рамки. И у нас это даже получалось – за счет фестивалей, главного инструмента продвижения якутского кино. Как будет сейчас, когда фестивали приостановились, даже не знаю.
Продолжает ли свою работу частный якутский фонд «Синет Сахавуд», который как раз помогал вам с проектами?
В прошлом году они провели конкурс и поддержали около 10 проектов. Но глава этого фонда живет в Америке, так что не знаю, как сейчас сложится ситуация. Их главной задачей было, чтобы кино было экспортным, участвовало, как я уже говорил, в разнообразных фестивалях. Так что как они будут развиваться сейчас, я не знаю. Но мы с ними на связи и в этом году они хотят провести конкурс на поддержку. А что будет дальше – не знаю.
Помимо этого на будущем проекте «Песни лета» вы работали и с фондом «Кинопрайм». Насколько, как вам кажется, такие частные фонды должны поддерживать российское кино и может ли их появляться больше?
Фонд «Кинопрайм» – уникальный, они могут сделать хороший объем. В «Синете» все-таки объем бюджета ограничен. Я думаю, что в каждом регионе есть возможность такие частные фонды организовать. Было бы желание. Буквально в декабре я был в Белгороде, в других регионах – там, по-моему, просто нет понимания, как развивать региональное кино.
Это понимание зависит от людей, которые имеют деньги или политическую власть, или от таких людей, как вы и Степан Бурнашев, которые решили однажды попробовать снимать кино и добились определенных успехов?
Наверное, нужны какие-то поступательные шаги со всех сторон. Это должны быть совместные усилия и активистов, которые зажигают, говорят давай-давай, и людей, которые могут помочь, и, конечно, тех, кто может что-то снять. Я вижу, что у больших компаний есть интерес и могут быть отдельные программы поддержки кинематографистов, но это все равно определенный риск. Нужно обязательно понимать, куда вкладывать деньги.
Может ли нынешняя ситуация с российским прокатом дать возможность показывать фильмы из регионов или выпускать в относительно широкий прокат ленты, которые в определенный момент не нашли своего зрителя? Например, тот же «Костер на ветру». Может быть, поступали уже вам такого рода предложения?
Таких предложений не было, тем более наши фильмы есть на онлайн-платформах. А по возможностям – думаю, якутское кино массовому зрителю слишком интересно, и вряд ли это что-то даст.
Что же сделает якутское кино интересным широкому кругу зрителей?
Отношение к производству – должны быть другие бюджеты, обеспечивающие как минимум хорошую картинку и звук. В Якутии это сделать невозможно, а в Москве это стоит дороже. Кроме того, нужен, наверное, другой режиссерский подход. В якутском кино мы все делаем по старинке и, если можно так сказать, в разнобой. Якутское кино – разное. И для широкого круга зрителей, наверное, нужно его как-то обозначить в одну сторону, как это произошло с китайским или корейским кинематографом. Хотя и в Якутии пытаются делать какое-то массовое кино, но – опять же – без бюджета и специалистов это невозможно.
То есть для того, чтобы создать умное, но при этом жанровое якутское кино не хватает денег?
У нас большая проблема с оборудованием – оно абсолютно устаревшее. Если в этом году не будет закупок, мы даже звук сводить не сможем. Так что нужно вкладываться и в оборудование, и в павильоны, если мы хотим развиваться. Не могу сказать, какой бюджет у «Нелегала», но вот у «Песней лета» он больше 10 млн рублей. И на меньшее снимать уже невозможно. Нужно же уважать и ребят, которые работают над фильмом. Так что, да, во-первых, нужны деньги. А во-вторых, опыт работы в больших проектах. Я, например, хотел бы на какой-то большой площадке поработать ассистентом – побегать, посмотреть, как это устроено.
Неужели вы не озвучивали такое желание на «Кинотавре» или после, и никто такого не предложил?
Кажется, нет. Очень бы хотелось посмотреть, что такое съемочная команда в 70-100 человек. Мы же тут работаем по 15-20 человек максимум.
Если говорить про большую команду, нет ли желания поработать на сериале, которых сейчас снимается больше?
Мне за последний год поступило где-то шесть предложений делать сериал. Но там истории были очень некачественные. Они хотели снимать про Якутию, а Якутия для них – это шаманы и все в таком духе. А я этого не хочу. В принципе я задумываюсь не о большом сериале, а об истории на пять-шесть серий. Поэтому, если будет какой-то интерес, в следующем году уже можно будет приступить. В этом – у меня еще съемки.
Получается сейчас выходит «Нелегал», есть еще «Ловец мух», «Песни лета», снимается еще фильм… Кажется, я уже запуталась в количестве ваших картин.
В прошлом году я снял три фильма – «Эдэр саас» («Молодость»/ «Ловец мух» – прим.ред.), «Нелегал», «Песни лета». По последнему мы тоже уже все закончили и готовы получать прокатное удостоверение. Возможно, все три фильма мы выпустим в прокат в этом году. Хотелось какой-то фестивальной судьбы, но сейчас это невозможно, а ждать следующего года не хочется. Но есть и четвертый фильм, который я сейчас собираюсь снимать, – очень необычный, оказавшийся в актуальном контексте сегодняшних событий.
Фильм «Нелегал» в кинотеатрах с 12 мая.
Ссылки по теме
У «Нелегала» нету цели — только путь. Рассказываем о многогранном якутском «Выжившем»
«Ника», «Клон» и еще 8 фильмов мая
Новый фильм Дмитрия Давыдова «Нелегал» выйдет 12 мая