Когда Сережа встретил Сашу
О романе Дмитрия ДАНИЛОВА «Саша, привет!» размышляет Елена СОФРОНОВА.
Дмитрий Данилов. Саша, привет! – Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022. – 248, [8] с.На днях стало известно, что роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!» вошел в лонг-лист премии «Большая книга» 2022 года. По некоторым прогнозам, высок шанс его прохода в финал.
Критики согласованно обратили внимание на новинку Данилова. О ней пишут много. Диапазон мнений широк. Так, для Анны Жучковой «Саша, привет!» – «роман самый разреженный, самый пустотный» среди текстов Данилова, так как его принцип «состоит в том, что художественная реальность выстраивается не в сознании автора, а в сознании адресата» и требует сотворчества. Трактовка Василия Ширяева «завязана» на формуле: «Литература – это политика. Критика – это геополитика», – и сводится в основном к политической сатире и интертексту книг Данилова. А Михаил Хлебников лаконичен: «уютная антиутопия». Также он иронизирует: «Я подозреваю, что симпатизанты Данилова будут стараться найти в романе «смыслы».
Кажется, мой взгляд будет проще всех. «Саша, привет!» – законченный образец постмодернистского романа. Автор не скрывает своей позиции: «Это будет чем-то вроде кино. На человека наставлена камера, и мы за ним наблюдаем». Роман пародирует самые узнаваемые приметы современной жизни и ментальности. Обозначено время написания: «6 октября 2020 года – 16 июля 2021 года». Судя по всему, оно и есть время действия: иное не оговорено, главный герой родился в 1985 году, антураж отвечает нашим дням.
Текст построен как сценарий – по ЭПИЗОДАМ: их 82, вполне тянет на сериал. Задумка тоже вполне сериальна. 36-летний Сергей Петрович Фролов (Сережа) подлежит смертной казни за «сексуальные взаимоотношения с лицом, не достигшим совершеннолетия… двадцати одного года…» Постановка темы вызывает интерес. Здесь равно возможны приключенческий роман с уходом от возмездия и история раскаяния. Но автор обманывает все ожидания. В «сериале» только то и происходит, что Сережа ожидает казни и ведет бесконечные разговоры. Темница называется Комбинат, камера по уровню комфорта соответствует трехзвездочному номеру в отеле небогатой страны.
Сережа общается с представителями судебной системы, обрекшей его на смерть; с тюремными охранниками; с людьми из своего окружения – матерью, бывшей женой, коллегами по институту. Спойлер: последние быстро теряют к Серёже интерес. «Сережа, я не чувствую, что ты есть. Понимаешь?» – объясняет Света; с женой они хотели развестись из-за интрижки, но не успели, так как его приговорили к смертной казни. То же самое разными словами говорят осужденному мама, профессор, студенты, которым он преподает по зуму. Мотив отречения людей, встроенных в общество, от человека, из него исключенного, проходит через всю книгу.
Главная сюжетная составляющая – пулемет Саша, установленный в Красной зоне Комбината, где проходят на прогулку приговоренные к смерти. Саша до поры до времени «молчит», но узники предупреждены: в какой-то день (никто не знает, в какой) пулемет расстреляет идущего. Сперва Сережа боится, и его провозят по зоне расстрела на инвалидной коляске; потом проходит бравируя; потом безразлично; потом даже перестает оглядываться на пулемет. Мне трудно представить себе зрителя, которого увлек бы такой сериал.
Дело в том, что «сериал» Данилова изначально надо читать, а не смотреть. Он полон литературных аллюзий. Главные герои Сережа и Света – филологи, ведут курсы русской литературы. В романе затронута русская и мировая классика. Это «Последний день приговоренного к смерти» и «Клод Ге» Виктора Гюго – первые художественные высказывания против смертной казни. С «Последним днем…» литературоведение прочно связывает «Приглашение на казнь» Набокова. Оно «зашифровано» у Данилова отторжением узника миром. Полагаю, что в коллизии греха Серёжи есть ассоциация с романом Золя «Проступок аббата Муре».
Но большинство апелляций Данилов сделал к собственным текстам. Я узнала отсылки к его ранней повести «Черный и зеленый», к пьесе «Сережа очень тупой» и к роману «Горизонтальное положение». Ширяев нашел еще одну: «Саша, привет!»… отсылает к «Александр Виват». Под таким псевдонимом сочинял герой «Свидетельских показаний», сиганувший с 14-го этажа. Может его душа воплотилась в пулемет?..» Я считаю «Горизонтальное положение» основным подтекстом «Саша, привет!». Там действие строилось на существительных: «Фотографирование огромного двенадцатиэтажного параллелепипедного серого дома.
Фотографирование другого двенадцатиэтажного дома». Тут оно строится на глаголах. «Мы видим Сережу в вечернем расслабленном состоянии. Он сидит за компьютером у себя в номере/камере… Сережа делает очередной пост сразу во все социальные сети. Сережа заливает снятый им видеоролик, на ролике запечатлен его проход по Красной зоне. Серёжа орет: «Саша, привет!», «Fuck you, Sasha!», кривляется, корчит рожи в адрес Саши, показывает ему фак». Казалось бы, глаголы энергичнее существительных – но из этого ничего не следует. Действие, несмотря на глаголы, вязнет. Писатель формирует ощущение, что у Сережи ничего не происходит, много раз повторяя одни и те же абзацы. То же самое было и в «Горизонтальном положении». Но основное сходство двух этих романов – в покорном ожидании смерти.
Расстрел Сережи то ли состоится на последней странице, то ли нет. Финал – единственное место в книге, где монотонность повествования оборачивается в шутку с читателем. Охранник приходит за Серёжей – вести его на традиционную прогулку под дулом Саши, но они продолжают путь и чудесным образом выходят за пределы коридора, оказываясь на улицах Москвы, где их встречают и машут все персонажи книги, идут, идут и, наконец, исчезают из виду. «Если бы это был не просто текст, а кино, то во время их вот этого прохождения по экрану шли бы титры …какой это дикий киношный штамп — вот этот вот уход героя в никуда под титры». Разве не насмешка?..
Но: «В это время Саша начинает стрелять по пустой Красной зоне, кроша кафельный пол в пыль, он стреляет по пустому месту, и кафельная плитка пола разлетается во все стороны». Так что это было? Саша поразил Сережу, и у того вся жизнь пронеслась перед глазами?.. Или узника отпустили, сочтя, что он уже достаточно наказан?.. Но, собственно, есть ли разница?.. Это Клод Ге у Гюго умер «взаправду». А Сережа в любом случае стал «жертвой» писательской режиссуры.
Елена САФРОНОВА