Петрович

Петрович
–––––––––––––––––––––––––––––––
— Кыш, кыш, проклятая, — сказал Вован, отгоняя плывущую к нему соплю. – Петрович, твоя что ли?! – крикнул он высокому голому худому мужику, который стоял в нескольких метрах выше по течению небольшой речки.
— Может и моя, — сказал Петрович.
— Ты бы стал ниже, если сморкаешься.
— А ты не сморкаешься? – спросил Петрович с вызовом, — может ты не сцышь, не срешь, не пердишь.
Он недолюбливал Вована, который был "гауно–работник" и которого держали на самых тупых и тяжелых работах, и только потому, что он был владельцем разбитой копейки и обеспечивал бригаде мобильность.
Сегодня в колхозе “Путь Ильича” они покрасили водонапорную башню методом младшего научного сотрудника кандидата физико–математических наук Фридмана – половину сверху, половину снизу. Красили аккуратно и сохранили целое ведро краски–серебрянки, которое договорились обменять в деревне у старухи–самогонщицы на три литра первача.
— Посуда ваша, — сказала старуха после того, как забрала из вовановых рук ведро краски и спрятала в собачью будку. Большая будка, под которую был приспособлен украденный с детской площадки домик, стояла посреди двора и по окружности равной длине цепи, умноженной на число пи и на два, бегал, огромный как лев, кудлатый кавказец.
— Откуда у шабашников посуда, — сказал Петрович просительно.
— Не ебет, — сказала старуха.
Петрович пригляделся к ней и понял, что ни какая это не старуха, а баба лет сорока с золотыми передними зубами.
— Ну, продайте нам тогда банку за восемьдесят копеек, — влез со своим, как всегда дурацким предложением, Вован.
— Могу продать двухлитровую за рубль, — сказала самогонщица.
— А куда нам еще литр девать? – спросил Петрович.
— Выпейте, — сказала самогонщица, — что вам литр на двоих.
— Я не пью, — сказал Вован, — и, вообще, я за рулем.
— Ты хоть какую закусь дашь? – спросил Петрович у самогонщицы.
— Иди, нарви себе на огороде огурцов. Бесплатно, — сказала она.
Сейчас, совершенно пьяный Петрович, стоял в самом глубоком месте небольшо реки, где прозрачная вода едва прикрывала его давно уже бесполезный детородный орган и намыливал голову куском хозяйственного мыла.
Вован посмотрел на Петровича и промолчал.
— Так я не слышу ответа на свой вопрос, — сказал Петрович.
— Нет, не сморкаюсь, — ответил Вован.
— Глотаешь что ли?
— Причем здесь это? — спросил Вован.
— Нет, ты не уходи от вопроса, — продолжал Петрович.
— Ну, да, — сказал Вован. Но при чем здесь это?
— А при том, — сказал Петрович, — что ты хочешь быть выше меня.
— В каком смысле? – спросил обескураженный Вован.
— А в любом, — сказал Петрович, — В топографическом, социально–экономическом.
— Ничего себе речи у тебя, Петрович. От тебя трезвого такого не услышишь.
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я по–немецки понимаю. Вот ты в оккупации был? — неожиданно спросил Петрович.
— Нет, не был. Я после войны родился.
— Как ты мог родиться после войны, если война не закончилась никогда.
— Как, — сказал недоуменно Вован, — война закончилась в сорок пятом году, а я родился в пятидесятом.
— Война не закончилась, — сказал вдруг с необъяснимой угрозой Петрович, — и не закончится никогда.
— А у тебя родители живы? – спросил Вован, чтобы уйти от темы, которая делала пьяного Петровича неприятным в общении.
— Мать давно уже умерла, — сказал Петрович, слава богу успел еще на Московском похоронить, а батьки у меня никогда не было.
— Ты в каком году родился? — спросил Вован.
— Я сорок третьего года рождения.
— Сорок третьего? — переспросил Вован.
— Я родился в тысяча девятьсот сорок третьем от Рождества Христова году.
— От немца, что ли? — спросил Вован.
— Почему от немца.
— А от кого ты мог родиться в сорок третьем году? Война была, — спросил Вован.
— Моя мать чистая женщина, я родился от непорочного зачатия. Эти суки потом стали говорить, что она от немца родила. Нам из Минска пришлось удирать в хутор на Браславе. Я в школу только в двенадцать лет пошел. Ты Маугли читал? Так вот я был как тот Маугли. Плохо разговаривал. Не с кем было. Мать все время молчала.
— От непорочного зачатия родился Христос..., — сказал задумчиво Вован.
— Не только, — перебил его Петрович. – Еще и я.
— Ну, тогда ты должен, наверное, уметь хотить по воде, — сказал иронически Вован.
— Это запросто, — сказал Петрович. Он смыл с головы мыло, еще раз высморкался, вышел на берег разогнался, прыгнул и заскользил по поверхности реки вниз по течению длинный, голый, перебирая ногами словно конькобежец.

Написал Фельдмаршал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать