«Мы все — люди семейные. Ну, какой беспредел?» Столичный байкер — о байк-клубах, лихих 90-х и правилах мотосообщества

В субботу, 13 мая в столице открылся мотосезон. Тысячи московских байкеров снова выехали на улицы города. Теперь до поздней осени москвичи будут регулярно слышать рев моторов и провожать взглядом пролетающих мимо мотоциклистов. Накануне открытия сезона вице-президент известного клуба Devoted Сергей Тафф рассказал «Мосленте», можно ли стать байкером или им нужно родиться, кто по-настоящему беспределил в 90-е, по каким правилам сейчас живет мотообщественность и чем грозит их нарушение мемберам столичных байк-клубов. Ниже — его монолог. «У байкера должно быть здоровое отсутствие чувства страха» Байкерами не становятся, а рождаются. У таких людей есть особенная черта характера. Я говорю сейчас даже не о безбашенности, а о здоровом отсутствии чувства страха. Это нужно для того, чтобы просто сесть и поехать. Когда человек идет, отучивается в мотошколе, его накатывают, учат не бояться — это уже немножко другая история. Многие люди, называющие себя байкерами, по сути, просто мотоциклисты и не более того. Когда я впервые увидел велосипед с мотором, так называемый мопед, я был поражен. Мне тогда было лет 12. Раньше же все немного по-другому было, другое общество и общение. Были большие дворовые компании и были «старшие», которые тогда уже катались на настоящих мотоциклах. Лет в 14 я попросил прокатиться, мне разрешили — и с тех пор я не разлучен с мотоциклами. Мой первый мотоцикл — ИЖ Юпитер 1962 года. На дворе был 1991 год. Из всех необходимых на мотоцикл документов у меня была только справка о смерти хозяина из сельпо. Все! И прав у меня тоже не было. Позже получил, но категорию Б. Без категории А катался, наверное, лет десять. В 1980-1990-е годы было много людей, которые ездили без категории А, а то и вообще без прав. Тогда за это сильно не штрафовали, особо не ловили. «Раньше нас почему-то все звали рокерами» Скорость меня никогда не пугала. Да и Москва раньше была другой. Было намного свободней в городе, ездить было спокойней. Мотоциклы, правда, тоже были другие. Свои первые 100 километров в час я выжал по Садовому кольцу и получил огромное количество адреналина и удовольствия. Глобальных заездов на тот момент не было, все только начиналось. Собирались в Лужниках, когда еще никакого третьего кольца не существовало. Тогда нас, кстати, не называли мотоциклистами или байкерами. Почему-то все звали нас рокерами. Все были в коже, с длинными волосами, серьгами в ушах, все проклепанные. Собирались и устраивали, как сейчас называется, кофе-рейсинг. Это катание по точкам, где можно посидеть и попить кофе. Собирались в Лужниках, потом по Ленинградке шпарили в Шереметьево, там было кафе, где все ели булочки и пили сок. На обратном пути заезжали на аэровокзал. Куролесили по Москве, забирались на Воробьевы горы, туда тоже можно было проехать тогда. В подмосковные города катались. Техника была такая, что на очень далекие расстояние могли ездить только те, кто мог с собой взять еще один мотоцикл, только в разобранном виде. Ни один, даже хорошо пересобранный Урал больше трехсот километров не выдерживал, обязательно что-нибудь ломалось. Поэтому и ездили по Москве и окрестностям. В Зеленоград любили скататься. «Можно быть трушным байкером и не состоять ни в каком клубе» На мой взгляд, можно быть настоящим трушным байкером и не состоять ни в каком клубе. А можно создать клуб, который никакого отношения к байкерскому сообществу на самом деле иметь не будет. Скажу больше, даже в одном клубе могут быть как настоящие байкеры, так и воскресные мотоциклисты. Есть люди, которые покупают мотоциклы, в субботу с утра доезжают до «смотры» на Воробьевых, ставят свой хороший дорогой мотоцикл, сидят на нем, курят, разговаривают, пьют кофе. После этого они едут домой, ставят мотоцикл и начинают натирать его тряпочкой. Байкер ли это? Нет, это мотоциклист выходного дня. «Что-то натворить и свалить — святое дело было» В 90-е среди байкеров было много беспредельщиков, это горькая правда. Многие ездили без прав. Правило было такое: «Асфальт есть, значит, можно». Этим, конечно, многие пользовались. К концу 90-х даже некоторые ОПГ пересели на мотоциклы. Сейчас мы живем совершенно в другое время. У нас в стране камер навешано больше, чем у человека волос на голове. Особо побеспределить-то и не удастся. Есть клубы, в которых много людей с криминальным прошлым. Они стараются свои внутренние вопросы решать на уровне тюремных понятий. Но такое чаще встречается в регионах нежели в Москве. Есть клубы, которые строятся по армейским порядкам. Уставы такие, что там шаг влево, шаг вправо — расстрел. Мы стараемся от этого уйти. Мы же все живем в социуме, все семейные люди, у нас дети, дома, квартиры, работа. Ну, какой тут беспредел? «В дороге капитан главнее президента» В любом мотоклубе в обязательном порядке должна быть определенная иерархия. Какими бы мы ни были свободолюбивыми анархистами, если уж собираются вместе много людей, им требуется управление. Иначе будет разброд и шатание. Главных должностей пять. Президент клуба отвечает за его представительство перед конкурентами, решает внешние вопросы. Вице-президент отвечает за трактовку устава, юридические и технические вопросы, за работу с личным составом, следит за днями рождениями. Именно он должен понимать, где в случае чего искать родственников участника клуба. Обязательно должен быть офицер по безопасности. В обязательном порядке должен быть секретарь. Этот человек контролирует все собрания, все записывает, знает, где какие мероприятия. Есть дорожный капитан. Он подготавливает план поездки, узнает, где заправки, где мы будем останавливаться, где будем есть, где будем ночевать, с какой скоростью едем, кто как идет в колонне. В колонне дорожный капитан главнее президента, его должны слушать все. И в каждом клубе есть казначей, который собирает членские взносы и другие сборы. «Чтобы стать мембером, придется лет пять походить в проспектах» Член клуба — это мембер, и им можно стать только двумя способами. Первый — организовать свой собственный клуб, второй — пытаться вступить в уже существующий. Сначала человек приходит, приглядывается, становится суппортом. Это вообще ни к чему не обязывает. На этой стадии важно просто присмотреться, познакомиться с людьми, сделать так, чтобы тебя заметили. После этого человек становится хенграудом. Это такой человек-невидимка. Есть даже байка на эту тему. Якобы где-то в Америке какой-то важный член клуба сказал, что в Милуоки есть ресторан, где готовят самые вкусные бургеры. По легенде хенграуд чуть ли не на самолете заказал ему этот бургер. Типа: «Ты бургер хотел. Держи! Извини, что холодный». Так что да, в некоторых клубах отношение к хенграудам, как к бесправным слугам. Потом если человеку все нравится, и он клубу приглянулся, ему дают звание проспекта. Это значит, что ты теперь перспективный мембер. У проспекта уже есть определенные обязанности. Совещательного голоса у него нет, никаких решений он не принимает, но при этом он уже носит на себе цвета клуба, а значит, и ведет себя соответствующе. Люди могут ходить в проспектах по пять-семь, а то и десять лет. Потом уже судя по его делам или по выслуге лет человек становится мембером. «О серьезных проступках мемберов сообщают всему мотосообществу» Добровольный выход из клуба по уважительной причине всегда воспринимается с пониманием. Редки случаи, когда вход — рубль, а выход — два. Такое было в 90-х и сейчас осталось только в глубоких регионах. Вылететь из клуба — это совершенно другое дело. Для начала в клубе есть определенная система наказания. Все проступки прописаны в уставе. Обычно это те же самые десять заповедей только с преломлением на социум. У кого-то в клубе действует сухой закон. Если человек напился, могут перевести его в проспекты. Он может с этим не согласиться, разругаться со всеми и уйти. Бывает, штрафуют за проступки. Если косяк серьезный, то можно попасть в патчбокс. Это когда у тебя забирают жилетку, но из клуба не выгоняют. Раньше это было сарафанное радио, сейчас есть соцсети, дела обстоят гораздо проще. Все обо всем сразу же узнают. «Цвета — это ID человека в мотомире» Некоторые не понимают, в чем разница между цветами и нашивками. У байкеров нашивки — это то, что, например, дают на память во время участия в фестивале. Такая информативная картинка. Это именно то, что отличает байкера от просто мотоциклиста, клубня от неклубня. Цвета — это, чисто технически, набор нашивок. По факту — это твой паспорт. Цвета — это ID человека в мотомире. По твоим цветам можно понять, кто ты, откуда и какое место занимаешь в этой иерархии. В базовых цветах обязательно присутствуют эмблема клуба, название, локация, основатель ты клуба или нет. Иногда позволяется внизу жилетки нашить свой личный девиз. Тут уже кто на что горазд: «Помни о смерти», «Trust no one» и так далее. У меня есть нашивка: «Поверь мне на слово. Доказательства обойдутся тебе намного дороже». Мне ее подарили, все никак не могу найти время, чтобы отнести в ателье и пришить. «Главное — не позорьте клуб» Клуб «Секстон» — это место «Ночных волков». Чтобы не нагнетать обстановку, я туда не езжу. Я там был много раз в свое время, когда были перерывы в ношении цветов, когда я был вне клубов. Сейчас это мекка людей, которые поддерживают философию «Волков». Их политика мне не близка, а вкусно покушать и послушать хорошую музыку я могу и в другом месте. Тем более, мне не нравится русский рок и кавер-группы я тоже не люблю. Воробьевы горы закрыли. Оттуда всех повыгоняли. Это у нас теперь туристическое место, чтобы показывать китайцам и японцам, откуда сфотографировать Москву получше. В последнее время мы собираемся в баре «Эскобар», который открыли наши друзья. А вообще мест намоленных не так много. В некоторые заведения вообще запретили вход в цветах из-за большого количества конфликтов. Обычно бывает, что кто-то зацепится, а тебе приходится вступаться, так как твой брат всегда прав. Сначала вступаешься, а потом внутри клуба разбираешься, кто на самом деле прав, а кто виноват. Я своим одноклубникам всегда говорю: если хотите где-то накидаться, снимите жилетку. Когда вы частное лицо, вытворяйте что хотите. Главное — не позорьте клуб.