Российский рубль или евразийский евро?
Нужен ли евразийский евро – вопрос больше политический, чем экономический. И вероятно, прежде всего, его решение зависит от позиции Астаны. Поворот России на Восток делает евразийский евро, пожалуй, даже более актуальным, чем переход Беларуси на российский рубль
Рано или поздно ЕАЭС перейдёт на единое средство расчёта. Каким оно будет – единой валютой, валютой одного из членов Содружества – вопрос в современных условиях, по сути, вторичный.
Однако единые финансы, которые трудно представить без как минимум общего средства расчётов, – предмет глубоких переговоров и согласований. Насколько удастся продвинуться в этом направлении, можно судить, к примеру, по такому факту, почти не замеченному СМИ. В конце прошлого года именно так, почти незамеченной, прошла новость о том, что Российская Федерация и Беларусь окончательно закрыли вопросы экономической интеграции двух стран.
Как известно, процесс построения Союзного государства многими воспринимается как вечный, он идёт уже более 20 лет. И не совсем понятно, как долго будет идти дальше. И ключевой вопрос – это, конечно, единая валюта двух стран. Когда-то планировалось, что Беларусь перейдёт на российский рубль еще 1 января 2005 года. При этом можно сделать вывод о том, что под единой валютой Москва и Минск понимают абсолютно разные вещи. Москва полагает, что это будет российский рубль, а Минск – некий евразийский евро, о котором относительно недавно говорил Александр Лукашенко. Кто же прав?
Не исключено, что российско-белорусскую коллизию помогут разрешить партнёры по ЕАЭС и страны, открытые для сотрудничества с этим объединением. Ведь на самом деле и Москва, и Минск правы, только в абсолютно разных случаях. Если говорить о единой валюте Союзного государства, то это, конечно, российский рубль. Иначе просто невозможно: белорусская экономика составляет лишь несколько процентов от российской и полностью на неё завязана. Это тем более очевидно в условиях санкций, под которыми Москва и Минск остаются вот уже не первый год.
При этом в Беларуси функционирует особая модель рыночного социализма с доминированием государственного сектора. Наверное, таким был бы СССР, если бы удалась его модернизация. Однако опасения, что что-то с введением единой валюты в экономической системе Беларуси изменится, лишены оснований. В самой России существуют совершенно разные экономические подсистемы, например в лице Татарстана. Приватизация ключевых белорусских активов в пользу российских олигархов и государственных компаний возможна только по решению лично А. Лукашенко. И фактически это решение зависит от цены, которую предложат покупатели.
Что же касается евразийского евро и, соответственно, появления Евразийского центрального банка, то это актуально только в случае присоединения к валютному союзу РФ и РБ других стран. Прежде всего, Казахстана. Экономики двух других стран ЕАЭС – Армении и Киргизии слишком слабы для интеграции.
Идея единой валюты была предложена последовательным евразийцем первым президентом Казахстана Назарбаевым ещё в 1994 году во время лекции в МГУ. Однако названия у нее не было, и в 2012 году я предложил дать евразийской валюте название алтын, которое потом надолго закрепилось в СМИ. Единая валюта должна объединить искусственно разрезанный хозяйственный комплекс бывшего СССР, который включает в себя Беларусь, Казахстан, Российскую Федерацию и регионы, ставшие недавно субъектами России.
Не забудем и о прочных связях евразийской пятёрки с Закавказьем при всех тамошних сложностях и противоречиях, а также со Средней Азией. Для этого региона, как бы ни интегрировались сами бывшие союзные республики, альтернативой ЕАЭС может при неблагоприятном сценарии остаться только «полувассальное» положение «младшего партнёра» Китая. Или в лучшем случае – Китая и Индии вкупе с набирающим обороты Ираном. Более того, со своими «свободными» капиталами на Центральную Азию уже нацеливаются нефтяные короли и шейхи из соседнего мегарегиона – Арабского Востока.
При вводе евразийского евро будет правильно учитывать опыт Евросоюза. Учиться полезным вещам – всегда правильно. Сначала безналичная валюта, а потом – кеш. Нужен ли евразийский евро – вопрос больше политический, чем экономический. И вероятно, прежде всего, его решение зависит от позиции Астаны. С моей точки зрения, поворот России на Восток делает евразийский евро более актуальным, чем переход Беларуси на российский рубль.
Отнюдь не случайно аналитики сейчас прицениваются, какая из «единых» валют – евразийская, аргентино-бразильская или же продвигаемый напористой ЮАР «брикси» – начнёт в ближайшее время реально работать. Слишком уж заманчиво смотрится перспектива избавиться от накладных расходов, налога в пользу доллара или за пользование системой SWIFT. Эти поборы только смотрятся мизерными, но их бремя слишком постоянно, никуда и никак не удаляется и впрямую зависит от оборотов, которые у любого развивающегося региона, у каждого бизнеса должны повышаться по определению.
В связи с этим нельзя не напомнить, что в этом плане мало что изменится даже в случае замены доллара чем-то «сторонним», вроде того же китайского юаня. А подобная практика уже, как известно, набирает обороты по очень многим направлениям. В ситуации, когда на смену глобализации стремительно идёт регионализация и интеграция по месту, переход таких структур, как ЕАЭС или БРИКС на единое средство внутренних расчётов уже никем не воспринимается как фантастика.
Нелишне напомнить заодно, как в той же БРИКС буквально напрашивался, казалось бы, неприемлемый для четырёх остальных членов вариант, когда рассчитываться «внутри» пятёрки предлагалось, напомню, в китайских юанях. Тормознули процесс только два фактора – традиционное индийское «неприятие» всего китайского, как не «союзного», а также полная непредсказуемость бразильских денег – под них абсолютно всё пришлось бы слишком часто пересчитывать.
И вроде бы общий юань вёл к очень серьёзной экономии сразу и для всех. И было уже не так важно, что кто-то юань эмитировать не сможет. А оно вам надо? Такая подмога, как сильный юань, в условиях санкций и торговых войн – это не пустяк. А Китай по такому сценарию мог либо заплатить другим членам за переход на юани, либо предложить некий замаскированный суррогат именно под безналичные расчёты. Однако пока ничем реальным переход на юань хотя бы во внутренних рамках БРИКС так и не обернулся.
На сегодня уже есть иные предложения – привязать единые деньги в БРИКС сразу ко всем пяти валютам стран-членов. Тут вам и золотое обеспечение в рекордных масштабах, и могучая экономика Поднебесной, и российский военный и политический потенциал, и индийские IT-разработки, и Южные Америка с Африкой на подхвате.
Но это планы, а в ЕАЭС о таком подходе никто даже не заикается. А может быть, напрасно?
_____________________________
Александр Разуваев – инвестиционный аналитик, кандидат экономических наук