В годы холодной войны Запад выступал как оплот здравого смысла и христианской цивилизации, а СССР – как идеологическая утопия. Сейчас идеологические утопии – это скорее про Запад, а Россия стремится вернуться к основаниям своей (и европейской в целом) цивилизации. Как сообщает швейцарская газета Tages-Anzeiger, европейцы и американцы стали намного чаще переезжать в Россию. Только в июле за получением разрешения на проживание в нашей стране обратилось около 1,5 тыс. человек. Как пишет газета, «с августа 2024 года Россия предлагает "визу общих ценностей" разочарованным гражданам западных либеральных демократий... Целевая аудитория этой визы – ярые консерваторы и недовольные, которые чувствуют себя морально оторванными от либеральных демократий Запада». И продолжает: «"Наши клиенты говорят, что больше не узнают свои страны", – говорит Илья Белобрагин, генеральный директор MoveToRussia.com, частной компании, помогающей с переездом в Россию. – "Американцы, которые приезжают в Россию, чтобы увидеть все своими глазами, говорят нам, что Россия выглядит так же, как Америка в 1960-х или 1970-х годах. Как в старые добрые времена, когда общество еще чувствовало себя нормально, а не так безумно, как сегодня». Еще недавно это было бы невозможно помыслить. Почти все мы родились и выросли в мире, где было несколько констант. И одна из них – люди могут мигрировать из России на Запад, но никак не наоборот. Это казалось таким же незыблемым, как то, что Солнце восходит на востоке и заходит на западе. «Голосование ногами» указывало только в одну сторону – на Запад. Почти всем был известен советский еще анекдот про попугая на таможне. Таможенник объявляет, что вывезти можно только чучело попугая. После чего попугай восклицает человеческим голосом: «Хоть тушкой, хоть чучелом, лишь бы свалить отсюда!» Человек, которому удалось «свалить», считался невероятно везучим, как будто выигравшим в лотерею. Россия воспринималась как уникально отстойная страна, в которой нет и не будет ничего хорошего – так что все трудности миграции к чужому языку и обычаям казались ничем по сравнению с перспективой оказаться где-нибудь в «цивилизованной стране». Само выражение «цивилизованная страна» подразумевало заграницу. Такое отношение к своей стране коренилось еще в позднем СССР – когда, на фоне общего дефицита и очередей, обычный каталог Quelle, привезенный кем-то из «выездных», производил эффект психологической бомбы – там были улыбающиеся нарядные люди, позировавшие с аудиоаппаратурой и еще массой предметов, недоступных рядовому советскому гражданину. Когда СССР рухнул, наступил период бедности и беспорядка, известный как «лихие 90-е». Выехать стало можно – вот только западные страны не горели желанием принять у себя такую массу восточноевропейских бедняков. Я хорошо помню, как люди изо всех сил пытались отыскать у себя еврейские или немецкие корни (или подделать свидетельства об их наличии), чтобы воспользоваться программой репатриации и оказаться где угодно, только подальше от этой угрюмой страны, которая выглядела навеки и безнадежно погрязшей в нищете, хаосе и криминале. Еще в мае 2001 года американский журнал The Atlantic опубликовал статью «Россия кончилась», где провозглашалось «неостановимое сползание некогда великой державы в социальную катастрофу и стратегическое бессилие». Автор, специалист по России, уверял, что «внутренние противоречия в тысячелетней истории России неизбежно ведут к ее демографическому угасанию, экономической слабости и, возможно, территориальному распаду. Драма приближается к завершению, и через несколько десятилетий Россия будет интересовать остальной мир не более, чем любая страна третьего мира с обильными ресурсами, обнищавшим населением и коррумпированным правительством. Коротко говоря, как великая держава Россия кончилась». Сейчас нам легко посмеяться над этим – но тогда такой прогноз казался очевидным. Дело было не только в экономических проблемах – но и в глубоком унынии людей, которые с горечью и презрением воспринимали свою страну и самих себя. Но мир медленно и верно менялся. Россия трудами множества ее граждан вылезла из нищеты и хаоса. Москва превратилась в самый благоустроенный мегаполис мира. Люди расстались с так пугавшей иностранцев угрюмостью и стали добры и приветливы друг к другу. Водители стали пропускать пешеходов – деталь, которая поражала тех, кто посещал страну после долгого отсутствия. Уютные московские кафе стали выглядеть не хуже парижских, а вот улицы – намного чище. Запад тоже менялся – но в другую сторону. Кажется, победа в холодной войне сыграла с ним злую шутку. Оставшись без идеологического соперника, Запад стал мировоззренчески ослабевать – и утрачивать все то, что раньше составляло его привлекательность. Западная Европа – и, до определенного момента, США – двинулась по пути безумной гендерной идеологии, которая (к ужасу и негодованию многих родителей) стала насаждаться в школах. Массовая и бесконтрольная иммиграция радикально изменила облик западноевропейских городов; а страх полиции обидеть «уязвимые меньшинства» привел к неспособности защитить своих граждан от роста преступности. Конечно, после проигрыша демократов на последних президентских выборах в США вся эта идеология получила серьезный удар – но многие думают о том, не является ли ситуация слишком запущенной. В годы холодной войны Запад выступал как оплот здравого смысла и христианской цивилизации, а СССР – как идеологическая утопия. Сейчас идеологические утопии – это скорее про Запад, а Россия стремится вернуться к основаниям своей (и европейской в целом) цивилизации. Это совершенно не делает нашу страну земным раем. Земного рая вообще нет, а самодовольство – опасный порок. Но это делает ее привлекательным местом для жизни. Как для нас самих, так и для тех людей Запада, которые захотят жить среди нас. Источник
