Бредятина о Крыме для "Репортера"!

КРЫМ: В ЧУЖОЙ ГАВАНИ

Второй годовщине крымского "референдума" посвящается…
Писательница Яна Дубинянская, киевская крымчанка, — о том, как Украине вернуть аннексированный полуостров и как с этим потом жить

Я давно не была в Крыму.

Не два года, нет. То, что случилось с Крымом, заставило всех сделать жесткий жизненный выбор, и ни у кого он не лучший, поскольку лучшего просто нет. Одни уехали, не планируя возвращаться до конца оккупации; или уже никогда. Другие остались, а значит, приняли – с радостью или сцепив зубы – чужие законы и правила.

Мой выбор – жизнь-маятник: Киев-Крым, Крым-Киев. Мне, конечно, легче, чем многим: у меня столичная прописка и работа, мои дети родились уже здесь, в Киеве. Но в Крыму – дом, земля, море, родители, детство, юность. Я не могу его бросить, мой Крым.

И еще одно: мне важно знать, чем и как он живет. Особенно сейчас, когда субъективность восприятия крымской реальности зашкаливает, и верить нельзя никому.

Блэкаут

Давно – это с ноября. Я уезжала в те дни, когда Крым переживал блэкаут, веселую катастрофу. Нет, правда, это было весело. Многолюдный, точь-в-точь как в разгар довоенного сезона, вечерний променад на набережной, свет луны и фонариков, постоянные шуточки и обмен лайфхаками из области зарядки гаджетов и поимки интернета. Жестокое меню выживальщика без холодильника и электроплиты, борьба хрупкой гуманитарной женщины с генератором, упавшая мобильная связь, квест по городу в поисках работающего банка и тихие вечера при свече в подсвечнике из цветного стекла.

Парадоксально – а что в нынешнем Крыму не парадоксально? – но та катастрофа взбодрила всех. Проукраинских крымчан – поскольку что-то сдвинулось с мертвой точки, образовалось некое движение, о Крыме вспомнили и заговорили. Пророссийских – потому что Украина очередной раз выступила в амплуа коварного врага, а Путин лично приехал решить все проблемы. И всех остальных – потому что необходимость выживания вообще тонизирует, а любая удача в экстремальной ситуации заметно повышает самооценку.

Рискну предположить, что постепенно это перестало быть весело, особенно с наступлением зимы. Но ведь и электричество теперь отключают гораздо реже, чем тогда, в ноябре. Катастрофа плавно перетекла в разряд временных трудностей, и крымчане, как достоверно известно из проведенного на полуострове предновогоднего российского «соцопроса», согласны их потерпеть.

А что, есть варианты? Было какое-то украинское электричество?

Дорога

Я скажу неприятную вещь, но придется, иначе никак. Все эти два года, а особенно последний, Украина по факту подыгрывает оккупантам, планомерно отрезая от себя Крым.

Еще прошлой зимой мы – я имею в виду проукраинских крымчан и их близких на материке – искренне надеялись, что к весне на полуостров снова пойдут поезда; потом – что к лету. Сейчас даже и вспоминать о поездах – моветон. А что вы хотели, мол?.. оккупация, война.

Теперь дорога в Крым – сложное многоступенчатое предприятие. Маршрутов несколько. Например: доезжаем на поезде до Новоалексеевки, важного транспортного узла, который за год заметно расцвел в плане вокзальной торговли, но так и не разжился приличным туалетом. Здесь пасутся стада «серых» таксистов, готовых небесплатно довезти до «границы» или дальше. Впрочем, правила то и дело меняются, и серые схемы перевозок мутируют вместе с ними. Я обычно доезжаю до Чонгара и через саму «границу» иду пешком.

На Чонгаре между украинским и крымским пунктами пропуска около четырех километров. С середины пути, там, где, меняются флаги, пешеходов подхватывает российская маршрутка. «Нашу» часть дороги в любом случае приходится проходить своими ногами. Украинский пункт пропуска – демонстративно временный. Крымский, основательный, с каждым разом все крепче врастающий в землю, с обратной стороны выходит в узкий коридор, огороженный с обеих сторон двухметровым забором-клеткой – будто для защиты от зомби.

Напрягает не пешая прогулка, даже если под дождем и на пронизывающем чонгарском ветру, даже если с тяжелыми вещами и маленькими детьми. Поездка на своей машине, когда прогулку заменяет неопределенно-долгое стояние в очередях, ничуть не легче. Напрягает тот факт, что вся украинско-крымская «граница» – сплошная серая зона, где не существует четких правил, а потому возможно все.

Все мы, кто вынужден регулярно проходить эту «границу», потом рассказываем друг другу длинные истории о том, как вели себя пограничники и таможенники, что смотрели и о чем расспрашивали детей; россияне, например, любят поинтересоваться у ребенка его знаком зодиака. Тебя могут пропустить, мельком глянув на документы, улыбнувшись и пожелав счастливого пути. А могут продержать на холоде или жаре несколько часов, заставить полностью распаковать багаж, могут отнять продукты или подарки для родных, угодившие в список запрещенных к провозу товаров, которого никто толком не видел, могут и развернуть назад. Удачное, а особенно быстрое прохождение «границы» – практически подвиг. Неожиданности подстерегают в любой момент. И самое обидное, что с любой стороны.

Хочу сделать акцент: долгий и рискованный переход через «границу» облегчает кошелек и добавляет седых волос именно тем людям, которые держат связь между Крымом и материком. Возможно, не все они поголовно проукраинских убеждений (хотя гимн Украины в качестве мобильного рингтона на «границе» – обычное дело), но это далеко не те, кто два года назад решил «умереть в России».

Последним, поверьте, совершенно все равно, ходят ли в Крым поезда.

Блокада

Украина отрезает Крым – и гордится этим, будто бог весть каким достижением.

Результаты «блокад» Крыма не смаковал разве что ленивый украинский патриот. Скажу сразу: со мной лично участники «блокады» – еще одна остановка в полосе препятствий на долгом пути – были безукоризненно вежливы, хотя так повезло не всем. Но я до сих пор не могу понять самого простого – в чем смысл?

Первая, товарно-продовольственная, блокада ожидаемо привела к изменению ассортимента на полках крымских магазинах – и больше, кажется, ни к чему. Под давлением активистов торговля с Крымом была прекращена законодательно, и это считается главной победой над аморальным бизнесом с врагом. Мне одной разговоры о морали в контексте бизнеса (если, конечно, это не торговля оружием) отчетливо отдают душком самой грубой пропаганды?

Энергетическая блокада, несомненно, сработала гораздо эффектнее. Лихорадочный оптимизм обычных крымчан удачно оттенила паника во властной верхушке полуострова, бессильной против катастрофы. Но в итоге вся тяжесть энергетической недостаточности полуострова все равно легла на плечи крымчан, а вовсе не оккупационного режима. Строительство «энергомоста» анонсировали еще в 2014-м, сразу после аннексии: проекту, который мог бы стать обычным тихим попилом федеральных денег, энергоблокада придала статус мессианского, только и всего. А Украина лишилась последнего рычага давления на Россию в этом вопросе.

При этом обе «блокады» стали колоссальным козырем для путинской пропаганды на полуострове. Одна из самых беспроигрышных манипуляционных стратегий – «осажденная крепость» – реализуется в Крыму в дистиллированном виде, достойная войти в учебники. Если кто-то из патриотов надеется, что «крымская вата» под влиянием «временных трудностей» изменит убеждения, что холодильник вот-вот победит телевизор – он ничего не знает о социальной психологии и технологиях пропаганды.

А ведь планировалась еще интернет-блокада Крыма, то есть свежая идея еще и отрезать крымчан от альтернативных источников информации… Надо комментировать?

Подозреваю, популярное в среде украинских патриотов мнение о практической пользе, а вернее, серьезном практическом вреде «блокад» для оккупационного режима – не более чем психологическая рационализация, за которой скрывается не самое благородное чувство – злорадство. Помноженное на тотальный виктим-блейминг в отношении жителей оккупированных территорий, которые будто бы сами виноваты в том, что не прогнали голыми руками агрессора со своей земли.

Тишина

В эти дни все будут вспоминать, как оно было тогда, два года назад. Если в двух словах: было страшно и непонятно – всем. В этом не признается сейчас ни один идейный крымнаш – но тогда, в феврале-марте, они в первую очередь боялись и ничего не понимали. Телевизионный страх перед «поездами дружбы», полными злобных бандеровцев, вряд ли сработал бы, если б не наложился на запах реальной войны. Крым прошел по кромке, по самому краю. Крыму повезло – альтернативный вариант большой и бесконечной крови в формате «крымской народной республики» был бы гораздо хуже.

Я была здесь тогда в марте, уехав накануне «референдума», потом приехала в мае – и застала, несмотря на адский бедлам «переходного периода», разлитую в воздухе безмятежность и эйфорию. Не рассказывайте мне о радости «возвращения в родную гавань». Любой человек будет счастлив, если его убедительно пригрозили убить, а потом оставили в живых.

Тогда, в самом начале, Крым сотрясали разговоры. Крымчане спорили, проговаривали вслух внезапные глобальные события, случившиеся тут, в глубокой провинции, где давно уже ничего не происходило. Незнакомые люди запросто могли схлестнуться «про политику» в транспорте или на рынке.

А потом настала тишина.

Крымчане стали осторожны. Проукраинские взгляды на полуострове легко подводятся под вполне конкретную статью со сроком до пяти лет. Массовых репрессий пока нет, но вся прелесть российского «правосудия» именно в его выборочности, корреллирующейся разве что с наличием-отсутствием «сигнала». Не стоит распространяться о своей политической позиции в раговоре с кем попало, от соседей и до тех, кто проводит тут профессиональные или любительские соцопросы. Активно и громко говорят о своем довольстве – «да, счастливы, несмотря ни на что!» – только пророссийские крымчане: этим людям, кроме публичного уверения в лояльности режиму, еще и жизненно необходимо доказать свою правоту себе самим. Любой опрос общественного мнения в Крыму сейчас – грубая манипуляция. Даже если вы делаете это сами, из самых честных побуждений беседуя с таксистом.

Но есть и еще одна причина крымской тишины. Пройдя на волосок от войны, крымчане по-настоящему ценят мир. Россия прекрасно понимает, что миролюбие крымчан – ее слабость, потому здесь усиленно насаждается милитаристское сознание: от телепродукции вроде фильмеца про «Возвращение домой» и до вручения повесток новорожденным мальчикам в роддоме. Плакаты и билборды ко Дню победы висят в Крыму круглый год, военные торжества щедро финансируются на всех уровнях, а на прошлое 9 Мая я в легком оцепенении смотрела на младенцев в гимнастерочках и пилотках по размеру, фотографируемых счастливыми родителями на фоне военной техники.

Но мне все-таки кажется, что никакие ролевые игры не способны перебить страх реальной войны, стоявшей у порога. Для обычных людей без четкой политической позиции, а их в Крыму, как и в любом другом месте, абсолютное большинство, мир значит гораздо больше, чем какие-то там флаги. И это серьезный козырь для Украины – если она действительно хочет вернуть Крым.

Материк

Есть тезис, выводящий меня из равновесия своим лицемерием и полной оторванностью от реальной жизни. Мол, Украина должна стать прекрасной, свободной и процветающей страной – и тогда крымчане сами потянутся к ней.

Не смешите. Если есть в Крыму жупел, концентрация абсолютного зла, контраст, оправдывающий любые местные трудности и мерзости – то это Украина. Российская пропаганда давно отказалась от обещания крымчанам золотых гор: вместо них прекрасно работает отсылка к Украине, где по умолчанию гораздо, гораздо хуже. И которая к тому же не упускает случая навредить Крыму, лишая его то воды, то продуктов, то электричества.
Противопоставить пропаганде реальность нельзя, это не работает. Даже если бы она, прекрасная реальность, была у нас в наличии. Но наша страна действительно выживает в условиях жесточайшего кризиса, материку сейчас ничуть не легче, чем Крыму.

Нет, приехав в сентябре из Крыма в Киев, я потеряла голову от фантастически дешевых овощей и фруктов на базаре! – но уже к поздней осени продуктовая ценовая вилка стала гораздо меньше, а по многим позициям цены практически сравнялись. Падение рубля обесценило жирные «российские» пенсии крымчан – но ведь украинским пенсионерам их и не поднимали, а гривня упала тоже. Я уже молчу о коррупции, фактах беззакония и прочей «зраде», которые российская пропаганда смакует с удовольствием, особенно если это правда.

«У нас живется лучше, без нас вы загнетесь!» – Украина выбирает худший из возможных мессиджей для трансляции Крыму. Отбрасывая единственно верный: «Мы свои, мы одна страна, мы все в беде, у нас общий враг и общая сверхценность – мир».

Украина отрезает Крым, что самое печальное, на горизонтальном уровне, в головах обычных людей. Стигматизация крымчан как предателей, полуострова – как имманентно порочного региона с тяжелым наследием совка, и даже отдыха в Крыму – как позорного клейма (последнее совершенно лишнее: в качестве курорта нынешний Крым для украинцев попросту неконкурентноспособен) стала мейнстримом. И все чаще даже в разговорах проукраинских крымчан проскакивает не тождество, а противопоставление: «Крым – Украина».

Но мы все-таки стараемся говорить «материк».

Весна

В ноябре над киммерийскими холмами у моего дома поднимались в небо черные клубы дыма. Известный режиссер Карен Шахназаров (не так давно предлагавший сбросить атомную бомбу на Стамбул) снимал здесь экранизацию «Анны Карениной», а конкретно войну в Маньчжурии – не спрашивайте, он художник, он так видит. В массовку на роль пушечного мяса приглашались местные жители, мужчины в возрасте от 20 до 60 лет. А служба безопасности в хаки жестко охраняла по периметру даже пустую съемочную площадку: «Гражданским нельзя! Работает Москва!».

А потом киношники уехали, оставив на холмах обугленные декорации, сожженные покрышки и сосны, горы бытового мусора. Психология оккупантов, которым совершенно безразличен Крым.
…Они, конечно, уйдут. Уйдут сами – воры, прижатые в угол, всегда сбрасывают краденое, и я готова поспорить, что россияне с энтузиазмом воспримут эту очередную великую победу своей дипломатии. А украинцы?

А украинцы грезят реваншизмом, припоминая крымчанам судьбу судетских немцев: есть ли сейчас что-нибудь более пошлое, чем отсылки к реалиям той войны, вот это чисто путинское «можем повторить»? Обещая как-то различать «крымчан» и «крысчан», не задумываются, по какому алгоритму они намерены это делать. И в итоге добровольно помогают российской пропаганде внедрять стокгольмский синдром в сознание именно тех мирных аполитичных людей, за умы и души которых стоило бы побороться.

Не последние украинские публицисты заявляют, что без Крыма Украине, в сущности, лучше – никто не голосует за неправильные политические силы и не требует дотаций.

Боюсь, возвращение Крыма не станет в Украине ни всенародным праздником, ни даже просто «перемогой», – а еще одной впечатляющей «зрадой». Но оно все равно произойдет: это неизбежно, попробуйте как-то с этим жить.

Я давно не была в Крыму. Там наверняка многое уже по-другому – теперь, когда все зыбко, правила жизни постоянно меняются, а социальные настроения колеблются самым причудливым образом. Одно я знаю точно: в Крыму сейчас весна.

Настоящая, без милитаристской патетики и фальши, прекрасная крымская весна – которая приходит каждый год при любых обстоятельствах.

Фото на сайте мои и девушки Элины. Вышиванка и браслет - девушки Милены.